За козла - отвечу!
А скажите мне, уважаемые барышни и дамы, очень я интересуюсь знать ваше определение слова "козел". Не в зоологическом смысле, естественно, а в сугубо оценочном: за что мужская особь хомо сапиенс может удостоиться от вас этого пресловутого лейбла? Собственно, мужские френды тоже приглашаются к высказываниям, но дело в том, что в маскулинной среде этот товарный знак выдается за несколько иные заслуги. Впрочем, интересно будет и сравнить. Пост этот навеян нашими скорбными размышлениями с inesacipa об онтологической неспособности некоторых представителей мужского пола поверить, что не все "знаки внимания", оказываемые ими особям противоположного пола, расцениваются означенными особями однозначно положительно и комплиментарно.
Даю вводные: приятны ли вам причмокивания и поцыкивания, возбуждает ли вас свист и улюлюканье, будит ли ваши эротические фантазии "раздевающий" взгляд замаслившихся глаз, любезны ли вам похлопывания и пощипывания выдающихся частей вашей анатомии или единственной вашей спонтанной реакцией на эти "ухаживания" является та, что свойственна мне - а именно, тот самый озвученный "козел"?
Не будем ханжить и лицемерить - все мы (почти) любим мужское внимание, но где пролегает тот невидимый Большой Барьерный Риф, который отделяет пристойные и приятные проявления столь естественного с биологической точки зрения интереса от невыносимо пошлых и унизительных "ощупываний" сального купчика, выбирающего ситчик повеселее на этой "ярмонке" половой жизни? Как-то мы это безошибочно чувствуем и немедленно и бесповоротно сортируем ухажеров на "козлищ и агнцев". Порог чувствительности к пошлости у каждой из нас свой, критерии тоже индивидуальны, но неизменны.
Я женщина буйная и склонная к физической расправе. Верхняя картинка как нельзя лучше отвечает моим убийственным реакциям на любые заигрывания, которые принимают неприемлемые для меня формы. Иногда удается сдерживаться, ограничиваясь сугубо вербальными формами внушения. Но не всегда, далеко не всегда. Как-то на выходе из магазина я столкнулась с молодым (лет на 10 моложе меня) человеком, который счел своим прямым мужским долгом отметить это радостное событие "поцелуйным" причмокиванием. Получив от меня "сучий потрох" в самодовольную рожу, до того опешил, что пошел за мной и попытался выяснить, пошто? Мальчик был даже приблизительно воспитанный - он не стал меня ответно костерить - и пребывал в искреннем недоумении от моей недекватной, как ему представлялось, реакции. Аргументировал он свои поцелуйные манипуляции лицевыми мышцами тем, что "всем девочкам это нравится". Я не могу отвечать за всех девочек, и даже то, что меня скопом причислили к "девочкам", не помогло мне проникнуться всеобщим девочковым менталитетом. Но мои объяснения, что девочки бывают, представьте себе разные, его не впечатлили. Он был даже трогателен в своей настойчивости, он пытался меня переубедить, бедный мальчик. Я не стала его убивать.
И на закуску - еще одна маленькая зарисовка. Иду я это себе домой, с тяжелым рюкзаком на плече. Зима, на мне дубленка с капюшоном, плавно переходящим в огромный воротник, сложные складки которого раза в два увеличивают мою и без того немаленькую грудь. Я понимаю - я безусловно подставилась - это обстоятельство, вне всякого сомнения, полностью оправдывает шедшего мне навстречу мужичонку из разряда старых потаскунов. Это очень распространенный некогда, ныне почти исчезнувший с просторов родной географии тип - завсегдатай Дома ученых и Дома художников, обладатель изрядно обтерханной, как и он сам, бежевой дубленки, а также выцветших, некогда голубеньких, а ныне цвета заплеванного асфальта глазок, почти утонувших в густо-кофейного колера мешках, выдающих запойного пьяницу, и гнойного ротика, сложенного куриной жопкой.
Он считал себя неотразимым, а поскольку был настроен вполне благодушно (видимо, удалось в обед дерябнуть коньячку, и всегдашнее похмелье отступило на время), решил поощрить замудоханную телку вальяжным похлопыванием оной в области выдающегося бюста. Похлопывания, как верный бронежилет, принял на себя капюшон-тире-воротник, меня даже не ранило, но ударная волна заставила меня остановиться. Мужичонка блудливо улыбнулся, довольный моей остолбенелостью, и прошествовал далее. Мне потребовалось секунд пять, чтобы стряхнуть с себя кататонический ступор. За это время он успел отойти метров на 15 - хорошая дистанция для разгона. Когда мой сапог со всей дури влетел в его бежевую задницу, у бедного старого пердуна подломились тонкие неспортивные ножки, и он со всего маху брякнулся на жидкие коленки. Надо было видеть выражение детской обиды и детского же шкодливого страха на его воздетой горЕ лисьей мордочке. В обалдении от свершившейся несправедливости он сумел только горестно возопить: "Ты что, сука?" На что получил веский ответ: "Что, козел, не нравится? Вот и мне не понравилось".