Ни одного слова. Ни одного.
Не помню дословно в рассказе Куприна.. у алкоша спросили прекрасна ли жизнь : "Если меня собьет поезд и мои кишки намотает на колеса и перемешает с песком я скажу - ах как она прекрасна!
И если бы в этот день по неким небесным расчетам должен был бы быть дождь, то он пролился бы здесь, с высокого потолка, по облупленным голубым стенам, забарабанил бы по выцветшему линолеуму и бетонным лестницам, пугая дежурную, уборщицу и главврача. Нет более подходящего места для колючего дождя, чем больница. Здесь у него много союзников, готовых впустить его в закрома своей души, где он и не подумает задержать, а, промчавшись мимо, выльется слезами наружу. Все случилось в этих, почти священных, местах, где жизнь крепится на доску почета и обожествляется. Я уверена - все произошло здесь, ни днем раньше, ни в момент, когда хрупкая рука девушки сломала мне спину и ни значительно позже.
Это были не дни- жженный сахар, растянутый и приторный до тошноты. Здесь у меня появился друг с неврологическим расстройством, и мы частенько болтали на балконе. Было много процедур, и недели затишья, когда только лежишь и смотришь на кусочек побелки, вот-вот готовый сорваться в полет. Кто-то из нас выписался счастливый на своих троих, другой учился заново ходить, третий - осваивал инвалидное кресло. Не скажу, что было грустно, просто было, и все хотели жить. Это такое странное жгучее чувство: жить, всегда, пусть даже оторвут ноги и руки, но жить глотать воздух и улыбаться. А Он молчал, молчал, когда к нему приходили, молчал на процедурах, молчал о потолке, на который смотрел. Я была занозой в его молчании и постоянно трендела. Я рассказала ему все свои байки и все свое детство (кроме него этого никто никогда не слышал)! Я сидела возле него и делала массаж каждого его пальчика. Он молчал, я даже сплясала ему - а он молчал, черт его побери! Сколько там мышц на лице? Неважно, ни один не дрогнул. Прошло 4 года- не поверю! Неделю назад я была на Памире. Мечта исполнилась, побывала на Крыше мира, встретилась с Повелителем Небес, стала рекордсменкой. Сегодня я, шлепая кедами по высохшим лужам, вспомнила о нем. В своей звукоизоляционной жизни, ни слова больше! Пока в какой-то момент таблеток в руке не станет больше, тогда сухие губы дрогнут...
А стучать-то мы умеем только по головам и о муже подружке. Достучаться до человека не умеем.
И если бы в этот день по неким небесным расчетам должен был бы быть дождь, то он пролился бы здесь, с высокого потолка, по облупленным голубым стенам, забарабанил бы по выцветшему линолеуму и бетонным лестницам, пугая дежурную, уборщицу и главврача. Нет более подходящего места для колючего дождя, чем больница. Здесь у него много союзников, готовых впустить его в закрома своей души, где он и не подумает задержать, а, промчавшись мимо, выльется слезами наружу. Все случилось в этих, почти священных, местах, где жизнь крепится на доску почета и обожествляется. Я уверена - все произошло здесь, ни днем раньше, ни в момент, когда хрупкая рука девушки сломала мне спину и ни значительно позже.
Это были не дни- жженный сахар, растянутый и приторный до тошноты. Здесь у меня появился друг с неврологическим расстройством, и мы частенько болтали на балконе. Было много процедур, и недели затишья, когда только лежишь и смотришь на кусочек побелки, вот-вот готовый сорваться в полет. Кто-то из нас выписался счастливый на своих троих, другой учился заново ходить, третий - осваивал инвалидное кресло. Не скажу, что было грустно, просто было, и все хотели жить. Это такое странное жгучее чувство: жить, всегда, пусть даже оторвут ноги и руки, но жить глотать воздух и улыбаться. А Он молчал, молчал, когда к нему приходили, молчал на процедурах, молчал о потолке, на который смотрел. Я была занозой в его молчании и постоянно трендела. Я рассказала ему все свои байки и все свое детство (кроме него этого никто никогда не слышал)! Я сидела возле него и делала массаж каждого его пальчика. Он молчал, я даже сплясала ему - а он молчал, черт его побери! Сколько там мышц на лице? Неважно, ни один не дрогнул. Прошло 4 года- не поверю! Неделю назад я была на Памире. Мечта исполнилась, побывала на Крыше мира, встретилась с Повелителем Небес, стала рекордсменкой. Сегодня я, шлепая кедами по высохшим лужам, вспомнила о нем. В своей звукоизоляционной жизни, ни слова больше! Пока в какой-то момент таблеток в руке не станет больше, тогда сухие губы дрогнут...
А стучать-то мы умеем только по головам и о муже подружке. Достучаться до человека не умеем.