EW-366PA
Не то чтобы мне очень хотелось ехать на это водохранилище, но дальше ехать просто невозможно. Я еду с работы домой как раз во время заката, и в эти прозрачные яростные дни солнце висит на небе, кажется, 24 часа в сутки, ну ладно, 23 с половиной. И когда я еду домой, оно висит над горизонтом и светит прямо в лицо так, что не видно совершенно ничего, и ехать просто опасно. Я глушу машину на обочине, и иду к набережной водохранилища.
Тут, оказывается, стоит целая толпа машин, и целая специальная стоянка, можно было бы подъехать и поближе. А за стоянкой- прямая пешеходная дорожка вдоль берега. Поброжу здесь, пока надоевший шар Солнца наконец закатится за еловый лес.
Рабочий день прошёл ярко до боли. На самолёт с номером 366 выдали очередной небольшой check, который решили делать прямо на перроне, не буксируя самолёт в ангар. Вместо этого решили набить полную "Газель" техников, и отвезти их на перрон, к борту 366, всё ещё горячему после недавней посадки, и уже вот-вот готовому к скорому взлёту.
Осмотр белого самолёта под ярким солнцем- дело физически болезненное. Я просто ни черта не вижу, потом всё-таки что-то вижу, глядя одним глазом, максимально прищуренным. Даже таким глазом я вижу небольшой дефект на одной из панелей, её быстро снимают и увозят в ангар на ремонт. Рядом со мной что-то смазывают, меняют фильтры и уже обсуждают грядущую заправку.
Белый самолёт под полуденным солнцем почти не виден, и мне почти вслепую суют в руки отремонтированную панель. Мы в четыре руки жужжим шуруповёртами, прикручивая её на место, между правым крылом и фюзеляжем. Осталось нарисовать пятьсот подписей- и борт 366 готов к вылету. А мы готовы к отправке обратно в тенистый ангар, к кондиционеру и холодной водичке из кулера.
...Вдали шумит водопад. Водохранилище сливается далеко вниз, через три, четыре, пять ступеней. Здесь здорово пахнет, я обожаю этот запах близкой воды. Можно перегнуться через перила и долго смотреть на шумящий и пенящийся поток. А дальше он утихает, сужается, и становится крохотным ручейком, теряющимся в траве.
И пока я смотрел на водопад, на его три, четыре, пять ступеней- Солнце наконец-то окончательно закатилось за вершины елей. Можно двинуться обратно к машине и ехать домой комфортно, прохладно и безопасно, без этого блядского сияния в лобовое стекло. Я отлипаю от созерцания водопадов и иду обратно вдоль прямой тихой набережной.
Позади меня нарастает гул. Я оборачиваюсь- из-за елей показывается самолёт. Мигая всеми своими стробами, он идёт в горизонтальном полёте низко-низко, уже выпустив шасси и механизацию. Крыло без винглетов и бело-васильковая раскраска- он у нас один такой, вполне узнаваемый борт 366.
-Опять ты- бормочу я, задрав голову.
Борт 366 кренится, уходя в разворот, заходя на посадку.
Тут, оказывается, стоит целая толпа машин, и целая специальная стоянка, можно было бы подъехать и поближе. А за стоянкой- прямая пешеходная дорожка вдоль берега. Поброжу здесь, пока надоевший шар Солнца наконец закатится за еловый лес.
Рабочий день прошёл ярко до боли. На самолёт с номером 366 выдали очередной небольшой check, который решили делать прямо на перроне, не буксируя самолёт в ангар. Вместо этого решили набить полную "Газель" техников, и отвезти их на перрон, к борту 366, всё ещё горячему после недавней посадки, и уже вот-вот готовому к скорому взлёту.
Осмотр белого самолёта под ярким солнцем- дело физически болезненное. Я просто ни черта не вижу, потом всё-таки что-то вижу, глядя одним глазом, максимально прищуренным. Даже таким глазом я вижу небольшой дефект на одной из панелей, её быстро снимают и увозят в ангар на ремонт. Рядом со мной что-то смазывают, меняют фильтры и уже обсуждают грядущую заправку.
Белый самолёт под полуденным солнцем почти не виден, и мне почти вслепую суют в руки отремонтированную панель. Мы в четыре руки жужжим шуруповёртами, прикручивая её на место, между правым крылом и фюзеляжем. Осталось нарисовать пятьсот подписей- и борт 366 готов к вылету. А мы готовы к отправке обратно в тенистый ангар, к кондиционеру и холодной водичке из кулера.
...Вдали шумит водопад. Водохранилище сливается далеко вниз, через три, четыре, пять ступеней. Здесь здорово пахнет, я обожаю этот запах близкой воды. Можно перегнуться через перила и долго смотреть на шумящий и пенящийся поток. А дальше он утихает, сужается, и становится крохотным ручейком, теряющимся в траве.
И пока я смотрел на водопад, на его три, четыре, пять ступеней- Солнце наконец-то окончательно закатилось за вершины елей. Можно двинуться обратно к машине и ехать домой комфортно, прохладно и безопасно, без этого блядского сияния в лобовое стекло. Я отлипаю от созерцания водопадов и иду обратно вдоль прямой тихой набережной.
Позади меня нарастает гул. Я оборачиваюсь- из-за елей показывается самолёт. Мигая всеми своими стробами, он идёт в горизонтальном полёте низко-низко, уже выпустив шасси и механизацию. Крыло без винглетов и бело-васильковая раскраска- он у нас один такой, вполне узнаваемый борт 366.
-Опять ты- бормочу я, задрав голову.
Борт 366 кренится, уходя в разворот, заходя на посадку.