(no subject)
Увидишь мой силуэт при свете луны, захочешь вернуть то время, когда разум не терзали сомнения и руки не были покрыты ржавчиной. Станешь стенать, разбивая кулаки о камень, просить вернуть туда, где был покой. Чем же могу помочь, если ты разрушитель своей судьбы
Словно мёртвый жук, в паутине асфальтированных дорог кабелей, среди лабиринта бесформенных многоэтажек, чахлых дворов и пустырей, стоит дом. Старый, совершенно скучный короб в два этажа с нелепой дощатой мансардой, крыльцом и окнами скрытыми жалюзи. Стены некогда были оштукатурены в бледно-салатовый цвет, но со временем краска растрескалась и обвалилась ломаными кусками где с ладонь, где едва ли в половину окна, обнажив пыльную известь. И так не особо привлекательное жилище обратилось в сущего уродца. Земля - ссохшаяся глина, вытоптана намертво, на ней три жалких островка сухостоя и ободранные кустики сирени, как упрямое утверждение жизни.
В доме нашлось место одному зеркалу. Большие и маленькие - все убраны, скручены, связаны бечевой и заброшены на мансарду; хозяину надоело натыкаться повсюду на пыльные и щербатые отражения своей тушки. Алексис мрачно воззрился на опухшее лицо в тусклом стекле, фаталистично отмечая ещё одно утро; рассвет только занялся, а жить желания нет. В холодных трещинах таращится чудак с тёмными мешками под глазами. Неприветливое, с глазами цвета грозовой тучи, почти лишенное красок лицо обрамлено мышиного цвета волосами длиной ниже груди - могильный камень над одиночеством. Смотрит прямо в никуда, может на себя, может на битое зеркало, он и спокоен, и взведён как ружьё.
Даже вода не смогла привести в порядок вязкие мысли . Каждый удар ветки о ветку сквозь беспокойный сон как стук демонов в окна. Протягивая когти, из ночи в ночь видения лезут в голову, спутывая колючим клубком навязчивые страхи. На этот раз приснилось, будто он кукла. Уродливая, комковато склееная из папье-маше, проволоки и ниток, грубо разрисованная гуашью игрушка, которую забыли на окне. Приходилось уставившись в одну точку сидеть в одной позе и следить за сменой света и тьмы. Пригладив волосы, мыслено послал своего личного дьявола в отражении и принялся флегматично чистить зубы. Сегодня нужно задержаться в гараже, но это всё же лучше, чем часами торчать среди облезлых стен или бродить по пыльным, разжаренным за день улицам. Ещё остаётся медленное самоубийство - алкоголь, когда почти не осталось приятелей, чтобы разделить с ним тоску и бутылку. Но гордыня каким-то образом удерживала на плаву, не позволяя спиваться в одну глотку. Он никогда не отличался лёгким нравом, но тогда, когда ещё мог назвать себя человеком не задумываясь о причинах своих поступков, даже умел смеяться. Это был кто-то до чёрта похожий на него, но другой. Каждый - палач своей судьбе.Чертовы тени прошлого. Очнувшись от ступора он торопливо оделся, закинул за спину тяжелый рюкзак и вышел прочь.
Весь день преследовало желание напиться. Клиенты попадались на редкость отмороженные, требования тянулись потоками грязной слизи, от чего пол маслянисто блестел черным, хватая за лодыжки тяжело стелилась бензиновая вонь. Они пропитывались ею, по случаю морща и пряча в ладошках носы, сиротливо забивались поближе к сквознякам, будто не их в том вина. Алексис избегал этих назойливых созданий как мог, не на минуту не веря, что им действительно так необходимо прямо сейчас или к вечеру, или к завтрашнему обеду решить проблемы. Впрочем напарник уже привык, натужно пыхтя и раздуваясь как шар, пытался сдержать себя, задумчиво нависая над очередным железным нутром. Иногда, глядя как Алексис без особой нужды прячется под днище, беззлобно и буднично отвешивал комплимент, называя социопатом, на что тот пожимал плечами и продолжал дальше ввинчивать гайки. К людям он редко испытывал тёплые чувства, вернее не испытывал их вовсе. Без ненависти, без страсти. Неприязнь, самое большее. Поэтому к сорока с лишним у него не было семьи. Что делать, когда натыкаешся на человеческое существо в собственном доме? Надо что-то говорить? Задавать вопросы? Наверное, это худшее проявление лицемерия.
Цвета погасли, вечерний ветер хлопнул дверью.
- Хватит. Сегодня не успеем, да и не стоит.
***
Нет худшего места для самопожирания, чем ободранный и расшатанный стол в прокуренной забегаловке со скудным ассортиментом алкоголя. Из начищенного до блеска крана над стойкой в толстостенный бокал почти не пенясь набирается дрянь сомнительного происхождения, в которой едва не интуитивно - по кисловатому привкусу и пузырькам на стенках, можно признать несвежее пиво. Девушка-бармен наливает его, устало и буднично оглядывая зал. Заведение полно голосами смеющихся женщин, жестами спорящих мужчин, желтого света и пресных сплетен. Всё как в сотнях подобных мест, стены которого с самого момента открытия пропитаны острым запахом разгула.
- Ммм... молодой человек, позвольте сигаретку?
Рядом возникла женщина приблизительно его лет.
Алекс окинул её равнодушным взглядом, но всё же кивнул. Вытянув сигарету она указала на место напротив.
- Можно? - Не дожидаясь ответа села, окутанная ароматом дешевых и легко узнаваемых духов, словно именно этими духами навязывала своё присутствие.
- Наверное музыкант? У тебя пальцы пианиста.
- Нет.
- Угостишь девушку? Извини уж за наглость. Сегодня было так скучно, вижу - симпатичный парень.
Он подозвал официантку и вопросительно глянул на собеседницу.
- Коньяк, пожалуйста. - ничуть не смущаясь, женщина со сладострастием растянула название напитка.- Ты не очень-то разговорчив, да? Знаешь, у меня в Финке есть родственник, музыкант, когда-то был известен в определённых кругах. Тоже большой молчун. Творческие люди так ранимы, к сожалению спился. Официантка вернулась. Почти с благодарностью и облегчением он следил за ее движениями, глядя, как фартук трется складками о столешницу. Почему именно он сегодня оказался в точке пересечения чьих-то интересов?
Вяло кивая в такт словам, Алексис смотрел на пляску бойз-бэнда в светящемся прямоугольнике телевизора, курил, поглаживал пальцами холодное стекло бокала. На пару мгновений даже подумал, что мог бы сегодня вечером хорошенько отодрать эту болтливую тётку. Потом отбросил мысль как нелепую. Чуть больше эмоций и можно найти кого-то получше.
- Хочешь, я тебя с девочкой познакомлю?
- Что?
Закинула ногу на ногу поднесла ко рту сигарету, затянулась, демонстрируя слишком длинный, чтобы быть естественным, маникюр. Тайная миссия сводни, вершение судеб.
- Скоро сюда прийдёт племянница моей знакомой. Симпатичная девчонка. Мы ведь не дети с тобой, ты понимаешь.
- Новое знакомство, весь дрожу. Ведь сама хочешь сесть на мой член, правда? Зачем выдумывать какую-то аферу со шлюхами? -Его лицо стало пугающе жестким.
- Хранишь верность? Не очень похож на ответственного семьянина.
- Таких фей, как ты, личная жизнь и пристрастия таких как я меньше всего должны интересовать.
- Всё хамишь.
- Извини, первый раз живу.
- Наверное в одиночестве свои прелести - холодная простыня и завтраки на скорую руку.
- Зато каждый день принимаю душ и слежу за тем, с кем трахаюсь. Будешь удивлена, когда узнаешь на что способны одинокие. Я не о том одиночестве, когда рядом нет любимого котёнка или нечистоплотного партнёра для ебли. Тебя могли бы заинтересовать мертвые дети или плохо отмытый фаллоимитатор?
Женщина с невольным отвращением поморщилась.
- Ну, как хочешь.
Мужчина раздраженно запихнул измятую пачку сигарет в карман переместился на табурет у барной стойки
- Виски.
Барменша покачала головой наблюдая за всеми этими душевными терзаниями. Почему женщины испытывают жалость к таким асоциальным ушлёпкам вроде него? Всегда готовы подобрать и приютить на пышной или не очень груди, влюбиться, затем своими претензиями пропускают мозги через мясорубку. Они беспощадны, их тоже не стоит щадить.
- Не твой день, да?
- Все дни не мои.
- Не напивайся, хорошо? Я тебя знаю.
- Ага.
Сложно произвести впечатление солидного человека. Он задумчиво уставился напоблескивающие за спиной девушки бокалы, готовые с жадностью, как любой в этом заведении, принять в себя очередную порцию пойла. Грязные зеркала полок многократно отражали мрачную физиономию с сигаретой в зубах. Пожалуй серый цвет дыма удачно скрывает глаза.
Через сизое облако табачной вони бархатной лентой заскользила трип-хоп мелодия. Выкарабкаться из бездны. Взгляд ищет спасение в знакомых предметах обстановки, в таких банальных и привычных вещах как безучастные лица или тусклый свет. Разум избегает момент, когда сделал поворот в безнадёжное ничто. Голова пуста, в ней только эта музыка, и Её совсем не истершийся из памяти образ, движения кобры. Кожа цвета топлёного молока источающая прозрачные ноты экзотических инструментов, будто сама стала музыкой. Пряная смесь витражного света, восточных фруктов и эротики. Изукрашенные хной руки белыми змеями то плывут во тьме, то резкими механическими движениям рассекают её, звеня бубенцами и серебряными браслетами. Тогда, чуть больше года назад, он впервые видел подобный танец. Независимая и вожделенная колдунья из стран, о которых пишут в книгах и которых на самом деле не существует. Даже забыл, что пришел не один. Все существо стремилось к этой танцовщице, на сцену окруженную раскалённым смерчем. Скользить руками по её обнаженному животу, спине, повторить прикосновениями не человечески изящные изгибы тела.
- Тебе привет передают.
Он обернулся, едва удерживая от падения задетый рукой стакан из которого на стойку выплеснулось немного виски. Рядом стояла девица лет двадцати, взглядом указывая в глубину зала. Досадливо морщась Алекс принялся стряхивать с рукава влагу.
- Спасибо. Я твоей тётушке всё объяснил.
Девушка всё же села рядом, привычным движением положив на стойку узкий синий клатч на тонкой цепочке, которая тут же с неприятным металлическим щелканьем сползла вниз. Тихими смешками склонялись друг к другу лысые и крашеные головы, лица растягивались в понимающие гримасы хмыкая в кулак. Сплетня змеиным языком проползла вдоль плинтусов, огибая столики, перетекла из одних ушей в другие и схлестнулась сдавленным шепотом где-то в центре.
- Я так понимаю приличных коктейлей тут нет?
- Это место - лучшее, что можно выбрать для отдыха.
Девушка выбила ноготками дробь.
- Эй, умеешь расслабляться?
- Парочку раз даже давал представления.
Визгливо хохотнув, встрял краснощекий обладатель хорошо настроенного слуха.
- Милая, хочешь мужика охмурить, выбери кого-нибудь другого. Этого после второй бутылки даже хозяйка бара боится. И бабы ему тогда не нужны.
Девушка сверкнула глазами с любопытством разглядывая лицо Алексиса.
- Могу себе представить. Тут одни пропойцы.
- Я один из них.
- Уж получше выглядишь.
Он пожал плечами и влил в себя последний глоток бурой жидкости из стакана.
- Это как быть суперзвездой - никто не должен догадаться о твоей зависимости.
- Разве только знаменитый маньяк. У тебя жутко циничные глаза.
- Слушай, ты не отцепишься, да ? Я ещё не достаточно пьян для шуток.
- Это проблема?
- Окей. - подтолкнул стакан в сторону барменши - На бис.
Проехавшись по луже, стакан растяул мокрый след, который словно слизень самостоятельно прополз дальше. Будто пальцем прочертили.
Я буду твоим повелителем, я буду твоим рабом.
- Что?
- Что - что?
- Ты что-то сказала.
- Ты в порядке?
- Устал.
Слегка покачиваясь он достал бумажник.
- Уходишь?
Наверное впервые за весь день посмотрел человеку в глаза, не понимая, почему кто-то может проявлять заботу о нём.
- Ухожу. Только... - он одним глотком выпил содержимое второго стакана. - Пока.
- Слушай, давай я тебе помогу добраться.
Алекс поджал губы и отвернулся, делая неопределённый жест. Девушка обиженно фыркнула, подхватывая со стойки свою сумочку.
- Пьянчужка.
Разбросанные по ссутулившейся спине мужчины волосы тускло полыхнули янтарём и скрылись в тени дверного проёма.
В мире за стенами дождь. Фонари с желтоглазым добродушием насытившихся людоедов таращатся на прохожих, призраками перебегающих от одного берега улицы к другому. Небо давит на голову, на плечи, сыплет в глаза иглами. Волосы промокли, безвольно свисают на лицо, вода по медным проводам стекает за ворот, на спину, до поясницы. Будто ведьма из сказки, исходя густым паром и пузырясь, растает, потоком грязи и гнилых костей сольётся под ржавую решетку. Всё равно слишком просто.
Словно мёртвый жук, в паутине асфальтированных дорог кабелей, среди лабиринта бесформенных многоэтажек, чахлых дворов и пустырей, стоит дом. Старый, совершенно скучный короб в два этажа с нелепой дощатой мансардой, крыльцом и окнами скрытыми жалюзи. Стены некогда были оштукатурены в бледно-салатовый цвет, но со временем краска растрескалась и обвалилась ломаными кусками где с ладонь, где едва ли в половину окна, обнажив пыльную известь. И так не особо привлекательное жилище обратилось в сущего уродца. Земля - ссохшаяся глина, вытоптана намертво, на ней три жалких островка сухостоя и ободранные кустики сирени, как упрямое утверждение жизни.
В доме нашлось место одному зеркалу. Большие и маленькие - все убраны, скручены, связаны бечевой и заброшены на мансарду; хозяину надоело натыкаться повсюду на пыльные и щербатые отражения своей тушки. Алексис мрачно воззрился на опухшее лицо в тусклом стекле, фаталистично отмечая ещё одно утро; рассвет только занялся, а жить желания нет. В холодных трещинах таращится чудак с тёмными мешками под глазами. Неприветливое, с глазами цвета грозовой тучи, почти лишенное красок лицо обрамлено мышиного цвета волосами длиной ниже груди - могильный камень над одиночеством. Смотрит прямо в никуда, может на себя, может на битое зеркало, он и спокоен, и взведён как ружьё.
Даже вода не смогла привести в порядок вязкие мысли . Каждый удар ветки о ветку сквозь беспокойный сон как стук демонов в окна. Протягивая когти, из ночи в ночь видения лезут в голову, спутывая колючим клубком навязчивые страхи. На этот раз приснилось, будто он кукла. Уродливая, комковато склееная из папье-маше, проволоки и ниток, грубо разрисованная гуашью игрушка, которую забыли на окне. Приходилось уставившись в одну точку сидеть в одной позе и следить за сменой света и тьмы. Пригладив волосы, мыслено послал своего личного дьявола в отражении и принялся флегматично чистить зубы. Сегодня нужно задержаться в гараже, но это всё же лучше, чем часами торчать среди облезлых стен или бродить по пыльным, разжаренным за день улицам. Ещё остаётся медленное самоубийство - алкоголь, когда почти не осталось приятелей, чтобы разделить с ним тоску и бутылку. Но гордыня каким-то образом удерживала на плаву, не позволяя спиваться в одну глотку. Он никогда не отличался лёгким нравом, но тогда, когда ещё мог назвать себя человеком не задумываясь о причинах своих поступков, даже умел смеяться. Это был кто-то до чёрта похожий на него, но другой. Каждый - палач своей судьбе.Чертовы тени прошлого. Очнувшись от ступора он торопливо оделся, закинул за спину тяжелый рюкзак и вышел прочь.
Весь день преследовало желание напиться. Клиенты попадались на редкость отмороженные, требования тянулись потоками грязной слизи, от чего пол маслянисто блестел черным, хватая за лодыжки тяжело стелилась бензиновая вонь. Они пропитывались ею, по случаю морща и пряча в ладошках носы, сиротливо забивались поближе к сквознякам, будто не их в том вина. Алексис избегал этих назойливых созданий как мог, не на минуту не веря, что им действительно так необходимо прямо сейчас или к вечеру, или к завтрашнему обеду решить проблемы. Впрочем напарник уже привык, натужно пыхтя и раздуваясь как шар, пытался сдержать себя, задумчиво нависая над очередным железным нутром. Иногда, глядя как Алексис без особой нужды прячется под днище, беззлобно и буднично отвешивал комплимент, называя социопатом, на что тот пожимал плечами и продолжал дальше ввинчивать гайки. К людям он редко испытывал тёплые чувства, вернее не испытывал их вовсе. Без ненависти, без страсти. Неприязнь, самое большее. Поэтому к сорока с лишним у него не было семьи. Что делать, когда натыкаешся на человеческое существо в собственном доме? Надо что-то говорить? Задавать вопросы? Наверное, это худшее проявление лицемерия.
Цвета погасли, вечерний ветер хлопнул дверью.
- Хватит. Сегодня не успеем, да и не стоит.
***
Нет худшего места для самопожирания, чем ободранный и расшатанный стол в прокуренной забегаловке со скудным ассортиментом алкоголя. Из начищенного до блеска крана над стойкой в толстостенный бокал почти не пенясь набирается дрянь сомнительного происхождения, в которой едва не интуитивно - по кисловатому привкусу и пузырькам на стенках, можно признать несвежее пиво. Девушка-бармен наливает его, устало и буднично оглядывая зал. Заведение полно голосами смеющихся женщин, жестами спорящих мужчин, желтого света и пресных сплетен. Всё как в сотнях подобных мест, стены которого с самого момента открытия пропитаны острым запахом разгула.
- Ммм... молодой человек, позвольте сигаретку?
Рядом возникла женщина приблизительно его лет.
Алекс окинул её равнодушным взглядом, но всё же кивнул. Вытянув сигарету она указала на место напротив.
- Можно? - Не дожидаясь ответа села, окутанная ароматом дешевых и легко узнаваемых духов, словно именно этими духами навязывала своё присутствие.
- Наверное музыкант? У тебя пальцы пианиста.
- Нет.
- Угостишь девушку? Извини уж за наглость. Сегодня было так скучно, вижу - симпатичный парень.
Он подозвал официантку и вопросительно глянул на собеседницу.
- Коньяк, пожалуйста. - ничуть не смущаясь, женщина со сладострастием растянула название напитка.- Ты не очень-то разговорчив, да? Знаешь, у меня в Финке есть родственник, музыкант, когда-то был известен в определённых кругах. Тоже большой молчун. Творческие люди так ранимы, к сожалению спился. Официантка вернулась. Почти с благодарностью и облегчением он следил за ее движениями, глядя, как фартук трется складками о столешницу. Почему именно он сегодня оказался в точке пересечения чьих-то интересов?
Вяло кивая в такт словам, Алексис смотрел на пляску бойз-бэнда в светящемся прямоугольнике телевизора, курил, поглаживал пальцами холодное стекло бокала. На пару мгновений даже подумал, что мог бы сегодня вечером хорошенько отодрать эту болтливую тётку. Потом отбросил мысль как нелепую. Чуть больше эмоций и можно найти кого-то получше.
- Хочешь, я тебя с девочкой познакомлю?
- Что?
Закинула ногу на ногу поднесла ко рту сигарету, затянулась, демонстрируя слишком длинный, чтобы быть естественным, маникюр. Тайная миссия сводни, вершение судеб.
- Скоро сюда прийдёт племянница моей знакомой. Симпатичная девчонка. Мы ведь не дети с тобой, ты понимаешь.
- Новое знакомство, весь дрожу. Ведь сама хочешь сесть на мой член, правда? Зачем выдумывать какую-то аферу со шлюхами? -Его лицо стало пугающе жестким.
- Хранишь верность? Не очень похож на ответственного семьянина.
- Таких фей, как ты, личная жизнь и пристрастия таких как я меньше всего должны интересовать.
- Всё хамишь.
- Извини, первый раз живу.
- Наверное в одиночестве свои прелести - холодная простыня и завтраки на скорую руку.
- Зато каждый день принимаю душ и слежу за тем, с кем трахаюсь. Будешь удивлена, когда узнаешь на что способны одинокие. Я не о том одиночестве, когда рядом нет любимого котёнка или нечистоплотного партнёра для ебли. Тебя могли бы заинтересовать мертвые дети или плохо отмытый фаллоимитатор?
Женщина с невольным отвращением поморщилась.
- Ну, как хочешь.
Мужчина раздраженно запихнул измятую пачку сигарет в карман переместился на табурет у барной стойки
- Виски.
Барменша покачала головой наблюдая за всеми этими душевными терзаниями. Почему женщины испытывают жалость к таким асоциальным ушлёпкам вроде него? Всегда готовы подобрать и приютить на пышной или не очень груди, влюбиться, затем своими претензиями пропускают мозги через мясорубку. Они беспощадны, их тоже не стоит щадить.
- Не твой день, да?
- Все дни не мои.
- Не напивайся, хорошо? Я тебя знаю.
- Ага.
Сложно произвести впечатление солидного человека. Он задумчиво уставился напоблескивающие за спиной девушки бокалы, готовые с жадностью, как любой в этом заведении, принять в себя очередную порцию пойла. Грязные зеркала полок многократно отражали мрачную физиономию с сигаретой в зубах. Пожалуй серый цвет дыма удачно скрывает глаза.
Через сизое облако табачной вони бархатной лентой заскользила трип-хоп мелодия. Выкарабкаться из бездны. Взгляд ищет спасение в знакомых предметах обстановки, в таких банальных и привычных вещах как безучастные лица или тусклый свет. Разум избегает момент, когда сделал поворот в безнадёжное ничто. Голова пуста, в ней только эта музыка, и Её совсем не истершийся из памяти образ, движения кобры. Кожа цвета топлёного молока источающая прозрачные ноты экзотических инструментов, будто сама стала музыкой. Пряная смесь витражного света, восточных фруктов и эротики. Изукрашенные хной руки белыми змеями то плывут во тьме, то резкими механическими движениям рассекают её, звеня бубенцами и серебряными браслетами. Тогда, чуть больше года назад, он впервые видел подобный танец. Независимая и вожделенная колдунья из стран, о которых пишут в книгах и которых на самом деле не существует. Даже забыл, что пришел не один. Все существо стремилось к этой танцовщице, на сцену окруженную раскалённым смерчем. Скользить руками по её обнаженному животу, спине, повторить прикосновениями не человечески изящные изгибы тела.
- Тебе привет передают.
Он обернулся, едва удерживая от падения задетый рукой стакан из которого на стойку выплеснулось немного виски. Рядом стояла девица лет двадцати, взглядом указывая в глубину зала. Досадливо морщась Алекс принялся стряхивать с рукава влагу.
- Спасибо. Я твоей тётушке всё объяснил.
Девушка всё же села рядом, привычным движением положив на стойку узкий синий клатч на тонкой цепочке, которая тут же с неприятным металлическим щелканьем сползла вниз. Тихими смешками склонялись друг к другу лысые и крашеные головы, лица растягивались в понимающие гримасы хмыкая в кулак. Сплетня змеиным языком проползла вдоль плинтусов, огибая столики, перетекла из одних ушей в другие и схлестнулась сдавленным шепотом где-то в центре.
- Я так понимаю приличных коктейлей тут нет?
- Это место - лучшее, что можно выбрать для отдыха.
Девушка выбила ноготками дробь.
- Эй, умеешь расслабляться?
- Парочку раз даже давал представления.
Визгливо хохотнув, встрял краснощекий обладатель хорошо настроенного слуха.
- Милая, хочешь мужика охмурить, выбери кого-нибудь другого. Этого после второй бутылки даже хозяйка бара боится. И бабы ему тогда не нужны.
Девушка сверкнула глазами с любопытством разглядывая лицо Алексиса.
- Могу себе представить. Тут одни пропойцы.
- Я один из них.
- Уж получше выглядишь.
Он пожал плечами и влил в себя последний глоток бурой жидкости из стакана.
- Это как быть суперзвездой - никто не должен догадаться о твоей зависимости.
- Разве только знаменитый маньяк. У тебя жутко циничные глаза.
- Слушай, ты не отцепишься, да ? Я ещё не достаточно пьян для шуток.
- Это проблема?
- Окей. - подтолкнул стакан в сторону барменши - На бис.
Проехавшись по луже, стакан растяул мокрый след, который словно слизень самостоятельно прополз дальше. Будто пальцем прочертили.
Я буду твоим повелителем, я буду твоим рабом.
- Что?
- Что - что?
- Ты что-то сказала.
- Ты в порядке?
- Устал.
Слегка покачиваясь он достал бумажник.
- Уходишь?
Наверное впервые за весь день посмотрел человеку в глаза, не понимая, почему кто-то может проявлять заботу о нём.
- Ухожу. Только... - он одним глотком выпил содержимое второго стакана. - Пока.
- Слушай, давай я тебе помогу добраться.
Алекс поджал губы и отвернулся, делая неопределённый жест. Девушка обиженно фыркнула, подхватывая со стойки свою сумочку.
- Пьянчужка.
Разбросанные по ссутулившейся спине мужчины волосы тускло полыхнули янтарём и скрылись в тени дверного проёма.
В мире за стенами дождь. Фонари с желтоглазым добродушием насытившихся людоедов таращатся на прохожих, призраками перебегающих от одного берега улицы к другому. Небо давит на голову, на плечи, сыплет в глаза иглами. Волосы промокли, безвольно свисают на лицо, вода по медным проводам стекает за ворот, на спину, до поясницы. Будто ведьма из сказки, исходя густым паром и пузырясь, растает, потоком грязи и гнилых костей сольётся под ржавую решетку. Всё равно слишком просто.