Заусеницами
Иван Иваныч любил улыбаться. Но очень опасался. Так как это могло повредить его имиджу. Имидж у него был кузнец. А архетип буйвол. Архетипу улыбаться тоже могло повредить. А имидж и архетип Иван Иваныч любил больше, чем улыбаться. Но совсем отказаться не мог. Поэтому улыбался тайком. Выдйет ночью в поле и улыбится. Поулыбается ночь, нормально, неделю можно спокойно работать, не беспокоясь за имидж и архетип. Так и жил. Иногда накатит шизофрения, берет отпуск, едет к брату в Ноябрьск, рюкзак, тушенка, вареные яйца, тайга. Улыбается недели две, аж уши болят. Плюнет, вернется, пару кувалд расплющит, рад. Счастлив.
Ну а потом ему шандарахнуло как-то 22. Все. Старик. Пора. Надо. А то как. Выбрал. Поцеловались. Сеновал, ромашки. Любовь и другие венерические. Остепенился, как только из запоя вышел. Построил еще одно очко в огороде. Жизнь как-то наладилась. Захотелось улыбаться чаще. Но нельзя. Семья. Имидж. Постоянные клиенты. Архетип. Зов предков.
Отрастил усы. Пушистые. Пшеничные. Густые. И улыбается теперь непрерывно. Рот за усы спрятал и улабается там. Заусеницами одними. И никто не в курсе. Имидж не страдает. Архетип рад. Все довольны и счастливы. Праздник.
Ну а потом ему шандарахнуло как-то 22. Все. Старик. Пора. Надо. А то как. Выбрал. Поцеловались. Сеновал, ромашки. Любовь и другие венерические. Остепенился, как только из запоя вышел. Построил еще одно очко в огороде. Жизнь как-то наладилась. Захотелось улыбаться чаще. Но нельзя. Семья. Имидж. Постоянные клиенты. Архетип. Зов предков.
Отрастил усы. Пушистые. Пшеничные. Густые. И улыбается теперь непрерывно. Рот за усы спрятал и улабается там. Заусеницами одними. И никто не в курсе. Имидж не страдает. Архетип рад. Все довольны и счастливы. Праздник.