(no subject)
Невидимая сила
Алексей Зимин, Robb Report
Две мои приятельницы открыли фотогалерею. Называется "Победа". Там должна выставляться, например, Эллен фон Унверт, на снимках которой женщины волшебным образом превращаются из объекта желания в субъект. За это умение Елену фон Унверт называют визуальным рупором лесбийства.
Я в этом ничего не понимаю, мне просто нравятся эти фотографии. Наплевать, что это какой-то там манифест.
Моим приятельницам, кажется, тоже плевать на это. Тем более, что одна замужем, а вторая - хоть и нет, проповедует скептический патриархат: "Mужик должен быть главным в доме, но он должен доказать мне, что он мужик".
"Как доказать-то? - спрашиваю. - Одним местом?"
"Ха-ха, делом доказать. Так, чтобы рядом с ним было не страшно. Чтобы по темному переулку ночью можно было вдвоем пройти и все такое прочее".
"Что прочее? - интересуюсь. - Одно место?"
"Да какое место! Это неважно. Другие качества важны. Воля, например. Но это редкость", - моя приятельница вообще-то невысокого мнения о современных мужиках.
"У них, кажется, есть одна единственная Idee fix. Знаешь какая - enlarge your penis. У всех, даже у богатых и успешных. Вот они покупают себе все эти машины, Bentley, например. Но это не потому, что они хотят ездить на хороших машинах. То есть, не только потому. Им еще кажется, что, покупая себе такой автомобиль, они что-то там наращивают себе между ног, и они меряются этим друг с другом. И заметь, чем меньше мужчина, тем больше него машина".
Я не верю в психоанализ. Но что-то в этом определенно есть. Не буквально. Но есть. Я всякий раз вспоминаю об этом, когда по дороге в Переделкино вижу телевизионного ведущего Владимира Соловьева в "Хаммере".
Наверное, я бы и сам ездил на большой машине, если бы знал, где ее парковать на Тверской. А так приходится сдерживать свои эротические порывы.
Но вот недавно я познакомился с одним человеком. Он держит одежную лавку. Занимается в числе прочего готовым платьем. Но главное его дело - индпошив. У него заключены договора подряда с маленькими фабриками по всей Италии. И там, на этих фабриках, за баснословные деньги из самых лучших тканей шьют костюмы по меркам, снятым в Москве.
Еще он занимается обувью. Тоже по индивидуальным заказам.
В частности, показывал мне ботинки за десять тысяч евро. Сверху - совершенно обычные оксфорды, из безвидной черной замши. А внутри - породистый крокодил. Такая броская кожа, которую, выверни ее наружу и пройдись по европейской столице - тут же борцы за права животных линчуют.
Но ботинки эти сделаны крокодилом внутрь не поэтому.
Это своего рода скромность пополам с гордыней. Ты платишь десять тысяч евро за вещь, о подлинной стоимости которой никто кроме тебя не догадывается. И вот ты идешь по улице - и тебя как бы распирает от сознания собственной крутизны. Идешь - крокодилом внутрь.
Я поделился этой коллизией с одно знакомой девушкой-поэтом. Поэта коллизия потрясла. "Я, - сказала она, - теперь всегда буду так говорить: "Придет человек с каким-то особенным выражением лица. А я ему: "Ты сегодня какой-то особенный. Как будто крокодилом внутрь".
Еще одна дама, знаток президентского протокола, сказала мне, что это обычная номенклатурная практика. Что вот, например, у Бориса Ельцина было пальто, которое снаружи - обычный драп, а внутри норка или там горностай.
Другой мой приятель вспомнил передачу Top Gear, ту, где Джереми Кларксон попросил тюнинговую фабрику Lotus передалать "копейку" в гоночный автомобиль. И снаружи "копейка" практически не изменилась, а внутри у нее поставили двигатель, как на "Астон Мартине".
Еще один мой знакомый сказал, что это очень философское отношение к деньгам. И даже предложил лозунг для новых богатых: "Пусть все явное станет тайным". И предсказал поколение миллионеров, которое будет селиться в хрущобах, потрошить начинку, фаршируя потом хрущобы Филипом Старком.
Картина, нарисованная им, была удивительна. Из Москвы исчезли бы все сверкающие витрины и лимузины. Остоженка внешне стала бы походить на Баррио готико в Барселоне, и редкие туристы рисковали бы заходить туда, боясь бандитского ножа.
Меж тем, под неказистым покровом булькала бы настоящая, невидимая роскошь. Как вещь в себе и только для своих. Не раздражая нищих обывателей и обескровливая передовицы западных газет, которые только и знают что пишут о показном характере нового русского богатства.
О богатстве можно было бы узнать только по особой, летящей походке, поскольку фирменной обувью, разумеется, должны были бы стать ботинки крокодилом внутрь. Из общества исчезла бы социальная напряженность и так далее, и тому подобное.
Картина вырисовывалась оптимистическая. И как мне даже показалось - этот новый, не пускающий пыль в глаза, мужик должен был бы определенно понравиться моей приятельнице-галеристке.
Я рассказал ей о нем.
К моему удивлению, она только фыркнула: "Это еще хуже. Лучше уж мерится х...ми. Чем так. Это напоминает мне средневекового мистика Оригена. Он так боялся согрешить, что отрезал себе хрен. В таком состоянии ему казалось уместнее предстать перед Богом. Но вообще, это та же гордыня, только еще хуже. Потому что скрыта. В маленьком человеке на большой машине хотя бы есть веселое простодушие. Он весь нараспашку.
А с этими... На главный вопрос твои ботинки все равно не отвечают. Смогу ли я с человеком в этих ботинках без страха пройти по темному переулку? Смогу?"
Оракул Алексея Зимина
Алексей Зимин, Robb Report
Две мои приятельницы открыли фотогалерею. Называется "Победа". Там должна выставляться, например, Эллен фон Унверт, на снимках которой женщины волшебным образом превращаются из объекта желания в субъект. За это умение Елену фон Унверт называют визуальным рупором лесбийства.
Я в этом ничего не понимаю, мне просто нравятся эти фотографии. Наплевать, что это какой-то там манифест.
Моим приятельницам, кажется, тоже плевать на это. Тем более, что одна замужем, а вторая - хоть и нет, проповедует скептический патриархат: "Mужик должен быть главным в доме, но он должен доказать мне, что он мужик".
"Как доказать-то? - спрашиваю. - Одним местом?"
"Ха-ха, делом доказать. Так, чтобы рядом с ним было не страшно. Чтобы по темному переулку ночью можно было вдвоем пройти и все такое прочее".
"Что прочее? - интересуюсь. - Одно место?"
"Да какое место! Это неважно. Другие качества важны. Воля, например. Но это редкость", - моя приятельница вообще-то невысокого мнения о современных мужиках.
"У них, кажется, есть одна единственная Idee fix. Знаешь какая - enlarge your penis. У всех, даже у богатых и успешных. Вот они покупают себе все эти машины, Bentley, например. Но это не потому, что они хотят ездить на хороших машинах. То есть, не только потому. Им еще кажется, что, покупая себе такой автомобиль, они что-то там наращивают себе между ног, и они меряются этим друг с другом. И заметь, чем меньше мужчина, тем больше него машина".
Я не верю в психоанализ. Но что-то в этом определенно есть. Не буквально. Но есть. Я всякий раз вспоминаю об этом, когда по дороге в Переделкино вижу телевизионного ведущего Владимира Соловьева в "Хаммере".
Наверное, я бы и сам ездил на большой машине, если бы знал, где ее парковать на Тверской. А так приходится сдерживать свои эротические порывы.
Но вот недавно я познакомился с одним человеком. Он держит одежную лавку. Занимается в числе прочего готовым платьем. Но главное его дело - индпошив. У него заключены договора подряда с маленькими фабриками по всей Италии. И там, на этих фабриках, за баснословные деньги из самых лучших тканей шьют костюмы по меркам, снятым в Москве.
Еще он занимается обувью. Тоже по индивидуальным заказам.
В частности, показывал мне ботинки за десять тысяч евро. Сверху - совершенно обычные оксфорды, из безвидной черной замши. А внутри - породистый крокодил. Такая броская кожа, которую, выверни ее наружу и пройдись по европейской столице - тут же борцы за права животных линчуют.
Но ботинки эти сделаны крокодилом внутрь не поэтому.
Это своего рода скромность пополам с гордыней. Ты платишь десять тысяч евро за вещь, о подлинной стоимости которой никто кроме тебя не догадывается. И вот ты идешь по улице - и тебя как бы распирает от сознания собственной крутизны. Идешь - крокодилом внутрь.
Я поделился этой коллизией с одно знакомой девушкой-поэтом. Поэта коллизия потрясла. "Я, - сказала она, - теперь всегда буду так говорить: "Придет человек с каким-то особенным выражением лица. А я ему: "Ты сегодня какой-то особенный. Как будто крокодилом внутрь".
Еще одна дама, знаток президентского протокола, сказала мне, что это обычная номенклатурная практика. Что вот, например, у Бориса Ельцина было пальто, которое снаружи - обычный драп, а внутри норка или там горностай.
Другой мой приятель вспомнил передачу Top Gear, ту, где Джереми Кларксон попросил тюнинговую фабрику Lotus передалать "копейку" в гоночный автомобиль. И снаружи "копейка" практически не изменилась, а внутри у нее поставили двигатель, как на "Астон Мартине".
Еще один мой знакомый сказал, что это очень философское отношение к деньгам. И даже предложил лозунг для новых богатых: "Пусть все явное станет тайным". И предсказал поколение миллионеров, которое будет селиться в хрущобах, потрошить начинку, фаршируя потом хрущобы Филипом Старком.
Картина, нарисованная им, была удивительна. Из Москвы исчезли бы все сверкающие витрины и лимузины. Остоженка внешне стала бы походить на Баррио готико в Барселоне, и редкие туристы рисковали бы заходить туда, боясь бандитского ножа.
Меж тем, под неказистым покровом булькала бы настоящая, невидимая роскошь. Как вещь в себе и только для своих. Не раздражая нищих обывателей и обескровливая передовицы западных газет, которые только и знают что пишут о показном характере нового русского богатства.
О богатстве можно было бы узнать только по особой, летящей походке, поскольку фирменной обувью, разумеется, должны были бы стать ботинки крокодилом внутрь. Из общества исчезла бы социальная напряженность и так далее, и тому подобное.
Картина вырисовывалась оптимистическая. И как мне даже показалось - этот новый, не пускающий пыль в глаза, мужик должен был бы определенно понравиться моей приятельнице-галеристке.
Я рассказал ей о нем.
К моему удивлению, она только фыркнула: "Это еще хуже. Лучше уж мерится х...ми. Чем так. Это напоминает мне средневекового мистика Оригена. Он так боялся согрешить, что отрезал себе хрен. В таком состоянии ему казалось уместнее предстать перед Богом. Но вообще, это та же гордыня, только еще хуже. Потому что скрыта. В маленьком человеке на большой машине хотя бы есть веселое простодушие. Он весь нараспашку.
А с этими... На главный вопрос твои ботинки все равно не отвечают. Смогу ли я с человеком в этих ботинках без страха пройти по темному переулку? Смогу?"
Оракул Алексея Зимина