Лувр - французская скульптура
Двор Марли в Лувре. Раньше здесь была парковка (во времена, когда министерство финансов было в Лувре - в 1980-х оно перехало в Берси), сейчас здесь собрана французская скульптура, практически всё из дворца Марли. В частности, здесь стоят все те лошади, историю которых я недавно описывал.
Вот вариант Куазво (на самом деле это не лошади, а пегасы, и на них Меркурий с Фамой), 1702 год. Это те «лошади», которых перевезли в Тюильри, чтобы маленький Людовик XV чувствовал себя там как дома:
А вот вариант Кусту, 1745 год. Эти лошади попали в Париж уже после Революции:
Я к скульптурам этой эпохи отношусь достаточно прохладно, мне больше нравится либо живость Гудона, либо совсем уже современная скульптура (Архипенко, Цадкин). Эти же скульптуры - максимум хорошая иллюстрация какой-то истории, в основном греческой мифологии. Но почему бы и нет.
Pierre Lepautre и Jacques Bousseau, «Эней и Анхис», 1715. Изображён Эней, покидающий горящую Трою, выносящий своего отца Анхиса, который держит в руках статую Афины, защитницы Трои. За их спиной - сын Энея Асканий, оглядывающийся на пылающий город в поисках оставшейся там матери, Креусы.
Удивительно, почему Лувр в подписях перемешивает греческие и римские имена? Статуя у них не Афины, а Минервы (на Афину в предыдущей фразе заменил её я), Эней - сын Ахниса и Венеры, а не Афродиты. Что за странный выбор? Неужели, как написал автор (а был ли вообще какой-то сопроводительный текст)? Или по представлениям той эпохи (в предположении, что в XVIII веке не делали особой разницы между греческими и римскими мифами)?
Claude Poirier, «Нимфа Аретуса», 1711. Идеальная тема для фонтана: нимфа Аретуса пыталась напиться воды, в неё влюбился речной бог Алфей. Пытаясь спастись от божественных домогательств, она убежала в Сиракузы, где Артемида помогла ей превратиться в источник (по-французски - fontaine).
Pierre Lepautre и Jean-Baptiste Théodon, «Аррия и Пет», 1694. Очередная прекрасная история о роли женщины в обществе (кстати, если вы ещё не читали недавнюю историю shakko-kitsune - срочно читайте: действие 1, антракт, действие 2): Пета приговорили к смерти (участвовал в заговоре), но он не решался покончить с жизнью. И тогда его жена Аррия выхватила нож из рук супруга, вонзила его себе в сердце и вернула Пету нож со словами «видишь, совсем не больно!»
Блаженно улыбающийся мальчик верхом на собаке - это, пишут кураторы музея, аллегория любви и верности.
François Barois, «Венера Каллипига», 1684. Слово «каллипига» (обозначает «прекраснозадая») - едва ли не первое слово, которое я выучил по-гречески. По крайней мере раньше калимеры, калинихты и нихтемеры. Это подражание классической античной статуе, давшей имя всему этому жанру. Пишут, что зад был ещё прекраснее до того, как другой скульптор (Jean Thierry) не добавил мраморную же драпировку, чтобы скрыть срамоту.
Нарочно не придумаешь, в голову приходят одновременно Семён Альтови Михаил Веллер.
А вот это - неожиданно! - остатки дворца Тюильри. Philibert Delorme, ионическая аркада, 1567.
Дворец строился по заказу Екатерины Медичи, которая вписала в оформление колонн несколько личных символов. Факелы и разбитые зеркала каким-то образом говорят (я не большой спец по символизму) о недавней на тот момент смерти супруга Екатерины, короля Генриха II. А дубинки и свинцовые нити (fils de plomb - может быть, имеются в виду цепи?) - о силе и уравновешенности его правления.
Две статуи из одного мифа, но разных авторов и разного времени: Guillaume Coustou, «Гиппомен», 1712 и Pierre Lepautre, «Аталанта», 1704. Эту историю я пересказывал в посте о выставке про движение в Малой галерее: Гиппомен приготовился бросить золотое яблоко, чтобы Аталанта остановилась его подобрать - это гонка, и по легенде Гиппомен должен был финишировать первым, чтобы жениться на Аталанте.
Для меня имя Аталанты - это, конечно же, в первую очередь фильм Жана Виго.
Богоматерь с ребёнком. Пишут, что Иисус расстёгивает корсаж матери, пытаясь достать её грудь. Якобы это отсылка к культу кормящей Богородицы и культу молока Богородицы. А ещё я споткнулся об имя автора - на табличке просто написано «Maine, vers 1640». Это не имя-фамилия, это графство Мэн, столицей которого был Ле-Ман (одноимённая авеню в Париже названа по дворцу, владельцем которого был герцог этого герцогства). Скульптура анонимная, но характерная для той местности и того периода.
Жак Саразен, «Святое семейство», первая половина XVII века. Ребёнок дотянулся. Рядом, надо полагать, Иоанн Креститель и кузина Марии.
«Аллегория музыки» с надгробья музыканта и композитора XVII века. Тут, с одной стороны, современный (примерно тогда же, в XVII веке появившийся) 5-линейный нотный стан (до того был скорее 4-линейный). Да и вся нотация современная - длительность нот, скрипичный ключ и всё такое. Но при этом форма нот - ромб, а не современный круг или средневековый квадрат (грани которого были параллельны / перпендикулярны строкам).
Очередной пример изменения отношения к произведениям искусства за последние 200 лет. Это - голова надгробной статуи некоего герцога, 1680-е годы. И есть у нас великий Александр Ленуар, создавший второй французский музей (первым был Лувр, и Лувр недавно делал отдельную выставку про этот второй музей) - великий, одним словом, деятель искусства. Так вот, обустраивая после революции аббатство Сен-Дени, Ленуар делает там новое надгробие для Тюренна, для декора которого он отламывает эту голову от надгробной статуи. Тюренна потом перенесли в Пантеон, а поделку Ленуара разобрали: большая часть очутилась в музее средневековья, а эта вот голова - в Лувре.
Вот вариант Куазво (на самом деле это не лошади, а пегасы, и на них Меркурий с Фамой), 1702 год. Это те «лошади», которых перевезли в Тюильри, чтобы маленький Людовик XV чувствовал себя там как дома:
А вот вариант Кусту, 1745 год. Эти лошади попали в Париж уже после Революции:
Я к скульптурам этой эпохи отношусь достаточно прохладно, мне больше нравится либо живость Гудона, либо совсем уже современная скульптура (Архипенко, Цадкин). Эти же скульптуры - максимум хорошая иллюстрация какой-то истории, в основном греческой мифологии. Но почему бы и нет.
Pierre Lepautre и Jacques Bousseau, «Эней и Анхис», 1715. Изображён Эней, покидающий горящую Трою, выносящий своего отца Анхиса, который держит в руках статую Афины, защитницы Трои. За их спиной - сын Энея Асканий, оглядывающийся на пылающий город в поисках оставшейся там матери, Креусы.
Удивительно, почему Лувр в подписях перемешивает греческие и римские имена? Статуя у них не Афины, а Минервы (на Афину в предыдущей фразе заменил её я), Эней - сын Ахниса и Венеры, а не Афродиты. Что за странный выбор? Неужели, как написал автор (а был ли вообще какой-то сопроводительный текст)? Или по представлениям той эпохи (в предположении, что в XVIII веке не делали особой разницы между греческими и римскими мифами)?
Claude Poirier, «Нимфа Аретуса», 1711. Идеальная тема для фонтана: нимфа Аретуса пыталась напиться воды, в неё влюбился речной бог Алфей. Пытаясь спастись от божественных домогательств, она убежала в Сиракузы, где Артемида помогла ей превратиться в источник (по-французски - fontaine).
Pierre Lepautre и Jean-Baptiste Théodon, «Аррия и Пет», 1694. Очередная прекрасная история о роли женщины в обществе (кстати, если вы ещё не читали недавнюю историю shakko-kitsune - срочно читайте: действие 1, антракт, действие 2): Пета приговорили к смерти (участвовал в заговоре), но он не решался покончить с жизнью. И тогда его жена Аррия выхватила нож из рук супруга, вонзила его себе в сердце и вернула Пету нож со словами «видишь, совсем не больно!»
Блаженно улыбающийся мальчик верхом на собаке - это, пишут кураторы музея, аллегория любви и верности.
François Barois, «Венера Каллипига», 1684. Слово «каллипига» (обозначает «прекраснозадая») - едва ли не первое слово, которое я выучил по-гречески. По крайней мере раньше калимеры, калинихты и нихтемеры. Это подражание классической античной статуе, давшей имя всему этому жанру. Пишут, что зад был ещё прекраснее до того, как другой скульптор (Jean Thierry) не добавил мраморную же драпировку, чтобы скрыть срамоту.
Нарочно не придумаешь, в голову приходят одновременно Семён Альтови Михаил Веллер.
А вот это - неожиданно! - остатки дворца Тюильри. Philibert Delorme, ионическая аркада, 1567.
Дворец строился по заказу Екатерины Медичи, которая вписала в оформление колонн несколько личных символов. Факелы и разбитые зеркала каким-то образом говорят (я не большой спец по символизму) о недавней на тот момент смерти супруга Екатерины, короля Генриха II. А дубинки и свинцовые нити (fils de plomb - может быть, имеются в виду цепи?) - о силе и уравновешенности его правления.
Две статуи из одного мифа, но разных авторов и разного времени: Guillaume Coustou, «Гиппомен», 1712 и Pierre Lepautre, «Аталанта», 1704. Эту историю я пересказывал в посте о выставке про движение в Малой галерее: Гиппомен приготовился бросить золотое яблоко, чтобы Аталанта остановилась его подобрать - это гонка, и по легенде Гиппомен должен был финишировать первым, чтобы жениться на Аталанте.
Для меня имя Аталанты - это, конечно же, в первую очередь фильм Жана Виго.
Богоматерь с ребёнком. Пишут, что Иисус расстёгивает корсаж матери, пытаясь достать её грудь. Якобы это отсылка к культу кормящей Богородицы и культу молока Богородицы. А ещё я споткнулся об имя автора - на табличке просто написано «Maine, vers 1640». Это не имя-фамилия, это графство Мэн, столицей которого был Ле-Ман (одноимённая авеню в Париже названа по дворцу, владельцем которого был герцог этого герцогства). Скульптура анонимная, но характерная для той местности и того периода.
Жак Саразен, «Святое семейство», первая половина XVII века. Ребёнок дотянулся. Рядом, надо полагать, Иоанн Креститель и кузина Марии.
«Аллегория музыки» с надгробья музыканта и композитора XVII века. Тут, с одной стороны, современный (примерно тогда же, в XVII веке появившийся) 5-линейный нотный стан (до того был скорее 4-линейный). Да и вся нотация современная - длительность нот, скрипичный ключ и всё такое. Но при этом форма нот - ромб, а не современный круг или средневековый квадрат (грани которого были параллельны / перпендикулярны строкам).
Очередной пример изменения отношения к произведениям искусства за последние 200 лет. Это - голова надгробной статуи некоего герцога, 1680-е годы. И есть у нас великий Александр Ленуар, создавший второй французский музей (первым был Лувр, и Лувр недавно делал отдельную выставку про этот второй музей) - великий, одним словом, деятель искусства. Так вот, обустраивая после революции аббатство Сен-Дени, Ленуар делает там новое надгробие для Тюренна, для декора которого он отламывает эту голову от надгробной статуи. Тюренна потом перенесли в Пантеон, а поделку Ленуара разобрали: большая часть очутилась в музее средневековья, а эта вот голова - в Лувре.