о рациональности (а не только банальности) зла
Интересный материал, раскрывающий мотивацию Трофима Лысенко (и многих других лысенок в разных сферах): «… я всегда был белой вороной. Я не мог получить хорошего образования, как Вавилов и другие генетики. Я был обычным крестьянином, я не знал иностранных языков, но я знал свою землю и свои злаки, знал лучше, чем люди, всю жизнь просидевшие в лабораториях. И я создал свою теорию, лучшую, чем создали они, но так и остался белой вороной - посмотрите, рядом со мной даже никто не хочет сидеть за обедом…» http://www.svoboda.org/content/article/27797500.html
Иначе говоря, Лысенко со своим низким уровнем культурного капитала глубоко завидовал более образованным коллегам во главе с Вавиловым и, воспользовавшись «окном возможностей», которое открывал для него сталинский режим, попросту выкинул в это окно своих конкурентов. В краткосрочной перспективе эта стратегия принесла ему немалый успех, в долгосрочной - невосполнимые потери. Я уж не говорю о невосполнимых потерях и для Вавилова и других генетиков, и для науки в целом. В более поздние времена аналогичным образом вели себя представители «русской партии» в науке, литературе и искусстве - часто (хотя и не всегда) не слишком хорошо образованные люди, боровшиеся с воспроизводством социального доминирования посредством культурного капитала, и прибегая в этой борьбе к антисемитизму как «последнему доводу» http://arzamas.academy/materials/939 Нечто подобное, хотя и в ином формате и в меньшем масштабе воспроизводится в России и сегодня (см. Ковальчук и РАН - даром, что с культурным капиталом в данном случае дело обстоит иначе). То есть, на самом деле движущей силой многих больших и малых бед в сфере интеллектуальной деятельности была и остается зависть к более успешным конкурентам, получающим более высокое как символическое, так и вполне материальное вознаграждение.
И - да, очень часто борьба клик - тех же научных школ или группировок («традиций») в культурной среде оказывается не более чем побочным эффектом зависти (это вовсе не только советский или постсоветский феномен). Однако дефицит культурного капитала создает у конкурентов дополнительные стимулы к тому, чтобы прибегнуть в этой борьбе к использованию административного ресурса. Орудиями борьбы становятся убеждение одного вождя в том, что лысенковцы - спаянные групповщиной враги, обещания другому вождю про рекордные урожаи кукурузы или впаривание третьему (который к тому же - бывший сосед по даче) «конвергентных технологий»... Замечу на полях, что стремление сторонников всеобщего равенства к преодолению социального доминирования, если и когда оно становится самоцелью, в таких условиях может нанести больший вред, нежели само социальное доминирование, но мой пост не об этом.
Разница состоит в том, что когда единственным арбитром в этой борьбе выступает Большое Начальство (неважно, Сталин, Хрущев, Путин или некий Самый Великий УчОный), то риск невосполнимых потерь в этой борьбе - и для ее участников, и для науки/культуры в целом - резко возрастает. Конечно, автономия, открытость и политические свободы сами по себе вовсе не означают, что в борьбе завидующих друг другу академических и/или культурных клик победят самые достойные. Сплошь и рядом «законодателями мод» в интеллектуальном мире становятся не те, чьи научные идеи и культурные продукты оказываются по-настоящему значимыми, а те, кто успешнее продвигает свои (не всегда значимые, а иногда просто бессмысленные, если не откровенно вредоносные) идеи и продукты и/или те, кто оказывается в нужное время в нужном месте. И да, зло, порожденное завистью - вполне себе рациональная стратегия борьбы за место под солнцем. Лысенко в этом плане - едва ли не чистый случай инструментальной рациональности, которая дополняет «банальность зла», но выходит за ее рамки: в случае Эйхмана речь шла о карьеристе-исполнителе, а в данном случае - о карьеристе-активисте.
По большому счету, почти всякий активный завистник, не сталкивающийся с институциональными и политическими ограничениями, скорее всего, мог бы вести себя примерно так же, как Лысенко. И здесь важно понимать, что институциональные и политические ограничения сами по себе не всегда способны помочь тому, чтобы добро победило зло. Но они могут минимизировать пагубные последствия зла: автономия, открытость и политические свободы препятствуют тому, чтобы даже при худшем исходе борьбы клик лысенки могли уничтожать своих конкурентов физически и полностью губить на корню их лаборатории. А это не так уж и мало…
Иначе говоря, Лысенко со своим низким уровнем культурного капитала глубоко завидовал более образованным коллегам во главе с Вавиловым и, воспользовавшись «окном возможностей», которое открывал для него сталинский режим, попросту выкинул в это окно своих конкурентов. В краткосрочной перспективе эта стратегия принесла ему немалый успех, в долгосрочной - невосполнимые потери. Я уж не говорю о невосполнимых потерях и для Вавилова и других генетиков, и для науки в целом. В более поздние времена аналогичным образом вели себя представители «русской партии» в науке, литературе и искусстве - часто (хотя и не всегда) не слишком хорошо образованные люди, боровшиеся с воспроизводством социального доминирования посредством культурного капитала, и прибегая в этой борьбе к антисемитизму как «последнему доводу» http://arzamas.academy/materials/939 Нечто подобное, хотя и в ином формате и в меньшем масштабе воспроизводится в России и сегодня (см. Ковальчук и РАН - даром, что с культурным капиталом в данном случае дело обстоит иначе). То есть, на самом деле движущей силой многих больших и малых бед в сфере интеллектуальной деятельности была и остается зависть к более успешным конкурентам, получающим более высокое как символическое, так и вполне материальное вознаграждение.
И - да, очень часто борьба клик - тех же научных школ или группировок («традиций») в культурной среде оказывается не более чем побочным эффектом зависти (это вовсе не только советский или постсоветский феномен). Однако дефицит культурного капитала создает у конкурентов дополнительные стимулы к тому, чтобы прибегнуть в этой борьбе к использованию административного ресурса. Орудиями борьбы становятся убеждение одного вождя в том, что лысенковцы - спаянные групповщиной враги, обещания другому вождю про рекордные урожаи кукурузы или впаривание третьему (который к тому же - бывший сосед по даче) «конвергентных технологий»... Замечу на полях, что стремление сторонников всеобщего равенства к преодолению социального доминирования, если и когда оно становится самоцелью, в таких условиях может нанести больший вред, нежели само социальное доминирование, но мой пост не об этом.
Разница состоит в том, что когда единственным арбитром в этой борьбе выступает Большое Начальство (неважно, Сталин, Хрущев, Путин или некий Самый Великий УчОный), то риск невосполнимых потерь в этой борьбе - и для ее участников, и для науки/культуры в целом - резко возрастает. Конечно, автономия, открытость и политические свободы сами по себе вовсе не означают, что в борьбе завидующих друг другу академических и/или культурных клик победят самые достойные. Сплошь и рядом «законодателями мод» в интеллектуальном мире становятся не те, чьи научные идеи и культурные продукты оказываются по-настоящему значимыми, а те, кто успешнее продвигает свои (не всегда значимые, а иногда просто бессмысленные, если не откровенно вредоносные) идеи и продукты и/или те, кто оказывается в нужное время в нужном месте. И да, зло, порожденное завистью - вполне себе рациональная стратегия борьбы за место под солнцем. Лысенко в этом плане - едва ли не чистый случай инструментальной рациональности, которая дополняет «банальность зла», но выходит за ее рамки: в случае Эйхмана речь шла о карьеристе-исполнителе, а в данном случае - о карьеристе-активисте.
По большому счету, почти всякий активный завистник, не сталкивающийся с институциональными и политическими ограничениями, скорее всего, мог бы вести себя примерно так же, как Лысенко. И здесь важно понимать, что институциональные и политические ограничения сами по себе не всегда способны помочь тому, чтобы добро победило зло. Но они могут минимизировать пагубные последствия зла: автономия, открытость и политические свободы препятствуют тому, чтобы даже при худшем исходе борьбы клик лысенки могли уничтожать своих конкурентов физически и полностью губить на корню их лаборатории. А это не так уж и мало…