СКРЕПОНОСНОГО ВАМ В ЛЕНТУ
В своей пятой беседе, входящей в состав обширного сочинения «Книга бесед» (1669 - 1675 годы), идеолог русского старообрядчества Аввакум Петров (он же - протопоп Аввакум) противопоставляет процесс познания (собственно, это находит отражение уже в названии беседы - «О внешней мудрости») и смирение перед Богом. На первый взгляд, такое противопоставление может показаться сравнением несравнимого - тёплого с мягким, но в нравоучениях протопопа просматривается определённая логика:
«Путешествие Аввакума по Сибири». Картина кисти художника Сергея Дмитриевича Милорадовича, 1898 год. Государственный музей истории религии, Санкт-Петербург, Российская Федерация.
«… Альманашники, и звездочётцы, и вси зодейшики познали бога внешнею хитростию, и не яко бога почтоша и прославиша, но осуетишася своими умышленьми, уподоблятися богу своею мудростию начинающе (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь), якоже первый блядивый Неврод, и по нем Зевес прелагатай, блудодей, и Ермис пияница, и Артемида любобеица, о них же Гронограф и вси кроники свидетельствуют; таже по них бывше Платон и Пифагор, Аристотель и Диоген, Иппократ и Галин: вси сии мудри быша и во ад угодиша, достигоша с сатаною разумом своим небесных твердей, и звёздное течение поразумевше, и оттоле пошествие и движение смотрях небеснаго круга, гадающе к лутшей жизни века сего, настоящей, или тщету или гобзование, и тою мудростию своею уподобляхуся богу, мнящеся вся знати. Якоже древле рече диавол: “поставлю престол мой на небеси и буду подобен вышнему”, тако и тии глаголют: мы разумеем небесная и земная, и кто нам подобен! И взимахуся блядины дети выше облак, - слово в слово, яко и сатана древле. Сего ради отверже их бог: благоизволил буйством апостольским спасти хотящих наследовати спасение. Вси христиане от апостол и отец святых научены быша смирению и кротости и любви нелицемерной; с верою непорочною, и постом, и со смиренною мудростию, живуще в трезвости, достизают не мудрости внешния поразумевати и луннаго течения, но на самое небо восходят смирением ко престолу царя славы и со ангелы сподобляются славити бога; души их во благих водворяются, а телеса их на земли нетлении быша и есть…».
Мы видим, что в приведённой цитате познание окружающего мира для Аввакума плавным образом перерастает в один из смертных грехов - гордыню: человек, познавший тайны бытия, почитает себя подобным Богу. Не случайно в первом ряду поминаемых протопопом поносными словами лиц, среди языческих богов и мудрецов, возвышается фигура Нимрода (נִמְרוֹד), царя Вавилона, Эреха, Аккада и Халне в земле Сеннаар, чьё имя связывается с возведением Вавилонской башни.
«Возведение Вавилонской башни». Картина кисти художника Питера Брэйхола Старшего (Pieter Bruegel de Oude), 1563 год. Художественно-исторический музей (Kunsthistorisches Museum), Вена, Австрия.
Как бы то ни было, а оная беседа - сочинение публицистическое и, в некоторой степени, даже полемическое: что бы в ней не писал опальный протопоп, на кого бы не ссылался, это была инвектива не против покрытых пылью стародавних преданий персонажей, а против вполне конкретных современников - никониан. Собственно, Аввакум далее по тексту принимается разоблачать их гнусности и непотребства:
«… Виждь, гордоусец и альманашник, где твои Платон и Пифагор: тако их же, яко свиней, вши съели, и память их с шумом погибе, гордости их и уподобления ради к богу. Многи же святии смирения ради и долготерпения от бога прославишася и по смерти обоготворени быша, понеже и телеса их являют в них живущую благодать господню, чюдесьми и знаменьми яко солнце повсюду сияют (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь). Виждь, безумной зодийшик, свою богопротивную гордость, каковы плоды приносите богу и творцу всех, Христу: токмо насыщатися и упиватися и баб блудить ваше дело. Прости, - не судя глаголю, к слову прилучилося. Не ваше то дело, но бесовское научение. Плакати о вас подобает, а не ругати: понеже плоть от плоти нашея и кость от костей наших, тела нашего и уды отчасти. Увы, отцы и братия наша! Увы, чада и друзи! Увы, приятели и сродство! Уже бо разлучишася от святых зде и в будущем веце. Како о вас не плакать? Плачю, рече, яко взял вас живых диавол, и не вем, где положити хощет: яве есть, сводит в преглубокий тартар и огню негасимому снедь устрояет. Посмотри-тко на рожу ту, на брюхо то, никониян окаянный, - толст ведь ты! Как в дверь небесную вместитися хощешь! Узка бо есть, и тесен и прискорбен путь, вводяй в живот. Нужно бо есть царство небесное, и нужницы восхищают е, а не толстобрюхие.
Воззри на святыя иконы и виждь угодившия богу, како добрыя изуграфы подобие их описуют: лице, и руце, и нозе, и вся чювства тончава и измождала от поста, и труда, и всякия им находящия скорби. А вы ныне подобие их переменили, пишите таковых же, якоже вы сами: толстобрюхих, толсторожих, и ноги и руки яко стульцы. И у кажного святаго, - спаси бог-су вас, - выправили вы у них морщины те, у бедных: сами оне в животе своём не догадалися так сделать, как вы их учинили!..».
Аввакум Петров устанавливает вполне осязаемую связь между гордыней и благочестием, с одной стороны, и телесным здоровьем, с другой: тела гордецов и грешников, в его трактовке, находят погибель от вшей, в то время как святые не только спасают свои души, но и обретают благодать Божью для тел своих. Далее протопоп технично «переходит на личности» - сравнивает жирные рожи никониан с ликами святых, понятно в чью пользу.
«Сожжение протопопа Аввакума». Картина кисти художника Петра Евгеньевича Мясоедова, 1897 год. Государственный музей истории религии, Санкт-Петербург, Российская Федерация.
И хотя в полемическом задоре много чего можно наговорить о своих оппонентах, мы видим, бросая взгляд окрест себя, что по большому счёту мятежный протопоп был прав: во всяком случае многие из описанных им и страстно бичуемых язв русского православного священства и по сей день являются таковыми.
В этом контексте меня заинтересовал один кусочек из этой беседы Аввакума, ради коего, собственно, я и написал данную заметку. Кусок, надо заметить, зело примечательный. Я бы сказал, скрепоносный. На фоне текущей риторики официальной пропаганды он горит ярчайшей звездой. Вот он:
«… Помните ли? - на сонмице той лукавой, пред патриархами теми вселенскими, говорите мне Иларион и Павел: “Аввакум милой, не упрямься, что ты на русских святых указываешь, глупы наши святые были и грамоте не умели, чему им верить!”. Помните, чаю, не забыли, - как я бранить стал, а вы меня бить стали. Разумныи! Мудрены вы со дьяволом! Нечего рассужать. Да нечева у вас и послушать доброму человеку: все говорите, как продавать, как куповать, как есть, как пить, как баб блудить, как робят в олтаре за афедрон хватать (Выделено мной. - Пан Гридь). А иное мне и молвить тово сором, что вы делаете: знаю всё ваше злохитрство, собаки, бляди, митрополиты, архиепископы, никонияна, воры, прелагатаи, другия немцы русския. Святых образы изменили и вся церковныя уставы и поступки, да ещё бо християном милым не горько было! Он, мой бедной, мается шесть ту дней на трудах, а в день воскресной прибежит во церковь помолити бога и труды своя освятити, ано и послушать нечево - по-латыне поют, плясавицы скоморошьи! Да ещё бы в огонь християнин не шёл! Сгорят-су все о Христе Исусе, а вас, собак, не послушают. Да и надобно так правоверным всем: то наша и вечная похвала, что за Христа и святых отец предания сгореть, да и в будущем вечно живи будем, о Христе Исусе, господе нашем ему же слава ныне и присно и во веки веком, аминь».
Итак, среди прочих непотребств, совершаемых священниками реформированной церкви, протопоп Аввакум упоминает хватание робят в олтаре за афедрон. Тут сразу нужно пояснить несколько моментов. Во-первых, робята - это лица мужеска пола уже хотя бы потому, что в алтарную часть христианских храмов женщинам путь заказан. Во-вторых, слово «афедрон» происходит из древнегреческого языка (ἀφεδρών) и на русский может быть переведено, как отхожее место или задница. Учитывая контекст, полагаю, несложно понять, кого и за какое место, бывало, хватали никониане в алтарной части православных церквей. Да так бывало, что сей грех на законных основаниях встал в один ряд с другими распространёнными грехами в среде священства - купить-продать, есть-пить, баб блудить…
«Путешествие Аввакума по Сибири». Картина кисти художника Сергея Дмитриевича Милорадовича, 1898 год. Государственный музей истории религии, Санкт-Петербург, Российская Федерация.
«… Альманашники, и звездочётцы, и вси зодейшики познали бога внешнею хитростию, и не яко бога почтоша и прославиша, но осуетишася своими умышленьми, уподоблятися богу своею мудростию начинающе (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь), якоже первый блядивый Неврод, и по нем Зевес прелагатай, блудодей, и Ермис пияница, и Артемида любобеица, о них же Гронограф и вси кроники свидетельствуют; таже по них бывше Платон и Пифагор, Аристотель и Диоген, Иппократ и Галин: вси сии мудри быша и во ад угодиша, достигоша с сатаною разумом своим небесных твердей, и звёздное течение поразумевше, и оттоле пошествие и движение смотрях небеснаго круга, гадающе к лутшей жизни века сего, настоящей, или тщету или гобзование, и тою мудростию своею уподобляхуся богу, мнящеся вся знати. Якоже древле рече диавол: “поставлю престол мой на небеси и буду подобен вышнему”, тако и тии глаголют: мы разумеем небесная и земная, и кто нам подобен! И взимахуся блядины дети выше облак, - слово в слово, яко и сатана древле. Сего ради отверже их бог: благоизволил буйством апостольским спасти хотящих наследовати спасение. Вси христиане от апостол и отец святых научены быша смирению и кротости и любви нелицемерной; с верою непорочною, и постом, и со смиренною мудростию, живуще в трезвости, достизают не мудрости внешния поразумевати и луннаго течения, но на самое небо восходят смирением ко престолу царя славы и со ангелы сподобляются славити бога; души их во благих водворяются, а телеса их на земли нетлении быша и есть…».
Мы видим, что в приведённой цитате познание окружающего мира для Аввакума плавным образом перерастает в один из смертных грехов - гордыню: человек, познавший тайны бытия, почитает себя подобным Богу. Не случайно в первом ряду поминаемых протопопом поносными словами лиц, среди языческих богов и мудрецов, возвышается фигура Нимрода (נִמְרוֹד), царя Вавилона, Эреха, Аккада и Халне в земле Сеннаар, чьё имя связывается с возведением Вавилонской башни.
«Возведение Вавилонской башни». Картина кисти художника Питера Брэйхола Старшего (Pieter Bruegel de Oude), 1563 год. Художественно-исторический музей (Kunsthistorisches Museum), Вена, Австрия.
Как бы то ни было, а оная беседа - сочинение публицистическое и, в некоторой степени, даже полемическое: что бы в ней не писал опальный протопоп, на кого бы не ссылался, это была инвектива не против покрытых пылью стародавних преданий персонажей, а против вполне конкретных современников - никониан. Собственно, Аввакум далее по тексту принимается разоблачать их гнусности и непотребства:
«… Виждь, гордоусец и альманашник, где твои Платон и Пифагор: тако их же, яко свиней, вши съели, и память их с шумом погибе, гордости их и уподобления ради к богу. Многи же святии смирения ради и долготерпения от бога прославишася и по смерти обоготворени быша, понеже и телеса их являют в них живущую благодать господню, чюдесьми и знаменьми яко солнце повсюду сияют (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь). Виждь, безумной зодийшик, свою богопротивную гордость, каковы плоды приносите богу и творцу всех, Христу: токмо насыщатися и упиватися и баб блудить ваше дело. Прости, - не судя глаголю, к слову прилучилося. Не ваше то дело, но бесовское научение. Плакати о вас подобает, а не ругати: понеже плоть от плоти нашея и кость от костей наших, тела нашего и уды отчасти. Увы, отцы и братия наша! Увы, чада и друзи! Увы, приятели и сродство! Уже бо разлучишася от святых зде и в будущем веце. Како о вас не плакать? Плачю, рече, яко взял вас живых диавол, и не вем, где положити хощет: яве есть, сводит в преглубокий тартар и огню негасимому снедь устрояет. Посмотри-тко на рожу ту, на брюхо то, никониян окаянный, - толст ведь ты! Как в дверь небесную вместитися хощешь! Узка бо есть, и тесен и прискорбен путь, вводяй в живот. Нужно бо есть царство небесное, и нужницы восхищают е, а не толстобрюхие.
Воззри на святыя иконы и виждь угодившия богу, како добрыя изуграфы подобие их описуют: лице, и руце, и нозе, и вся чювства тончава и измождала от поста, и труда, и всякия им находящия скорби. А вы ныне подобие их переменили, пишите таковых же, якоже вы сами: толстобрюхих, толсторожих, и ноги и руки яко стульцы. И у кажного святаго, - спаси бог-су вас, - выправили вы у них морщины те, у бедных: сами оне в животе своём не догадалися так сделать, как вы их учинили!..».
Аввакум Петров устанавливает вполне осязаемую связь между гордыней и благочестием, с одной стороны, и телесным здоровьем, с другой: тела гордецов и грешников, в его трактовке, находят погибель от вшей, в то время как святые не только спасают свои души, но и обретают благодать Божью для тел своих. Далее протопоп технично «переходит на личности» - сравнивает жирные рожи никониан с ликами святых, понятно в чью пользу.
«Сожжение протопопа Аввакума». Картина кисти художника Петра Евгеньевича Мясоедова, 1897 год. Государственный музей истории религии, Санкт-Петербург, Российская Федерация.
И хотя в полемическом задоре много чего можно наговорить о своих оппонентах, мы видим, бросая взгляд окрест себя, что по большому счёту мятежный протопоп был прав: во всяком случае многие из описанных им и страстно бичуемых язв русского православного священства и по сей день являются таковыми.
В этом контексте меня заинтересовал один кусочек из этой беседы Аввакума, ради коего, собственно, я и написал данную заметку. Кусок, надо заметить, зело примечательный. Я бы сказал, скрепоносный. На фоне текущей риторики официальной пропаганды он горит ярчайшей звездой. Вот он:
«… Помните ли? - на сонмице той лукавой, пред патриархами теми вселенскими, говорите мне Иларион и Павел: “Аввакум милой, не упрямься, что ты на русских святых указываешь, глупы наши святые были и грамоте не умели, чему им верить!”. Помните, чаю, не забыли, - как я бранить стал, а вы меня бить стали. Разумныи! Мудрены вы со дьяволом! Нечего рассужать. Да нечева у вас и послушать доброму человеку: все говорите, как продавать, как куповать, как есть, как пить, как баб блудить, как робят в олтаре за афедрон хватать (Выделено мной. - Пан Гридь). А иное мне и молвить тово сором, что вы делаете: знаю всё ваше злохитрство, собаки, бляди, митрополиты, архиепископы, никонияна, воры, прелагатаи, другия немцы русския. Святых образы изменили и вся церковныя уставы и поступки, да ещё бо християном милым не горько было! Он, мой бедной, мается шесть ту дней на трудах, а в день воскресной прибежит во церковь помолити бога и труды своя освятити, ано и послушать нечево - по-латыне поют, плясавицы скоморошьи! Да ещё бы в огонь християнин не шёл! Сгорят-су все о Христе Исусе, а вас, собак, не послушают. Да и надобно так правоверным всем: то наша и вечная похвала, что за Христа и святых отец предания сгореть, да и в будущем вечно живи будем, о Христе Исусе, господе нашем ему же слава ныне и присно и во веки веком, аминь».
Итак, среди прочих непотребств, совершаемых священниками реформированной церкви, протопоп Аввакум упоминает хватание робят в олтаре за афедрон. Тут сразу нужно пояснить несколько моментов. Во-первых, робята - это лица мужеска пола уже хотя бы потому, что в алтарную часть христианских храмов женщинам путь заказан. Во-вторых, слово «афедрон» происходит из древнегреческого языка (ἀφεδρών) и на русский может быть переведено, как отхожее место или задница. Учитывая контекст, полагаю, несложно понять, кого и за какое место, бывало, хватали никониане в алтарной части православных церквей. Да так бывало, что сей грех на законных основаниях встал в один ряд с другими распространёнными грехами в среде священства - купить-продать, есть-пить, баб блудить…