Научное определение национализма - постановка проблемы
Феномен национализма привлекает к себе повышенное внимание исследователей уже на протяжении многих десятилетий. Те беды, которые принесли человечеству крайние формы национализма в прошлом веке, заставляют досконально разобраться в причинах и следствиях вспышек насилия, им порождённых. С другой стороны, раздаются голоса в его защиту, оправдания «умеренного», «цивилизованного» национализма, «уважающего другие нации». Актуальность вопроса требует научного подхода, в первую очередь определения самого понятия национализма, а также терминов, которые непосредственно с ним связаны: нация, национальность, народ, этнос.
Что мы делаем в первую очередь, когда нам надо найти определение термина? Правильно, лезем в словари и в Википедию. Но тут внимательного читателя ждёт некоторое разочарование. Национализм трактуется широко и разнообразно. Это и идеология, и политика, и явление, и некий «народный дух». Современный толковый словарь «Политика» характеризует его даже как «пустую бутылку», в которой форма есть, а содержания нет [i]. Национализм и объединяет, и разъединяет, он бывает и романтическим, и шовинистическим, и угнетающим, и освободительным. В общем, почти любым. Оно и неудивительно. Задача составителя словаря - это описать все возможные значения и смыслы слова. Задача же философская, научная как раз обратная: очистить термин от шелухи посторонних значений, дать ему точное и однозначное определение.
Определение - это качество, которое есть в рассматриваемом предмете, отражает его сущность, сохраняется в изменениях и проявляется вовне.
То есть в определении национализма должно присутствовать что-то главное, что было, есть и будет в любом виде национализма и что проявляет себя всегда и везде. Попробуем теперь отыскать такое определение в трудах умных людей.
Знакомство со статьями о национализме ведущих современных политологов несколько озадачивает. В первую очередь трудности в их исследованиях вызывают как раз сами определения нации, раскрытие ими универсальных черт национализма. Например, выдающийся социолог Карл Дойч очень расплывчато определяет нацию как "группу людей, связанных сходными привычками и средствами коммуникации" [ii]. Развивавший его идеи британский учёный Бенедикт Андерсон описал формирование наций как неких «воображаемых сообществ», которые будучи сначала воображёнными, затем моделируются, трансформируются и адаптируются [iii]. Идеи Андерсона подхватила профессор Кэтрин Вердери и дополнила их утверждением о символической природе нации. Якобы, существует символ, который пробуждает эмоции людей, хотя и неоднозначные, но от длительного употребления он становится «базовым оператором в системе социальной классификации» [iv]. Национализм же по её мнению представляет собой «политическое использование символа нации через дискурс и политическую активность, а также эмоции, которые заставляют людей реагировать на использование символа». Американский профессор Тимоти Бреннан характеризует национализм как «давнее, затяжное, почти атмосферное настоятельное влечение в нашем мышлении» [v]. Ещё один британский профессор социальной антропологии Эрнест Геллнер в своей книге «Нации и национализм» несколько раз заявляет о намерении дать научное определение нации. Однако, он так и не выполняет это своё намерение, а о национализме судит довольно расплывчато и односторонне: «национализм - это теория политической законности, которая состоит в том, что этнические границы не должны пересекаться с политическими» [vi]. Отчаянием исследователя выглядит вывод его коллеги, специализирующегося по России, Хью Сетон-Ватсона о том, что нет научных способов установить, что является общим для всех наций [vii]. Ему вторит канадский профессор социологии Джон Холл: «Единая, универсальная теория национализма невозможна» [viii]. Это звучит довольно странно, когда исследователь не может дать определение предмету своего исследования, не может подобрать подход к его изучению. Отправной точкой изучения наций и национализма у всех вышеперечисленных и многих других исследователей выступают историческая традиция, фольклор, дискурс, символ, умозрительная теория или другая идея в том или ином виде. Субъективный идеализм всех этих авторов ставит их в положение слепых мудрецов из старой притчи. Тех, которые ощущают рядом мощное дыхание националистического слона, щупают различные части его тела, но не могут определить связующее их звено, осознать целостность этого предмета.
Отдельно стоит упомянуть сталинское определение нации, считающееся классическим в марксизме: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры... Необходимо подчеркнуть, что ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией» [ix]. Строго говоря, это не определение, а набор признаков. Если мы начнём оценивать по этим признакам сложившиеся сегодня многоязычные, многоукладные, мультикультурные нации: швейцарскую, израильскую, канадскую, российскую, американскую, то мы не сможем признать их нациями. Сталин рассуждал в основном в рамках конкретно-исторических условий момента и его подход нельзя назвать полностью научным.
Итак, мы обнаружили, что и у современных социологов и политологов преобладает описательность, субъективизм и формальный подход, не раскрывающий сущность предмета нации и явления национализма. Что же делать? В первую очередь, очевидно, надо отказаться от идеализма и поставить предмет на твёрдую материальную основу. Затем, следует применить диалектический метод и рассмотреть национализм не в статике, не только в его нынешних проявлениях, а в историческом контексте, причём как можно полнее, «от Адама до Потсдама». Откуда и зачем он взялся, куда ведёт его внутреннее самодвижение, какова логика его развития. Только так и определяются сложные, всеобщие понятия.
Правильная постановка задачи - залог её успешного решения. Надеюсь, что мы поставили нашу проблему правильно, беспристрастно, неангажированно и без всякой политики, которая в эту тему так и пытается просунуть свой нос. Тропа для исследования открыта, и мы безусловно должны тронуться в путь, развернуть этот предмет в его полноте и добераться до сияющей вершины научного определения национализма.
[i] Д. Андерхилл и др., Политика. Толковый словарь, М, «ИНФРА-М», «Весь Мир», 2001.
[ii] Deutsch K.W., Nationalism and social communication: An inquiry into the foundation of nationality. - Cambridge (Mass.), 1953, p. 70-71.
[iii] B. Anderson, Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism, Verso, New York, 2006.
[iv] Verderi K., Whither «nation» and «nationalism»?, https://www.versobooks.com/blogs/2878-whither-nation-and-nationalism
[v] Буквально: “… lindering, almost atmospheric insistence in our thinking”. Brennan, T. A., The National Longing for Form, Nation and Narration, Homi K. Bhabha Psychology Press, 1990, p. 48.
[vi] Геллнер Э., Нации и национализм, М. 1983, с. 8.
[vii] Seton-Watson H., Nations and States: An Enquiry into the Origins of Nations and the Politics of Nationalism, Westview Press, 1977.
[viii] John A. Hall, Nationalisms: Classified and Explained, Daedalus Vol. 122, No. 3, Reconstructing Nations and States (Summer, 1993), p. 1.
[ix] Сталин И. В. Сочинения, т. 2, ОГИЗ, 1946, с. 296.
Что мы делаем в первую очередь, когда нам надо найти определение термина? Правильно, лезем в словари и в Википедию. Но тут внимательного читателя ждёт некоторое разочарование. Национализм трактуется широко и разнообразно. Это и идеология, и политика, и явление, и некий «народный дух». Современный толковый словарь «Политика» характеризует его даже как «пустую бутылку», в которой форма есть, а содержания нет [i]. Национализм и объединяет, и разъединяет, он бывает и романтическим, и шовинистическим, и угнетающим, и освободительным. В общем, почти любым. Оно и неудивительно. Задача составителя словаря - это описать все возможные значения и смыслы слова. Задача же философская, научная как раз обратная: очистить термин от шелухи посторонних значений, дать ему точное и однозначное определение.
Определение - это качество, которое есть в рассматриваемом предмете, отражает его сущность, сохраняется в изменениях и проявляется вовне.
То есть в определении национализма должно присутствовать что-то главное, что было, есть и будет в любом виде национализма и что проявляет себя всегда и везде. Попробуем теперь отыскать такое определение в трудах умных людей.
Знакомство со статьями о национализме ведущих современных политологов несколько озадачивает. В первую очередь трудности в их исследованиях вызывают как раз сами определения нации, раскрытие ими универсальных черт национализма. Например, выдающийся социолог Карл Дойч очень расплывчато определяет нацию как "группу людей, связанных сходными привычками и средствами коммуникации" [ii]. Развивавший его идеи британский учёный Бенедикт Андерсон описал формирование наций как неких «воображаемых сообществ», которые будучи сначала воображёнными, затем моделируются, трансформируются и адаптируются [iii]. Идеи Андерсона подхватила профессор Кэтрин Вердери и дополнила их утверждением о символической природе нации. Якобы, существует символ, который пробуждает эмоции людей, хотя и неоднозначные, но от длительного употребления он становится «базовым оператором в системе социальной классификации» [iv]. Национализм же по её мнению представляет собой «политическое использование символа нации через дискурс и политическую активность, а также эмоции, которые заставляют людей реагировать на использование символа». Американский профессор Тимоти Бреннан характеризует национализм как «давнее, затяжное, почти атмосферное настоятельное влечение в нашем мышлении» [v]. Ещё один британский профессор социальной антропологии Эрнест Геллнер в своей книге «Нации и национализм» несколько раз заявляет о намерении дать научное определение нации. Однако, он так и не выполняет это своё намерение, а о национализме судит довольно расплывчато и односторонне: «национализм - это теория политической законности, которая состоит в том, что этнические границы не должны пересекаться с политическими» [vi]. Отчаянием исследователя выглядит вывод его коллеги, специализирующегося по России, Хью Сетон-Ватсона о том, что нет научных способов установить, что является общим для всех наций [vii]. Ему вторит канадский профессор социологии Джон Холл: «Единая, универсальная теория национализма невозможна» [viii]. Это звучит довольно странно, когда исследователь не может дать определение предмету своего исследования, не может подобрать подход к его изучению. Отправной точкой изучения наций и национализма у всех вышеперечисленных и многих других исследователей выступают историческая традиция, фольклор, дискурс, символ, умозрительная теория или другая идея в том или ином виде. Субъективный идеализм всех этих авторов ставит их в положение слепых мудрецов из старой притчи. Тех, которые ощущают рядом мощное дыхание националистического слона, щупают различные части его тела, но не могут определить связующее их звено, осознать целостность этого предмета.
Отдельно стоит упомянуть сталинское определение нации, считающееся классическим в марксизме: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры... Необходимо подчеркнуть, что ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией» [ix]. Строго говоря, это не определение, а набор признаков. Если мы начнём оценивать по этим признакам сложившиеся сегодня многоязычные, многоукладные, мультикультурные нации: швейцарскую, израильскую, канадскую, российскую, американскую, то мы не сможем признать их нациями. Сталин рассуждал в основном в рамках конкретно-исторических условий момента и его подход нельзя назвать полностью научным.
Итак, мы обнаружили, что и у современных социологов и политологов преобладает описательность, субъективизм и формальный подход, не раскрывающий сущность предмета нации и явления национализма. Что же делать? В первую очередь, очевидно, надо отказаться от идеализма и поставить предмет на твёрдую материальную основу. Затем, следует применить диалектический метод и рассмотреть национализм не в статике, не только в его нынешних проявлениях, а в историческом контексте, причём как можно полнее, «от Адама до Потсдама». Откуда и зачем он взялся, куда ведёт его внутреннее самодвижение, какова логика его развития. Только так и определяются сложные, всеобщие понятия.
Правильная постановка задачи - залог её успешного решения. Надеюсь, что мы поставили нашу проблему правильно, беспристрастно, неангажированно и без всякой политики, которая в эту тему так и пытается просунуть свой нос. Тропа для исследования открыта, и мы безусловно должны тронуться в путь, развернуть этот предмет в его полноте и добераться до сияющей вершины научного определения национализма.
[i] Д. Андерхилл и др., Политика. Толковый словарь, М, «ИНФРА-М», «Весь Мир», 2001.
[ii] Deutsch K.W., Nationalism and social communication: An inquiry into the foundation of nationality. - Cambridge (Mass.), 1953, p. 70-71.
[iii] B. Anderson, Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism, Verso, New York, 2006.
[iv] Verderi K., Whither «nation» and «nationalism»?, https://www.versobooks.com/blogs/2878-whither-nation-and-nationalism
[v] Буквально: “… lindering, almost atmospheric insistence in our thinking”. Brennan, T. A., The National Longing for Form, Nation and Narration, Homi K. Bhabha Psychology Press, 1990, p. 48.
[vi] Геллнер Э., Нации и национализм, М. 1983, с. 8.
[vii] Seton-Watson H., Nations and States: An Enquiry into the Origins of Nations and the Politics of Nationalism, Westview Press, 1977.
[viii] John A. Hall, Nationalisms: Classified and Explained, Daedalus Vol. 122, No. 3, Reconstructing Nations and States (Summer, 1993), p. 1.
[ix] Сталин И. В. Сочинения, т. 2, ОГИЗ, 1946, с. 296.