107.71. Ибн-Халдун. Кочевые империи как экстраполяция на оседлых основ кочевого скотоводства
Ибн-Халдун. Вырождение кочевников, завоевавших оседлых. Цитата ниже.
Эту политическую логику, вполне понятную самим кочевникам, отчасти можно сопоставить с процессом выведения человеком новых пород животных.
Например: земледельцы как "райя" турок или "быдло" выдуманных "сарматов" Речи Посполитой. Кочевников, взявших над оседлыми власть.
Одним из частых способов кочевников в их стремлении не раствориться в завоеванных земледельцах было сохранение своего резервата. Места, где сохранялась кочевая культура в более менее чистом виде. Маньчжурия за Ивовым полисадом. Северная часть Великого Ляо. Монголия Монгольской империи...
Разные "породы" людей кочевники стремились сохранить и развить на разных "выгонах" и "кошарах". Защитить разные породы от разных угроз: от вырождения породы до падежа от болезней и природных катастроф и умыкания хищными животными.
Эта логика управления завоеванными оседлыми обществами экстраполирует понимание мира кочевого скотоводства на мир людей.
Но какую функцию в рамках такой политической логики выполняли религиозные и философские ядра завоеванных кочевниками оседлых народов? С чем из мира животных сопоставлялись они? Что есть в этой логике священник, монах, учитель?
Это позитивное отношение к носителям живой религиозной и вообще духовной жизни начинается от монголов и последовавших им кочевых государств? Или оно возникло раньше? Даже если считать от киданей, передавших многое из своих практик государственного строительства монголам.
Это связано с тенгрианством? Или это общее свойство кочевых культур, связанное с экстраполяцией на политику кочевого скотоводства?
***
Уже в тот период очень близко к пониманию сущности эволюции кочевых обществ подошел выдающийся арабский историк и философ Ибн-Хальдун, живший на рубеже XIV-XV вв.
Поскольку его теория имеет важное значение для понимания природы кочевого общества, остановимся на ней несколько подробнее. Ибн-Хальдун рассматривает две основные формы примитивного существования- община земледельцев и община кочевых скотоводов. Переход к государственному состоянию цивилизации у первых осуществлялся «органично», в силу внутренних факторов. Кочевники же- «самые дикие из людей и по отношению к цивилизованным людям - занимают ступень дикого, необузданного и хищного животного» [Ибн-Хальдун. Они привычны к суровой, полной лишений жизни, активны и подвижны, среди них нет неравенства и раздоров. Они хорошие воины и составляют прочную группировку, способную завоевать изнеженных, трусливых и разобщенных неравенством земледельцев.
Первоначальное условие завоевания - создание асабийи, т.е. групповой солидарности кровнородственных коллективов, связанных общими интересами. «Знай, что подготовка государства и его создание осуществляются асабийей. Неизбежно должна существовать крупная группировка, объединяющая и ведущая за собой другие группировки».
После завоевания асабийя становится субъ ектом государственной власти, распространяемой на завоеванные территории. «Дело государя осуществляется его людьми, т.е. его группировкой, его соратниками. С ними он одолевает выступающих против его государства, из них он выбирает, кого облечь властью в своих владениях, в управлении государством, в сборе причитающихся ему денег».
Каждая кочевая держава существует не более 120 лет, т.е. не более периода жизни трех-четырех поколений («закон Ибн-Хальдуна»).
Второе поколение, следующее за поколением завоевателей, живет уже в состоянии цивилизации, в изнеженности и роскоши. Примитивная демократия сменяется неравенством среди завоевателей, асабийя отслаивается, бывшие соратники, ставшие администраторами на местах, обогащаются и начинают проводить сепаратистскую политику. Правитель теперь «начинает нуждаться в близости кого-то другого, чужаков, на которых он опирается в борьбе против бывших соратников, отстраняя их от дел и от соучастия. Он наделяет чужаков властью над теми. Они становятся ближе ему». Из чужаков и новых приспешников складывается другая асабийя, но «это не та тесная связь, подобная узде». В конечном счете, резюмирует Ибн-Хальдун, «держава - не тем, кто ее создавал, а слава - не тем, кто ее добывал» [там же: 142, 145].
Третье поколение деградирует еще больше. Предвестником гибели государства является роскошь. «Множатся траты и растут расходы власти и государственных людей... Роскошь увеличивается, и податей уже не хватает, и государство начинает чинить несправедливости и насилие над теми подданными, что под его дланью». Энтропия власти ощущается все сильнее, и если кто-нибудь не завоюет распадающееся государство, с тем чтобы создать новый политический механизм, то будет исчезать, «пока не пропадет, подобно огню в светильнике, когда кончается масло и гаснет светильник» [там же: 146, 147].
Цит. по: Крадин H.H., Скрынникова Т.Д. Империя Чингис-хана. - М. : Вост. лит., 2006.