Простейшие истории. Нежданная встреча.
Шагалось Амёбу удивительно легко. В душе что-то мурлыкало, что-то воодушевляющее, вроде старинной людской песни "Не кочегары мы, не плотники". В самом деле, Амёб чувствовал, что нечто правильное, в плане профориентации, он уже сделал. Он даже начал пританцовывать.
Через некоторое время, правда, Амёб начал испытывать слабое беспокойство, ибо совершенно не представлял, какое будущее он для себя готовит. Если честно, Дизентериевы имели весьма посредственное представление о Вселенной. Если уж совсем напрямую, то внешний мир их ограничивался сточной канавой и желудочно-кишечным трактом.
Гости в их краях появлялись нечасто. То кораблик с инфузориями проплывет, там оркестр играет, танцуют на верхней палубе, огоньки светятся, красота, эхх. То грибы на окраине вырастут, хорошо если фитофторы какие, хоть и тупые, но не злые, разве что картошку на огороде пожрут, или сапротрофы - эти, как правило, в выгребные ямы залезали. Среди последних, впрочем, числился пеницилл. Про этого много слухов ходило, один хуже другого; подозревали, в том числе, что он работает на Охотников. Поэтому, хотя пеницилл уж сто лет как не появлялся, грибов старались поскорее выпроводить, особо не разбираясь. В общем, ничего захватывающего, захолустье.
Однажды, правда, прямо в погреб из-под земли выкопались какие-то чудные палочки, в камуфляже и с грязными, давно не мытыми жгутиками. Говорили еще как-то странно. Самый толстый среди них, в черном берете, очевидно, предводитель, спросил, не огород ли это Евфросиньи Жуковой, 1935 года рождения, вдовы. Ошалевший Амёб сообщил, что нет. Предводитель вздохнул, вытащил откуда-то засаленную бумажку, углубился в неё, водя пальцем в перчатке, после чего выругался и стал пинками загонять обратно в подвал своих подчиненных, уже раскладывавших на полу в кухне огнестрельное и холодное оружие. Когда незванные палочки, ворча, залезли обратно в подвал, главный доверительно сообщил Амёбу, что тот ничего не видел. Амёб, сглотнув, подтвердил, что действительно, ничего такого. А подвал грунтовые воды подмыли.
Отец позже сообщил Амёбу, что это, видимо, был легендарный полевой командир Клостридий, главарь банды столбнячных бацилл, известный как Неуловимый Убийца, и что шёл он на очередное своё громкое дело. Всем бы хорош этот герой, вздыхал отец, с ним даже чортов Делагил со своими серебряными стрелами ничего не сделает, его пытаются уничтожить не кто-нибудь, а ассассины из тайного ордена Анатоксинов, да и то пока без успеха. Всем бы хорош, да только с топографией у него проблемы: то в вечной мерзлоте выкапывается, то в пустыне. Без всякой для себя пользы. Один раз пробивали долго какую-то стенку, пиротехнику применяли, тараны, пробили - а это оказалось дно бутылки водки на каком-то складе. Клостридий тогда решил освоить новое пространство, только кончилось это гибелью большей части отряда от чудовищного перепоя и позорным бегством самого Клостридия, которого даже водка не брала. Не везло ему, не везло с направлениями...
Хотя как сказать. Может быть именно поэтому он Неуловимый Убийца, думал потом Амёб, что ассассины никогда не могут понять, где Клостридий выкопается следующий раз? Ну, из-за отсутствия внутренней логики.
У Поносовых, между тем, с представлением об окружающем мире было не в пример лучше. Они, скажем, неплохо овладели управлением мухами и даже заставляли их садиться там, где было нужно, а не там, где мухам хотелось. У Неудержа Поносова, по слухам, был некий приборчик для управления. Ясное дело, с Дизентериевыми они секретами не делились. Амёб даже ни разу на мухе не сидел.
А ведь, задумался он, очень было бы неплохо прокатиться. А то уже на мембране мозоли начали с непривычки натираться.
С тем и решил Амёб устроить привал. Расположился рядом с проселочной дорогой, развел костерок, наловил в ближайшей луже водорослей, перекусил на скорую руку. Лег, с наслаждением растянулся, глядя в низкие облака, которые ветер гнал по небу. И задремал.
Снилось ему тревожное. Будто бежит он по чудной такой, но очень страшной равнине, сам маленький-маленький, а равнина бесконечная-бесконечная, даже и не равнина вовсе, а настоящая пустыня, и солнце палит так, что скоро мембрана треснет, и пить охота до невозможности, а на горизонте - ни деревца, ни травинки. Бежит Амёб, задыхается, а тут новая беда - гонится за ним кто-то, да топает-то как жутко, орёт дурниной. Амёб оглядывается - а ведь это Делагил сам, в шляпе широкополой, у пояса скальпы амёбные болтаются, зубов в три ряда, а пасть широкая, в руках арбалет и уж стрела серебряная наготове...
Закричав, проснулся Амёб, вскочил, начал по сторонам оглядываться. Вроде кто-то метнулся в кусты... а вроде и показалось. Но кошмар-то продолжался! Топот, который был во сне, становился всё громче, уж и земля тряслась, стонала, металась. Амёб бросился ничком в траву и замер не дыша.
...И мимо него проскакала лошадь. Огромная, как... огромнее не бывает. То, что это именно лошадь, Амёб не сомневался, он хорошо в школе изучал людей и еще ходил на факультатив по людскому хозяйству. Учитель там и лошадей показывал, и свиней, и котиков.
За лошадью была прицеплена повозка. На повозке сидел человек. Изо рта у него шёл дым. Человек что-то невнятно выл и время от времени трогал лошадь по хребту прутиком.
Миг - и лошадь вместе с человеком скрылась в клубах пыли. А Амёб в немом восхищении поднялся из травы и смотрел ей вслед, не в силах двинуться с места.
Вывел его из очарованного состояния новый звук, которого раньше не было. Это было дребезжащее гудение, весьма неприятное и не предвещавшее ничего хорошего. Оно неслось откуда-то с небе, к тому же усиливалось с каждым мгновением. Амёб в панике заметался по обочине, пытаясь найти укрытие. Звук нарастал, вибрировал, давил, и вдруг - глухой удар, скрежет, а потом - тишина.
Трясущийся Амёб приоткрыл глаза. Перед ним лежал комар. Настоящий комар... сказать бы, что как живой - да нет, никак не скажешь. Комар по внешнему виду был мертвее не придумаешь. Амёб даже засомневался, что перед ним весь комар, целиком.
Амёб осторожненько обошёл вокруг останков. Судя по всему, причиной внезапной смерти послужил лошадиный хвост. Страшное оружие. Амёб поёжился. Если даже такое мощное существо, как комар, превращается в набор запасных частей для ремонтной мастерской, то что, подумать только, может лошадиный хвост сделать с маленькой, беззащитной амёбой.
Вдруг комариная нога пошевелилась. Амёб вздрогнул и присел поначалу, но быстро себя осадил: комариная нога отдельно от комара не должна бы шевелиться.
И в самом деле, там, под ногой кто-то был. И этот кто-то сейчас собирался оттуда выбраться.
А вдруг этот кто-то не очень хороший, мелькнуло у Амёба...
Через некоторое время, правда, Амёб начал испытывать слабое беспокойство, ибо совершенно не представлял, какое будущее он для себя готовит. Если честно, Дизентериевы имели весьма посредственное представление о Вселенной. Если уж совсем напрямую, то внешний мир их ограничивался сточной канавой и желудочно-кишечным трактом.
Гости в их краях появлялись нечасто. То кораблик с инфузориями проплывет, там оркестр играет, танцуют на верхней палубе, огоньки светятся, красота, эхх. То грибы на окраине вырастут, хорошо если фитофторы какие, хоть и тупые, но не злые, разве что картошку на огороде пожрут, или сапротрофы - эти, как правило, в выгребные ямы залезали. Среди последних, впрочем, числился пеницилл. Про этого много слухов ходило, один хуже другого; подозревали, в том числе, что он работает на Охотников. Поэтому, хотя пеницилл уж сто лет как не появлялся, грибов старались поскорее выпроводить, особо не разбираясь. В общем, ничего захватывающего, захолустье.
Однажды, правда, прямо в погреб из-под земли выкопались какие-то чудные палочки, в камуфляже и с грязными, давно не мытыми жгутиками. Говорили еще как-то странно. Самый толстый среди них, в черном берете, очевидно, предводитель, спросил, не огород ли это Евфросиньи Жуковой, 1935 года рождения, вдовы. Ошалевший Амёб сообщил, что нет. Предводитель вздохнул, вытащил откуда-то засаленную бумажку, углубился в неё, водя пальцем в перчатке, после чего выругался и стал пинками загонять обратно в подвал своих подчиненных, уже раскладывавших на полу в кухне огнестрельное и холодное оружие. Когда незванные палочки, ворча, залезли обратно в подвал, главный доверительно сообщил Амёбу, что тот ничего не видел. Амёб, сглотнув, подтвердил, что действительно, ничего такого. А подвал грунтовые воды подмыли.
Отец позже сообщил Амёбу, что это, видимо, был легендарный полевой командир Клостридий, главарь банды столбнячных бацилл, известный как Неуловимый Убийца, и что шёл он на очередное своё громкое дело. Всем бы хорош этот герой, вздыхал отец, с ним даже чортов Делагил со своими серебряными стрелами ничего не сделает, его пытаются уничтожить не кто-нибудь, а ассассины из тайного ордена Анатоксинов, да и то пока без успеха. Всем бы хорош, да только с топографией у него проблемы: то в вечной мерзлоте выкапывается, то в пустыне. Без всякой для себя пользы. Один раз пробивали долго какую-то стенку, пиротехнику применяли, тараны, пробили - а это оказалось дно бутылки водки на каком-то складе. Клостридий тогда решил освоить новое пространство, только кончилось это гибелью большей части отряда от чудовищного перепоя и позорным бегством самого Клостридия, которого даже водка не брала. Не везло ему, не везло с направлениями...
Хотя как сказать. Может быть именно поэтому он Неуловимый Убийца, думал потом Амёб, что ассассины никогда не могут понять, где Клостридий выкопается следующий раз? Ну, из-за отсутствия внутренней логики.
У Поносовых, между тем, с представлением об окружающем мире было не в пример лучше. Они, скажем, неплохо овладели управлением мухами и даже заставляли их садиться там, где было нужно, а не там, где мухам хотелось. У Неудержа Поносова, по слухам, был некий приборчик для управления. Ясное дело, с Дизентериевыми они секретами не делились. Амёб даже ни разу на мухе не сидел.
А ведь, задумался он, очень было бы неплохо прокатиться. А то уже на мембране мозоли начали с непривычки натираться.
С тем и решил Амёб устроить привал. Расположился рядом с проселочной дорогой, развел костерок, наловил в ближайшей луже водорослей, перекусил на скорую руку. Лег, с наслаждением растянулся, глядя в низкие облака, которые ветер гнал по небу. И задремал.
Снилось ему тревожное. Будто бежит он по чудной такой, но очень страшной равнине, сам маленький-маленький, а равнина бесконечная-бесконечная, даже и не равнина вовсе, а настоящая пустыня, и солнце палит так, что скоро мембрана треснет, и пить охота до невозможности, а на горизонте - ни деревца, ни травинки. Бежит Амёб, задыхается, а тут новая беда - гонится за ним кто-то, да топает-то как жутко, орёт дурниной. Амёб оглядывается - а ведь это Делагил сам, в шляпе широкополой, у пояса скальпы амёбные болтаются, зубов в три ряда, а пасть широкая, в руках арбалет и уж стрела серебряная наготове...
Закричав, проснулся Амёб, вскочил, начал по сторонам оглядываться. Вроде кто-то метнулся в кусты... а вроде и показалось. Но кошмар-то продолжался! Топот, который был во сне, становился всё громче, уж и земля тряслась, стонала, металась. Амёб бросился ничком в траву и замер не дыша.
...И мимо него проскакала лошадь. Огромная, как... огромнее не бывает. То, что это именно лошадь, Амёб не сомневался, он хорошо в школе изучал людей и еще ходил на факультатив по людскому хозяйству. Учитель там и лошадей показывал, и свиней, и котиков.
За лошадью была прицеплена повозка. На повозке сидел человек. Изо рта у него шёл дым. Человек что-то невнятно выл и время от времени трогал лошадь по хребту прутиком.
Миг - и лошадь вместе с человеком скрылась в клубах пыли. А Амёб в немом восхищении поднялся из травы и смотрел ей вслед, не в силах двинуться с места.
Вывел его из очарованного состояния новый звук, которого раньше не было. Это было дребезжащее гудение, весьма неприятное и не предвещавшее ничего хорошего. Оно неслось откуда-то с небе, к тому же усиливалось с каждым мгновением. Амёб в панике заметался по обочине, пытаясь найти укрытие. Звук нарастал, вибрировал, давил, и вдруг - глухой удар, скрежет, а потом - тишина.
Трясущийся Амёб приоткрыл глаза. Перед ним лежал комар. Настоящий комар... сказать бы, что как живой - да нет, никак не скажешь. Комар по внешнему виду был мертвее не придумаешь. Амёб даже засомневался, что перед ним весь комар, целиком.
Амёб осторожненько обошёл вокруг останков. Судя по всему, причиной внезапной смерти послужил лошадиный хвост. Страшное оружие. Амёб поёжился. Если даже такое мощное существо, как комар, превращается в набор запасных частей для ремонтной мастерской, то что, подумать только, может лошадиный хвост сделать с маленькой, беззащитной амёбой.
Вдруг комариная нога пошевелилась. Амёб вздрогнул и присел поначалу, но быстро себя осадил: комариная нога отдельно от комара не должна бы шевелиться.
И в самом деле, там, под ногой кто-то был. И этот кто-то сейчас собирался оттуда выбраться.
А вдруг этот кто-то не очень хороший, мелькнуло у Амёба...