Как Ельцин-центр зомбирует наших детей. Часть11/2
От автора блога. Часть 11 "О крепостном праве и рабстве в «несвободной России» и «свободной Европе»" пришлось разделить пополам. Так что это вторая её половина, а первая тут. Давайте продолжим наше увлекательное путешествие, в мир русофобии. С предыдущими 10-ю частями, вы можете ознакомиться тут.
Миф о Екатерине-крепостнице - политическая спекуляция
Традиция отождествления раба и русского крепостного, восходящая к работам просветителей ХVIII века, была подхвачена революционными демократами в XIX веке, русскими либералами и социалистами XX века. Сегодня её продолжают российские либералы.
Понятие «раб» по отношению к крепостным в полемике с просветителями использовала и «просвещенная» императрица, усвоившая либеральную риторику.
Вергилиус Э. Екатерина II в шугае и кокошнике.
Александр Николаевич Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву» назвал крепостных рабами. Радищеву возразил Александр Сергеевич Пушкин‚ хорошо знакомый с правовым статусом русских крестьян. Кстати, молодой Пушкин, тогда ещё не знавший деревенской жизни, в 20 лет написал в стихотворении «Деревня»:
«Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам Неумолимого владельца…».
Но через 14 лет на «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева Пушкин ответил своим полным возмущения эссе «Мысли на дороге. Из наброска «Путешествие из Москвы в Петербург». Пушкину уже было 34 года, к тому времени он много и подолгу жил в деревне.
В дорогу Пушкин взял книгу Радищева, и «вместе с ней путешествовал»:
«В Пешках (на станции, ныне уничтоженной) Радищев съел кусок говядины и выпил чашку кофию. Он пользуется сим случаем, дабы упомянуть о несчастных африканских невольниках, и тужит о судьбе русского крестьянина, не употребляющего сахара. Всё это было тогдашним модным краснословием. …Очевидно, что Радищев начертал карикатуру; но он упоминает о бане и о квасе, как о необходимостях русского быта. Это уже признак довольства. Замечательно и то, что Радищев, заставив свою хозяйку жаловаться на голод и неурожай, оканчивает картину нужды и бедствия сею чертою: и начала сажать хлебы в печь».
Пушкин сопоставляет взгляды на русскую деревню революционного демократа Радищева и основоположника русского литературного реализма Дениса Ивановича Фонвизина:
«Фонвизин, лет за пятнадцать пред тем путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца. Верю...».
Солидарен с Фонвизиным был и русский пейзажист сельского быта Алексей Гаврилович Венецианов. Подчеркнув в своих полотнах тяжёлый сельский труд, он не мог не заметить коренного отличия положения русского крестьянина в помещичьей деревне от содержания рабов в «цивилизованной» Европе эпохи Просвещения.
«Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смита или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что все это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы тысяч пять или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию... У нас нет ничего подобного». Пушкин А. С. Мысли на дороге.
Венецианов А. Г. Гумно, 1821.
Венецианов А. Г. Спящий пастушок, 1823-1824.
Венецианов А. Г. Встреча у колодца, 1843.
«Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. …В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день». Пушкин А. С. Мысли на дороге.
Пушкин по вопросу об освобождении крестьян выступает с позиций Екатерины II: сначала просвещение, потом свобода:
«Судьба крестьянина улучшается со дня на день по мере распространения просвещения. …Благосостояние крестьян тесно связано с благосостоянием помещиков; это очевидно для всякого. Конечно: должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества...» Пушкин А. С. Мысли на дороге.
В 1832 году в Лондоне вышла книга: «Narrative of a visit to the courts of Russia and Sweden, in the years 1830 and 1831. By captain C. Colville Frankland, R. N». В записках отмечены три встречи английского капитана Фрэнкленда с Пушкиным в Москве в мае 1831 года. Фрэнкленд оставил свою характеристику русской крепостной деревни. Английский капитан после беседы с русским поэтом сумел не только оценить Пушкина, как собеседника, но и убедиться в его широкой осведомлённости о прошлом России и ее современном состоянии.
Познакомившись с социальным строем феодальной России, англичанин Фрэнкленд фактически подтверждает выводы Пушкина, что положение русских крестьян значительно лучше, чем на Западе.
«Но меня могут спросить, не являются ли русские крестьяне униженными и несчастными вследствие их крепостного состояния? Это - вопрос, на который мне трудно ответить. Я того мнения, однако, что хотя овечий тулуп (shube), длинная борода и меланхолическая внешность мужика (mujick), конечно, внушают иностранцу невыгодное представление о сумме счастья, приходящегося на долю крестьянина, все же он отнюдь не несчастен, не бедствует и не недоволен своей участью. …У них есть совет старшин (Elders) и род местного начальника, называемого старостой (Starost). Староста и старшины собирают оброк (obrok) или сумму, которую крепостной обязан ежегодно выплачивать помещику, и когда эта сумма уплачена, то остаток, полученный крепостным со своей фермы (ибо каждый крепостной-земледелец имеет известное количество земли, предоставленной ему для обработки), принадлежит не помещику, а ему самому. Многие крепостные известны, как чрезвычайно богатые; больше того - некоторые из них миллионеры, но они обычно занимаются торговлей и живут в больших городах. Каждый крепостной, который желает отлучиться из своей деревни, чтобы заняться профессией ямщика (yamshick), т. е. возчика, или извозчика (isvochick), т. е. собственника экипажа, или купца, или любой другой, в городе или на окраинах, должен быть снабжен паспортом от своего помещика, и пока он выплачивает оброк своему господину, он так же свободен, как воздух, которым он дышит; так что представление о рабстве есть чистый жупел; зло заключается в слове, а не в действительности».
Русская классическая литература и живопись художников-передвижников второй половины XIX века образно закрепляли в сознании людей представление о русском крепостном праве как рабстве. Совершенно справедливо отмечая, что сама по себе форма крепостничества изжила себя, культурная интеллигенция уравнивала положение русских крепостных с колониальным рабством Великобритании и США, что является метафорой, а не исторической правдой.
Неврёв Николай Васильевич Торг. Сцена из крепостного быта. 1866 г. Европейски образованный дворянин (книги, картины, портрет Мирабо) продаёт крепостную девку за 500 рублей, среднюю цену русского крепостного в первой половине XIX века. По Неврёву, торг - обычное дело. Рабыня-крепостная покорно ждёт своей участи, другие рабы столпились в дверях и смотрят, чем кончится торг. Крестьянку привёл староста по требованию помещика.
На самом деле продать крепостного без земли было нельзя. В случае продажи с землёй, крестьянин менял хозяина, но не свой правовой статус. Крепостное право оформилось на Руси к середине XVII века и регулировалось статьями Соборного Уложения 1649 года и более поздними регламентами. В России сложилась не сеньориальная (частная), как на Западе, а государственная система крепостного права. Это обозначает, что земля, только закреплялась за дворянином за службу, но никогда не была его частной собственностью, как и крестьяне вверенной ему государством деревни.
Таким образом, между русским крепостным и помещиком всегда стояло государство.
Дворянин был ответственным за поступление налога (тягла) с каждого подданного (буквально, налогоплательщика), а значит, жизнь своих подопечных. В соответствии с государственным регламентом
«помещики должны пещись о содержании и призрении крепостных людей» (ст. 1104 Свода законов Российской империи)
«владелец в случае неурожая‚ не сбивая крестьян с пашни‚ а дворовых со двора‚ обязан доставлять им способы пропитания‚ побуждая к работе и воздерживая от нищенства» (ст. 1103).
Экономически помещик был не заинтересован в бедности порученных ему крестьян. Историк социальной жизни В. О. Ключевский называет крепостных - «вечно обязанными государственными тяглецами». Особенно ёмко эти задачи были подчёркнуты Петром I, который скрупулёзно распределил подушные подати между помещичьими, монастырскими и государственными крестьянами. В особые категории были выделены крестьяне, несущие заводские повинности - приписные (отрабатывали тягло при заводах на вспомогательных работах) и посессионные (частновладельческие).
В XVII веке у землевладельцев вошло в обычай сначала обмениваться крестьянами, затем переводить эти договоры на денежную основу и наконец, продавать крепостных. В первой половине XIX века были приняты десятки законов, улучшавших положение крепостных: помещикам было строго запрещено продавать крестьян без земли, ссылать их на каторгу; крепостные получили право владеть землей, вести предпринимательскую деятельность и получили относительную свободу передвижения.
Одной из функций Третьего Отделения Собственной Его Величества Канцелярии было следить, чтобы права крестьян не нарушались помещиками, и наказывать помещиков за эти нарушения. По подсчётам американского историка Д. Блюма, в результате применения наказаний по отношению к помещикам к концу царствования Николая I под арестом находилось около 200 помещичьих имений. Это не могло не сказаться на положении крестьян и на помещичьей психологии.
//Blum J. Lord and Peasant in Russia. From the Ninth to the Nineteenth Century. New York, 1964. P. 440.
Николай I не только взял под защиту крепостных, но и подчеркнул особенности крепостного права в России - крестьяне не являются собственностью помещика, они - подданные государства, которое защищает их права.
//Ключевский В. О. Курс русской истории. Лекция LXXXV.
На картине Н. В. Неврёва запечатлена сцена продажи служанки (дворовой «девки») из разряда прислуги, но не крепостной крестьянки. Такой разряд населения в деревне был (кучера, лакеи, кухарки, няньки и т.п.), продавался их труд, а не личность. Но эти люди не были под началом старосты деревни. Сцена, что староста привел «девку» на торг исторически не верна, как и присутствие крепостных при торге. Замечу, что все крестьяне хорошо одеты, чисты и упитанны, что не свидетельствует о их забитости в деревне.
Нет мифа, более навязываемого российскому общественному мнению, чем миф об исторической вине России перед Польшей. Этот миф «наиболее полно укладывается в мировоззрение «либерального расизма» с его делением народов на «свободные» и «рабско-тиранические».
Эти представления научно оформил английский историк Р. Пайпс. В них Запад выступает как центр мировой культуры, а Польша и Украина, находящиеся на линии фронтира между Западом и Востоком, век за веком борются против тирании России.
//Тюрин А. В. Война и мир Ивана Грозного. Польша и Россия. Принципиальное противостояние.
Ричард Пайпс (род. 1923, Цешин, Польша) - американский учёный, доктор философии по истории, профессор по русской истории Гарвардского университета. В 1968-1973 был директором Исследовательского Центра по изучению России при Гарвардском университете, в 1973-1978 - главный научный консультант Института по исследованию России при Стэнфордском университете.
Миф об ухудшении положения крестьян на присоединённых при Екатерине II территориях Западной Украины и Западной Белоруссии в результате разделов Польши (1772-1795)
В Польше нормы крепостного права начали складываться с середины XIV века, вошли в Пётрковский статут 1496 года, постановления в пользу шляхты, которые законодательно оформляли прикрепление польского крестьянства к земле. Правом выхода мог воспользоваться только один владелец крестьянского надела в деревне, а из его семьи - только один сын; помещик получил право искать бежавшего крестьянина неограниченное время. Мещанам запрещалось владеть шляхетской землёй, что лишало их возможности перехода в шляхетское сословие. Крепостное право предполагало многодневную барщину, лишение крестьян большинства владельческих, гражданских и личных прав, сопровождалось сокращением крестьянской запашки или даже обезземелением части крестьян.
Австрийский дипломат Сигизмунд фон Герберштейн, 1549 год:
«Народ жалок и угнетен тяжёлым рабством. Ибо любой, располагающий властью, в сопровождении толпы слуг войдя в жилище крестьянина, может безнаказанно творить, что ему угодно, и забирать необходимые в обиходе вещи, съестное и все, что заблагорассудится. …Поэтому-то деревни располагаются вдалеке от дорог».
//Записки о Московии (раздел о Литве). М. МГУ. 1988.
Анджей Моджевский, польский интеллектуал XVI века:
«Если шляхтич убьет хлопа, то говорит, что убил собаку, ибо шляхта считает кметов (крестьян) за собак».
Симон Старовольский, каноник краковский, ок. 1640 года:
«В стране нет ничего, кроме дикого рабства, которое отдало человека в полную власть его пана. Даже восточные деспоты за всю свою жизнь не успевали погубить столько невинных людей, сколько каждый год их гибнет в Речи Посполитой».
//Geographiae Blavianae volumen secundum, quo lib. III-VII Europae continentur. Amstelaedami Labore et sumptibus Ioannis Вlаvеу. 1662 vol. П, lib. V. Polonia major autore Simone Starovolsci. Polonia minor eodem autore. Russia. Prussia eodem autore. Lithuania eodem autore.
Путешественники XVIII века:
«белорусский крестьянин настолько упитан, что комар влет пробивает его насквозь»
«убогие корчмы и каплицы, распятья на развилках дорожных. Крестьяне польские обнажали головы перед каждым путником, бормоча испуганно: Хвала Иезусу! - и проезжий удивлялся: за что этим людям благодарить бога? В самом деле - за что? Нигде в мире не было столь жестокого порабощения, как в Польше, и потому народ никак не участвовал в судьбах «ойчизны». Лучшие же люди Польши давно говорили так: «Что бы ни случилось с Польшею, все равно хуже того, что есть, уже никогда быть не может». Зато слишком горячо боролись за права шляхетские сами же паны. Тоже нищие, но жадные и суматошные, они продавали на сеймах голоса любому магнату, лишь бы сегодня завалиться спать сытым и пьяным. Каждый шляхтич - клиент магната, а все его клиенты - уже клиентела. Жупан да сабля - вот и все богатство ляха. А клочок земли таков, что собака, лежащая посреди панских владений, хвостом взметает пыль на земле соседа. Но зато у шляхтича есть права: магнат, желающий высечь клиента, прежде раскладывает под ним дорогой ковер. А потом клиент садится за стол с магнатом, как равный с равным, и окунает усы в мед, кричит о вольностях шляхетских. - Речь Посполитая сильна раздорами!.. Каждый магнат мечтал быть крулем, каждый закупал голоса шляхты, все копили ядра и порох…»
//Малишевский Н. Белорусы глазами «настоящих европейцев»: взгляд сквозь века.
Станислав Сташиц (1755-1826), польский идеолог Просвещения, философ, меценат, ученый и литератор:
«Я вижу миллионы творений, из которых одни ходят полунагими, другие покрываются шкурой или сермягой; все они высохшие, обнищавшие, обросшие волосами, закоптевшие… Наружность их с первого взгляда выказывает больше сходства со зверем, чем с человеком… пища их - хлеб из непросеянной муки. …А в течение четверти года - одна мякина… Их напиток - вода и жгущая внутренности водка. Жилищами им служат ямы или землянки, возвышающиеся над землей (шалаши). Солнце не имеет туда доступа. Они наполнены только смрадом. …В этой смрадной и дымной темнице хозяин, утомленный дневной работой, отдыхает на гнилой подстилке, рядом с ним спят нагишом малые дети, на том же ложе, на котором стоит корова с телятами и лежит свинья с поросятами…».
//Предостережение Польше (Przestrogi dla Polski, 1790.
Королевская власть в панской Польше была номинальной, так что найти управу на феодалов было невозможно. Иосиф II, просвещённый император, когда в 1772 году после первого раздела Речи Посполитой Австрия получила Галицию, был возмущён, что польская шляхта обращалась с украинским крестьянством как с тягловым скотом. Он запретил убийства, избиения крестьян, отнимать у них имущество. За применение дыбы и колодок теперь взимали штраф в размере 50 дукатов. В 1788 году с одного галицийского помещика взыскали в пользу крестьян 2497 гульденов 27 крон, из которых 504 гульдена полагалось выплатить за незаконную порку. Всего крестьяне получили от своего барина 252 удара розгой, и за каждый удар самодуру пришлось заплатить по 30 крон. Положение крестьян, вышедших из Польши, улучшилось.
//Новиков К. Рабы просвещённой Европы (история отмены крепостного права в Европе.
В составе России украинские и белорусские, литовские крестьяне улучшили своё положение. Никогда в России они не подвергались такому уничижению, как в Речи Посполитой. В первой половине XIX века было принято более 100 указов, смягчающих положение крестьян, работало десять специальных крестьянских комитетов.
При Александре I (1801-1825) было отменено крепостное право в Прибалтике и Литве, открылся процесс освобождения крестьян, который имел противоречивые последствия для положения сельского населения, не всегда положительные. Государство перестало своим правом контролировать деревню.
Многие историки отмечают, что «нищей» русская деревня стала после отмены крепостного права и особенно во время промышленного подъема 90-х годов и её разорения в ходе Русско-японской и Первой мировой войн, оставивших крестьянское хозяйство без мужского населения.
Илья Белоус
Click to viewМиф о Екатерине-крепостнице - политическая спекуляция
Традиция отождествления раба и русского крепостного, восходящая к работам просветителей ХVIII века, была подхвачена революционными демократами в XIX веке, русскими либералами и социалистами XX века. Сегодня её продолжают российские либералы.
Понятие «раб» по отношению к крепостным в полемике с просветителями использовала и «просвещенная» императрица, усвоившая либеральную риторику.
Вергилиус Э. Екатерина II в шугае и кокошнике.
Александр Николаевич Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву» назвал крепостных рабами. Радищеву возразил Александр Сергеевич Пушкин‚ хорошо знакомый с правовым статусом русских крестьян. Кстати, молодой Пушкин, тогда ещё не знавший деревенской жизни, в 20 лет написал в стихотворении «Деревня»:
«Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам Неумолимого владельца…».
Но через 14 лет на «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева Пушкин ответил своим полным возмущения эссе «Мысли на дороге. Из наброска «Путешествие из Москвы в Петербург». Пушкину уже было 34 года, к тому времени он много и подолгу жил в деревне.
В дорогу Пушкин взял книгу Радищева, и «вместе с ней путешествовал»:
«В Пешках (на станции, ныне уничтоженной) Радищев съел кусок говядины и выпил чашку кофию. Он пользуется сим случаем, дабы упомянуть о несчастных африканских невольниках, и тужит о судьбе русского крестьянина, не употребляющего сахара. Всё это было тогдашним модным краснословием. …Очевидно, что Радищев начертал карикатуру; но он упоминает о бане и о квасе, как о необходимостях русского быта. Это уже признак довольства. Замечательно и то, что Радищев, заставив свою хозяйку жаловаться на голод и неурожай, оканчивает картину нужды и бедствия сею чертою: и начала сажать хлебы в печь».
Пушкин сопоставляет взгляды на русскую деревню революционного демократа Радищева и основоположника русского литературного реализма Дениса Ивановича Фонвизина:
«Фонвизин, лет за пятнадцать пред тем путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца. Верю...».
Солидарен с Фонвизиным был и русский пейзажист сельского быта Алексей Гаврилович Венецианов. Подчеркнув в своих полотнах тяжёлый сельский труд, он не мог не заметить коренного отличия положения русского крестьянина в помещичьей деревне от содержания рабов в «цивилизованной» Европе эпохи Просвещения.
«Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смита или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что все это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы тысяч пять или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию... У нас нет ничего подобного». Пушкин А. С. Мысли на дороге.
Венецианов А. Г. Гумно, 1821.
Венецианов А. Г. Спящий пастушок, 1823-1824.
Венецианов А. Г. Встреча у колодца, 1843.
«Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. …В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день». Пушкин А. С. Мысли на дороге.
Пушкин по вопросу об освобождении крестьян выступает с позиций Екатерины II: сначала просвещение, потом свобода:
«Судьба крестьянина улучшается со дня на день по мере распространения просвещения. …Благосостояние крестьян тесно связано с благосостоянием помещиков; это очевидно для всякого. Конечно: должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества...» Пушкин А. С. Мысли на дороге.
В 1832 году в Лондоне вышла книга: «Narrative of a visit to the courts of Russia and Sweden, in the years 1830 and 1831. By captain C. Colville Frankland, R. N». В записках отмечены три встречи английского капитана Фрэнкленда с Пушкиным в Москве в мае 1831 года. Фрэнкленд оставил свою характеристику русской крепостной деревни. Английский капитан после беседы с русским поэтом сумел не только оценить Пушкина, как собеседника, но и убедиться в его широкой осведомлённости о прошлом России и ее современном состоянии.
Познакомившись с социальным строем феодальной России, англичанин Фрэнкленд фактически подтверждает выводы Пушкина, что положение русских крестьян значительно лучше, чем на Западе.
«Но меня могут спросить, не являются ли русские крестьяне униженными и несчастными вследствие их крепостного состояния? Это - вопрос, на который мне трудно ответить. Я того мнения, однако, что хотя овечий тулуп (shube), длинная борода и меланхолическая внешность мужика (mujick), конечно, внушают иностранцу невыгодное представление о сумме счастья, приходящегося на долю крестьянина, все же он отнюдь не несчастен, не бедствует и не недоволен своей участью. …У них есть совет старшин (Elders) и род местного начальника, называемого старостой (Starost). Староста и старшины собирают оброк (obrok) или сумму, которую крепостной обязан ежегодно выплачивать помещику, и когда эта сумма уплачена, то остаток, полученный крепостным со своей фермы (ибо каждый крепостной-земледелец имеет известное количество земли, предоставленной ему для обработки), принадлежит не помещику, а ему самому. Многие крепостные известны, как чрезвычайно богатые; больше того - некоторые из них миллионеры, но они обычно занимаются торговлей и живут в больших городах. Каждый крепостной, который желает отлучиться из своей деревни, чтобы заняться профессией ямщика (yamshick), т. е. возчика, или извозчика (isvochick), т. е. собственника экипажа, или купца, или любой другой, в городе или на окраинах, должен быть снабжен паспортом от своего помещика, и пока он выплачивает оброк своему господину, он так же свободен, как воздух, которым он дышит; так что представление о рабстве есть чистый жупел; зло заключается в слове, а не в действительности».
Русская классическая литература и живопись художников-передвижников второй половины XIX века образно закрепляли в сознании людей представление о русском крепостном праве как рабстве. Совершенно справедливо отмечая, что сама по себе форма крепостничества изжила себя, культурная интеллигенция уравнивала положение русских крепостных с колониальным рабством Великобритании и США, что является метафорой, а не исторической правдой.
Неврёв Николай Васильевич Торг. Сцена из крепостного быта. 1866 г. Европейски образованный дворянин (книги, картины, портрет Мирабо) продаёт крепостную девку за 500 рублей, среднюю цену русского крепостного в первой половине XIX века. По Неврёву, торг - обычное дело. Рабыня-крепостная покорно ждёт своей участи, другие рабы столпились в дверях и смотрят, чем кончится торг. Крестьянку привёл староста по требованию помещика.
На самом деле продать крепостного без земли было нельзя. В случае продажи с землёй, крестьянин менял хозяина, но не свой правовой статус. Крепостное право оформилось на Руси к середине XVII века и регулировалось статьями Соборного Уложения 1649 года и более поздними регламентами. В России сложилась не сеньориальная (частная), как на Западе, а государственная система крепостного права. Это обозначает, что земля, только закреплялась за дворянином за службу, но никогда не была его частной собственностью, как и крестьяне вверенной ему государством деревни.
Таким образом, между русским крепостным и помещиком всегда стояло государство.
Дворянин был ответственным за поступление налога (тягла) с каждого подданного (буквально, налогоплательщика), а значит, жизнь своих подопечных. В соответствии с государственным регламентом
«помещики должны пещись о содержании и призрении крепостных людей» (ст. 1104 Свода законов Российской империи)
«владелец в случае неурожая‚ не сбивая крестьян с пашни‚ а дворовых со двора‚ обязан доставлять им способы пропитания‚ побуждая к работе и воздерживая от нищенства» (ст. 1103).
Экономически помещик был не заинтересован в бедности порученных ему крестьян. Историк социальной жизни В. О. Ключевский называет крепостных - «вечно обязанными государственными тяглецами». Особенно ёмко эти задачи были подчёркнуты Петром I, который скрупулёзно распределил подушные подати между помещичьими, монастырскими и государственными крестьянами. В особые категории были выделены крестьяне, несущие заводские повинности - приписные (отрабатывали тягло при заводах на вспомогательных работах) и посессионные (частновладельческие).
В XVII веке у землевладельцев вошло в обычай сначала обмениваться крестьянами, затем переводить эти договоры на денежную основу и наконец, продавать крепостных. В первой половине XIX века были приняты десятки законов, улучшавших положение крепостных: помещикам было строго запрещено продавать крестьян без земли, ссылать их на каторгу; крепостные получили право владеть землей, вести предпринимательскую деятельность и получили относительную свободу передвижения.
Одной из функций Третьего Отделения Собственной Его Величества Канцелярии было следить, чтобы права крестьян не нарушались помещиками, и наказывать помещиков за эти нарушения. По подсчётам американского историка Д. Блюма, в результате применения наказаний по отношению к помещикам к концу царствования Николая I под арестом находилось около 200 помещичьих имений. Это не могло не сказаться на положении крестьян и на помещичьей психологии.
//Blum J. Lord and Peasant in Russia. From the Ninth to the Nineteenth Century. New York, 1964. P. 440.
Николай I не только взял под защиту крепостных, но и подчеркнул особенности крепостного права в России - крестьяне не являются собственностью помещика, они - подданные государства, которое защищает их права.
//Ключевский В. О. Курс русской истории. Лекция LXXXV.
На картине Н. В. Неврёва запечатлена сцена продажи служанки (дворовой «девки») из разряда прислуги, но не крепостной крестьянки. Такой разряд населения в деревне был (кучера, лакеи, кухарки, няньки и т.п.), продавался их труд, а не личность. Но эти люди не были под началом старосты деревни. Сцена, что староста привел «девку» на торг исторически не верна, как и присутствие крепостных при торге. Замечу, что все крестьяне хорошо одеты, чисты и упитанны, что не свидетельствует о их забитости в деревне.
Нет мифа, более навязываемого российскому общественному мнению, чем миф об исторической вине России перед Польшей. Этот миф «наиболее полно укладывается в мировоззрение «либерального расизма» с его делением народов на «свободные» и «рабско-тиранические».
Эти представления научно оформил английский историк Р. Пайпс. В них Запад выступает как центр мировой культуры, а Польша и Украина, находящиеся на линии фронтира между Западом и Востоком, век за веком борются против тирании России.
//Тюрин А. В. Война и мир Ивана Грозного. Польша и Россия. Принципиальное противостояние.
Ричард Пайпс (род. 1923, Цешин, Польша) - американский учёный, доктор философии по истории, профессор по русской истории Гарвардского университета. В 1968-1973 был директором Исследовательского Центра по изучению России при Гарвардском университете, в 1973-1978 - главный научный консультант Института по исследованию России при Стэнфордском университете.
Миф об ухудшении положения крестьян на присоединённых при Екатерине II территориях Западной Украины и Западной Белоруссии в результате разделов Польши (1772-1795)
В Польше нормы крепостного права начали складываться с середины XIV века, вошли в Пётрковский статут 1496 года, постановления в пользу шляхты, которые законодательно оформляли прикрепление польского крестьянства к земле. Правом выхода мог воспользоваться только один владелец крестьянского надела в деревне, а из его семьи - только один сын; помещик получил право искать бежавшего крестьянина неограниченное время. Мещанам запрещалось владеть шляхетской землёй, что лишало их возможности перехода в шляхетское сословие. Крепостное право предполагало многодневную барщину, лишение крестьян большинства владельческих, гражданских и личных прав, сопровождалось сокращением крестьянской запашки или даже обезземелением части крестьян.
Австрийский дипломат Сигизмунд фон Герберштейн, 1549 год:
«Народ жалок и угнетен тяжёлым рабством. Ибо любой, располагающий властью, в сопровождении толпы слуг войдя в жилище крестьянина, может безнаказанно творить, что ему угодно, и забирать необходимые в обиходе вещи, съестное и все, что заблагорассудится. …Поэтому-то деревни располагаются вдалеке от дорог».
//Записки о Московии (раздел о Литве). М. МГУ. 1988.
Анджей Моджевский, польский интеллектуал XVI века:
«Если шляхтич убьет хлопа, то говорит, что убил собаку, ибо шляхта считает кметов (крестьян) за собак».
Симон Старовольский, каноник краковский, ок. 1640 года:
«В стране нет ничего, кроме дикого рабства, которое отдало человека в полную власть его пана. Даже восточные деспоты за всю свою жизнь не успевали погубить столько невинных людей, сколько каждый год их гибнет в Речи Посполитой».
//Geographiae Blavianae volumen secundum, quo lib. III-VII Europae continentur. Amstelaedami Labore et sumptibus Ioannis Вlаvеу. 1662 vol. П, lib. V. Polonia major autore Simone Starovolsci. Polonia minor eodem autore. Russia. Prussia eodem autore. Lithuania eodem autore.
Путешественники XVIII века:
«белорусский крестьянин настолько упитан, что комар влет пробивает его насквозь»
«убогие корчмы и каплицы, распятья на развилках дорожных. Крестьяне польские обнажали головы перед каждым путником, бормоча испуганно: Хвала Иезусу! - и проезжий удивлялся: за что этим людям благодарить бога? В самом деле - за что? Нигде в мире не было столь жестокого порабощения, как в Польше, и потому народ никак не участвовал в судьбах «ойчизны». Лучшие же люди Польши давно говорили так: «Что бы ни случилось с Польшею, все равно хуже того, что есть, уже никогда быть не может». Зато слишком горячо боролись за права шляхетские сами же паны. Тоже нищие, но жадные и суматошные, они продавали на сеймах голоса любому магнату, лишь бы сегодня завалиться спать сытым и пьяным. Каждый шляхтич - клиент магната, а все его клиенты - уже клиентела. Жупан да сабля - вот и все богатство ляха. А клочок земли таков, что собака, лежащая посреди панских владений, хвостом взметает пыль на земле соседа. Но зато у шляхтича есть права: магнат, желающий высечь клиента, прежде раскладывает под ним дорогой ковер. А потом клиент садится за стол с магнатом, как равный с равным, и окунает усы в мед, кричит о вольностях шляхетских. - Речь Посполитая сильна раздорами!.. Каждый магнат мечтал быть крулем, каждый закупал голоса шляхты, все копили ядра и порох…»
//Малишевский Н. Белорусы глазами «настоящих европейцев»: взгляд сквозь века.
Станислав Сташиц (1755-1826), польский идеолог Просвещения, философ, меценат, ученый и литератор:
«Я вижу миллионы творений, из которых одни ходят полунагими, другие покрываются шкурой или сермягой; все они высохшие, обнищавшие, обросшие волосами, закоптевшие… Наружность их с первого взгляда выказывает больше сходства со зверем, чем с человеком… пища их - хлеб из непросеянной муки. …А в течение четверти года - одна мякина… Их напиток - вода и жгущая внутренности водка. Жилищами им служат ямы или землянки, возвышающиеся над землей (шалаши). Солнце не имеет туда доступа. Они наполнены только смрадом. …В этой смрадной и дымной темнице хозяин, утомленный дневной работой, отдыхает на гнилой подстилке, рядом с ним спят нагишом малые дети, на том же ложе, на котором стоит корова с телятами и лежит свинья с поросятами…».
//Предостережение Польше (Przestrogi dla Polski, 1790.
Королевская власть в панской Польше была номинальной, так что найти управу на феодалов было невозможно. Иосиф II, просвещённый император, когда в 1772 году после первого раздела Речи Посполитой Австрия получила Галицию, был возмущён, что польская шляхта обращалась с украинским крестьянством как с тягловым скотом. Он запретил убийства, избиения крестьян, отнимать у них имущество. За применение дыбы и колодок теперь взимали штраф в размере 50 дукатов. В 1788 году с одного галицийского помещика взыскали в пользу крестьян 2497 гульденов 27 крон, из которых 504 гульдена полагалось выплатить за незаконную порку. Всего крестьяне получили от своего барина 252 удара розгой, и за каждый удар самодуру пришлось заплатить по 30 крон. Положение крестьян, вышедших из Польши, улучшилось.
//Новиков К. Рабы просвещённой Европы (история отмены крепостного права в Европе.
В составе России украинские и белорусские, литовские крестьяне улучшили своё положение. Никогда в России они не подвергались такому уничижению, как в Речи Посполитой. В первой половине XIX века было принято более 100 указов, смягчающих положение крестьян, работало десять специальных крестьянских комитетов.
При Александре I (1801-1825) было отменено крепостное право в Прибалтике и Литве, открылся процесс освобождения крестьян, который имел противоречивые последствия для положения сельского населения, не всегда положительные. Государство перестало своим правом контролировать деревню.
Многие историки отмечают, что «нищей» русская деревня стала после отмены крепостного права и особенно во время промышленного подъема 90-х годов и её разорения в ходе Русско-японской и Первой мировой войн, оставивших крестьянское хозяйство без мужского населения.
Илья Белоус