Белые ночи и смерть культуры
Сециально для информационно-аналитического портала "Суть времени - Пермь". http://eotperm.ru/?p=1471
19 июня 2013г. галерист-политтехнолог Марат Гельман наконец то был уволен с поста директора музея современного искусства PERMM. Один из самых его масштабных проектов «Белые ночи» весь июнь сотрясали скандалы. Вдруг опомнившиеся сенаторы и депутаты, министры и федеральные средства массовой информации наперебой стали ужасаться колоссальным тратам на фестиваль (более 250 миллионов) и музей современного искусства PERMM, провокационной выставке «Welcome Sochi - 2014» на территории фестивального городка. Хочется спросить у государственных функционеров, санкционировавших или не препятствовавших выделению миллиардов бюджетных средств на затеи Гельмана: неужели они предполагали получить нечто большее, чем постмодернистский стёб над народом и важного для существования его и государства символами?
Подавляющее большинство критиков от власти выставки «Welcome Sochi - 2014» акцентировали внимание на «некорректном и нетоварищеском поведении в отношении … достойного олимпийского движения», но невооружённым взглядом видно, что главной темой полюбившейся Гельману экспозиции является дискредитация русского духа и русского народа как такого. Не «кровавого путинского режима», не «распила бюджета Олимпиады» - сама Олимпиада является лишь удобным поводом, своеобразным хештэгом, который автор использует для привлечения внимания и организации скандала. Главным объектом обличения является в понимании автора работ В. Слонова агрессивный и садистический, дикий и нецивилизованный, милитаристский и репрессивный, и наконец, всё это плохо скрывающий русский народ.
Эстетика карикатур Слонова явным образом наследует традиции русофобского изображения России западными художниками.
Но неужели русофобское содержание выставок Гельмана должно было стать неким откровением? Неужели настолько коротка память чиновников от культуры, забывших акты глумления над русскими сакральными символами в государственном музее современного искусства PERMM, директором которого является Гельман?
Экспонаты выставки «Родина» в музее PERMM, афиша выставки «Русское бедное»
Глупо было надеяться на то, что масштабный фестиваль для массового зрителя, доверь его организацию Гельману, обойдётся без щедро вкрапляемых политтехнологом-постмодернистом тараканов. Ранее я уже разбирал как с виду полезное молодёжное мероприятие - интеллектуальный турнир командных дебатов оборачивается в музее PERMM в тренировку нигилизма и формирования расщеплённого шизо-сознания у нашей молодёжи.
Фестивальный городок «Белые ночи» не стал исключением. Посетителей встречают взламывающие сознание антропо-монстры, голые деревянные столбы с уродливыми двуглавыми птицами, усевшимися на их вершинах.
Затем горожанин может полюбоваться цветной охапкой хвороста и склеенными параллелепипедами за несколько миллионов бюджетных рублей.
Ближе к выходу из фестивального городка установлено некое ржавое сооружение, напоминающее то ли оставленную погибшей цивилизацией башню, то ли голову гигантского ящера, печально взирающего с укором на Небо, породившего его таким уродливым. Провожают гостя странные железные конструкции, похожие на детские качели-карусели, собранные, правда, под действием психо-активных веществ. Но и по выходу из царства Гельмана постмодернистские образы не оставят пермяка в покое. Склеенные гигантские геометрические фигуры врежутся в облик главного символа власти Перми - здания администрации Пермского края.
Гельман часто заявляет о том, что его истинной целью является трансформация сознания народа, смена идентичности жителя города, поэтому мое особое внимание привлекла часть городка, предназначенная для детей, чьё сознание находится пока на стадии становления, а критическое мышление и психологические барьеры и защиты пока легко преодолеваются.
Увиденное поражает своей бесструктурностью, хаотичностью, небрежностью исполнения и нарочитой безрадостностью. Но апофеозом выражения и воспитания постмодернистского духа у подрастающего поколения стала детская шизо-комната.
Стены помещения завешены тряпками, плакатами, чем-то вроде щупалец осьминога. От каждой вещи через всю комнату тянулась и терялась среди других таких же веревка, образуя на стенах и потолках паутину переплетений. Свободный конец верёвки выходил где-нибудь в неожиданном месте, но если кто-нибудь дёрнет за него, то нить приведёт в движение один из прикреплённых к ней механизмов: самолёт на плакате вдруг разорвет взрывом на 2 части, огонь пожара будет перемещаться по нарисованному зданию (это всё так необходимые детскому сознанию образы?), задвигаются щупальца монстра, с изображённых на стене мужчины и женщины спадёт одежда. Причём причинно-следственная связь между двигающимся объектом и спрятавшейся в хаосе комнаты верёвкой специально разорвана или надёжно спрятана. При перемещении одного из плакатов с изображением «доктора-царя», держащего в одной руке банан, а другой вводящего шприц мальчику прямо в голову, лицо мальчика будет меняться с одной страшной картинки на другую. Ещё больший хаос и атмосферу беспорядочности помещения создавало установленное в центре комнаты пианино. Кто-нибудь из детей беспрестанно бил по его клавишам, а усугубляла какафонию резиновая рука на верёвке, то и дело приводимая в движение любопытствующим посетителем.
Давайте задумаемся о том, какую идентичность и какого индивида пытается соорудить коллективный гельман, предлагая отдыхающему пермяку нахождение в специально созданном для него бытии, которое и вправду во многом определяет и формирует сознание. Для этого обратимся к учителям Гельмана - философам постмодернистам, создавшим чертежи этой новой культуры.
Один из важнейших философов постмодернистов Жан-Франсуа Лиотар утверждает, что современное состояние мира - это «конец метарассказов, или метанарративов». Понятие «метанарратив» близко понятиям идеология, мировоззрение, устойчивый и важный для культурной самоидентификации образ. И если в России они в сознании человека ещё не уничтожены за 25 лет осмеяния и унижения национального достоинства, то выставки Гельмана займутся этим по правилам постмодернистского метода деконструкции - комбинации несочетаемого, иронии, карнавальной смены верха на низ (русские три богатыря в виде жирных голых баб, православные храмы в виде спринцовок для клизм, образ агрессивного и невежественного русского народа, принимающего Олимпиаду в Сочи).
Лиотар считает, что метанарративы уже не способны «определять, представлять, вмещать нас всех» как социальную, политическую и прочую целостность. И делает следующий вывод: Постмодерн - ситуация, когда «целостностям уже не верят…, наступает эпоха раскрепощения частей». Происходит уничтожение целостности, а значит, и уничтожение общества.
Уничтожатся также и все структуры. Другой постмодернист Жак Деррида утверждает, что в современном мире структура исчезает потому, что все вещи лишаются центра, ядра. Всё утрачивает свои контуры, а ядра тонут в тумане расплывчивости. Любой культурный элемент может оказаться в сколь угодно тесном сосуществовании с любым культурным элементом, ведь оба они утратили как свои центры, так и границы.
Одна из самых важных отличительных черт постмодерна - смерть культуры и истории, завершенность любого творчества и смысла (идея статьи и книги Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории»). Не может быть ничего нового, осталось лишь бесконечно комбинировать созданные ранее объекты и образы, хранящемся в глобальном музее человеческой истории (в который и превратилась умершая культура), цитировать их, бесконечно перебирая и вконец обессмысливая (это перебирание, кстати, тоже является важным принципом постмодерна, называемым «интертекстуальность»).
Вглядитесь в сконструированные арт-объеты-рекомбинанты Белых ночей, лишённые структур и центра хаотические нагромождения детской комнаты, маскирующие причинно-следственные связи между воздействием и реакцией объекта. Вы увидите те самые постмодернистские чертежи хаоса, овладевающие сферами культурного производства и культивирующие бессмыслицу, а вслед за этим и моделирующие сознание юного субъекта, играющего в постмодернистские игрушки. Важно отметить, что в этой комнате невозможно играя творить, невозможно рационально мыслить (чему мешает также звуковая какафония), можно лишь, отдаваясь иррацианальным импульсам «хотения», дёргать за верёвки, наблюдая за отвечающей на воздействие пульсацией комнаты.
Какое же сознание в наибольшей степени может понять этот фрагментарный, бессмысленный и бесструктурный мир? Постмодернисты Жиль Делез и Феликс Гваттари в книге «Капитализм и шизофрения» говорят о необходимости «перехода к шизофрении». Людям в понимании Делеза и Гваттари, для того чтобы соответствовать современным реалиям, надо расщепить себя, стать эклектичными и разнонаправленнымы.
Именно такого расщеплённого шизо-человека и формируют постмодернистские приёмы Гельмана, в том числе и на это по факту шли бюджетные средства, осваиваемые Гельманом и компанией.
Ограничивается ли на этом перечень тараканов запущенных галеристом-политтехнологм? Конечно, нет. В следующей статье мы поговорим о том, как пропагандируемая в Перми постмодернистами смерть культуры оборачивалась выплеснувшейся на улицы города культурой Смерти.
Павел Гурьянов
http://eotperm.ru/?p=1471