Итак2.
В разделе «Нравы царств» вино упоминается пять раз. Несмотря на простонародные мотивы и бесхитростную образную систему этих песен, они предоставляют очень интересный материал в интересующем нас контексте. С одной стороны, вино выступает незаменимым средством от грусти и печали, с другой - сопутствует всяческим удачам и радостям. Так, в песне «Мышиные ушки» встречаем:
Я вино наливаю в кувшин золоченый,
Чтобы вечно не думать о милом своем.
Наполняю вином тяжкий рог носорога,
Чтобы сердце не ранила больше тоска.
Аналогичный сюжет видим в произведении «Песнь забытой жены»:
Вся я в тревоге и ночью заснуть не могу,
Словно объята тяжелою тайной тоской, -
Не оттого, что вина не нашлось у меня
Или в забавах найти б не сумела покой.
Эти строки позволяют сказать, что вино было естественным и необходимым элементом быта, его наличие в каждом доме не подвергается сомнению. Легкость, с которой рассказчики водят в речь вино, говорит о том, насколько часто оно участвует в повседневной и, как видно будет дальше, обрядовой деятельности. В качестве противопоставления приведем пример распития вина по радостному поводу, а именно, песню «Жена сказала»:
С тобой мы выпьем вдвоем вина,
Пусть будет старость у нас одна.
Готова цитра и гусли здесь,
Пусть будет радость совсем полна.
Однако если в этом смысле песни «Ши Цзина» не очень оригинальны, то в другом напротив вызывают интерес и обнаруживают связь с календарной обрядностью, а также выводят на воззрения конфуцианцев на личность человека. Такова песня «Шу на охоту поехал». Здесь превозносится некий Шу, удачливый охотник и красавец. Однако интересно здесь то, что помимо красоты, ума и ловкости герою приписывается еще одно качество, возвышающее его в чужих глазах - умение пить вино:
Шу на охоту поехал - его колесница видна.
Нет здесь, на улице нашей, умеющих выпить вина…
Разве не улице нет умеющих выпить вина?
Нет между них никого, равного Шу моему,
Он так благороден и добр - знает про это страна!
Следовательно, умение пить вино считалось важным для настоящего мужчины, делало список его добродетелей завершенным и само достаточным. Остается неясным, от лица кого ведется речь в этом произведении - возможно, это возлюбленная Шу, но это также может быть любой из его родственников мужского пола, с любовью описывающий его личные и общественные заслуги.
Еще один очень интересный случай упоминания вина в «Го Фын» - «Песня о седьмой луне». Здесь, годовой круг описывается через народные приметы и крестьянские занятия, соответствующие той или иной луне. Эта песня - замечательный источник информации о буднях простых людей, народных традициях, которые, однако, отсылают к основополагающим понятиям китайской культуры. Вино здесь упоминается в связи с наступлением весны, радостью сбора урожая, изобилием:
Мы рис собираем десятой луной -
К весне приготовим хмельное вино,
Чтоб старцев почтенных с седыми бровями
На долгие годы бодрило оно.
Следовательно, вино всегда сопутствовало определенным фазам календарной обрядовости, несло сакральный смысл. Также оно связывается с долголетием, продлением земного существования. В этом же произведении вино является достойным завершением годовых трудов, вознаграждением за выполнение всех календарных предписаний - впервые в «Ши Цзине» появляется мотив пиршества и некоторые элементы праздничного церемониала:
У нас на пиру два кувшина с вином,
Овцу и барашка мы князю несем.
Рога носорога полны вина,
Поднимем их выше и выпьем до дна,
Чтоб жизнь ваша, князь, длилась тысячу лет
И чтоб никогда не кончалась она!
Таким образом, осмысление вина в «Го Фын» не ограничивается бытовым аспектом. Несмотря на характер народного творчества большинства произведений этого раздела, некоторые их мотивы не отличаются элементарностью. Они затрагивают вопросы жизненного уклада древних китайцев, их повседневных забот, в которых непременно фигурирует вино. На основе «Го Фын» можно изучать древние календарные обряды, исследовать зачатки этических представлений о человеке и правилах его поведения. В нашем случае, критерием изучения древнекитайских традиций, отраженных в «Каноне поэзии», является вино. Используя вино как проводника в сюжетах «Ши Цзина», мы можем параллельно декодировать его место и значение в этих сюжетах.
Я вино наливаю в кувшин золоченый,
Чтобы вечно не думать о милом своем.
Наполняю вином тяжкий рог носорога,
Чтобы сердце не ранила больше тоска.
Аналогичный сюжет видим в произведении «Песнь забытой жены»:
Вся я в тревоге и ночью заснуть не могу,
Словно объята тяжелою тайной тоской, -
Не оттого, что вина не нашлось у меня
Или в забавах найти б не сумела покой.
Эти строки позволяют сказать, что вино было естественным и необходимым элементом быта, его наличие в каждом доме не подвергается сомнению. Легкость, с которой рассказчики водят в речь вино, говорит о том, насколько часто оно участвует в повседневной и, как видно будет дальше, обрядовой деятельности. В качестве противопоставления приведем пример распития вина по радостному поводу, а именно, песню «Жена сказала»:
С тобой мы выпьем вдвоем вина,
Пусть будет старость у нас одна.
Готова цитра и гусли здесь,
Пусть будет радость совсем полна.
Однако если в этом смысле песни «Ши Цзина» не очень оригинальны, то в другом напротив вызывают интерес и обнаруживают связь с календарной обрядностью, а также выводят на воззрения конфуцианцев на личность человека. Такова песня «Шу на охоту поехал». Здесь превозносится некий Шу, удачливый охотник и красавец. Однако интересно здесь то, что помимо красоты, ума и ловкости герою приписывается еще одно качество, возвышающее его в чужих глазах - умение пить вино:
Шу на охоту поехал - его колесница видна.
Нет здесь, на улице нашей, умеющих выпить вина…
Разве не улице нет умеющих выпить вина?
Нет между них никого, равного Шу моему,
Он так благороден и добр - знает про это страна!
Следовательно, умение пить вино считалось важным для настоящего мужчины, делало список его добродетелей завершенным и само достаточным. Остается неясным, от лица кого ведется речь в этом произведении - возможно, это возлюбленная Шу, но это также может быть любой из его родственников мужского пола, с любовью описывающий его личные и общественные заслуги.
Еще один очень интересный случай упоминания вина в «Го Фын» - «Песня о седьмой луне». Здесь, годовой круг описывается через народные приметы и крестьянские занятия, соответствующие той или иной луне. Эта песня - замечательный источник информации о буднях простых людей, народных традициях, которые, однако, отсылают к основополагающим понятиям китайской культуры. Вино здесь упоминается в связи с наступлением весны, радостью сбора урожая, изобилием:
Мы рис собираем десятой луной -
К весне приготовим хмельное вино,
Чтоб старцев почтенных с седыми бровями
На долгие годы бодрило оно.
Следовательно, вино всегда сопутствовало определенным фазам календарной обрядовости, несло сакральный смысл. Также оно связывается с долголетием, продлением земного существования. В этом же произведении вино является достойным завершением годовых трудов, вознаграждением за выполнение всех календарных предписаний - впервые в «Ши Цзине» появляется мотив пиршества и некоторые элементы праздничного церемониала:
У нас на пиру два кувшина с вином,
Овцу и барашка мы князю несем.
Рога носорога полны вина,
Поднимем их выше и выпьем до дна,
Чтоб жизнь ваша, князь, длилась тысячу лет
И чтоб никогда не кончалась она!
Таким образом, осмысление вина в «Го Фын» не ограничивается бытовым аспектом. Несмотря на характер народного творчества большинства произведений этого раздела, некоторые их мотивы не отличаются элементарностью. Они затрагивают вопросы жизненного уклада древних китайцев, их повседневных забот, в которых непременно фигурирует вино. На основе «Го Фын» можно изучать древние календарные обряды, исследовать зачатки этических представлений о человеке и правилах его поведения. В нашем случае, критерием изучения древнекитайских традиций, отраженных в «Каноне поэзии», является вино. Используя вино как проводника в сюжетах «Ши Цзина», мы можем параллельно декодировать его место и значение в этих сюжетах.