Дэвид Браун: «Смерть будет самым крутым событием в моей жизни»
Интервью: Дмитрий Грамотник
Перевод: Роман Жайворон
Фото: Анна Грамотник
Дэвид Артур Браун - основатель и бессменный лидер испано-американской инди-группы Brazzaville.
Последний романтик - так окрестила его пресса - не скрывает своей любви к России. Россия
отвечает ему взаимностью. В конце марта мистер Браун два концерта в камерном джаз-клубе «Труба»:
сольный уютный квартирник, который больше напоминал встречу старых друзей, и совместное
выступление с музыкантами Brazzaville.
Мы поговорили с Дэвидом и узнали, что ему нравится и не нравится в России, зачем он постоянно
меняет музыкантов и почему смерть станет самым крутым событием в его жизни.
___________________________________________________________________________________________
О русских корнях и советском наследии
- Дэвид, как тебе Сибирь на этот раз?
- Да, я действительно не первый раз в Сибири. Она мне очень нравится, мне кажется, Сибирь - это
некоторая эссенция, собирательный образ России. Во многом это символ богатства России, потому что
всегда, как и сейчас, она была источником газа, нефти, пушнины и так далее. Кроме того, я вырос в
Лос-Анджелесе, который находится рядом с пустыней, связанной с образом эдакого мистического места.
Мне кажется, что Сибирь - это нечто похожее. Тоже пустыня, только ледяная, очень большая, неосвоенная
и дикая территория.
- Ты можешь охарактеризовать Россию одним словом?
- Непонятная.
- Мне кажется, что твоя музыка очень «русская». Возможно, именно поэтому у нас любят Brazzaville.
Что ты об этом думаешь?
- Я думаю, да. Я очень люблю русскую музыку. Она меня трогает, и у меня такое ощущение, что она к
чему-то во мне взывает. У меня по маминой линии русские корни: у нас есть родственники из Беларуси,
из России, из Польши. С другой стороны, по папиной линии, у меня есть корни из Ирландии и Шотландии,
но вот шотландскую музыку я совершенно не переношу, почему-то она мне не нравится. А в русской
музыке мне нравится вот этот дух такого грустного романса, дух некой тоски.
- Ты бы хотел поселиться в России?
- Нет, это слишком сложно для меня. Я, безусловно, люблю Россию, и очень многие вещи мне здесь
нравятся, но многие другие - нет. Я вырос в Америке, и если в Америке ты заходишь в магазин, то человек,
который там работает, говорит тебе: «Привет! Как дела?», а ты ему отвечаешь: «Привет! Здорово!». Он
необязательно действительно интересуется, как у тебя дела. Но это, по крайней мере, создаёт приятную
атмосферу. Многие русские этого не любят, думают, что американцы фальшивят, когда себя так ведут. Но
для нас это лишь создание приятной атмосферы. В России такого нет, и мне было бы очень тяжело жить
в таких условиях, когда ты заходишь в магазин, а тебе довольно грубо говорят: «ЧТО?», «НЕТ!» (Слова «что»
и «нет» Дэвид произносит по-русски, он вообще большой любитель русской речи, активно пополняет
свой словарный запас русскими словами и с удовольствием их использует - прим.). И я хочу сказать, что я
знаю в России очень много приятных и потрясающих людей, но, вместе с тем, есть огромное количество
депрессивных людей. Мне было бы тяжело с этим жить.
- Нам тоже тяжело с этим жить.
- Я знаю. Я понимаю это. Возможно, это изменится, но это займёт очень много времени. Я думаю, всё
именно так, потому что есть советское поколение людей, которые жили в других условиях. Им было
довольно трудно жить, отсюда ощущение депрессии и, возможно, отсюда как раз вот это обстоятельство:
если у человека, того же работника в магазине, есть вот эта маленькая крупица власти, он ей обязательно
воспользуется, чтобы самоутвердиться и выплеснуть эту накопившуюся жестокость от тяжести бытия. Он
использует имеющуюся у него крупицу власти в этой маленькой ситуации.
- Где-нибудь ещё в мире есть места, в которых люди находятся в подобных условиях?
- Украина, Беларусь… Я много думал об этом. Сначала думал, что, возможно, это связано со славянской
культурой, но сейчас мне кажется, что это связано с советской культурой. Сравнить, например, Азербайджан
и Турцию, где люди очень похожи по своему культурному коду, по языку, по генам - у них совершенно
разная среда. Мне кажется, это наследие советского прошлого. Понадобится очень много времени, чтобы
это наследие себя изжило.
___________________________________________________________________________________________
Об удовольствии и практичности
- С чего началось твоё знакомство с музыкой?
- Слушать и любить музыку я начал, ещё когда был очень-очень маленьким. Моя мама любила играть на
гитаре и слушала много хипповской музыки. Моя бабушка слушала старый джаз. А заниматься музыкой я
начал, когда был тинейджером, и моим первым инструментом стал саксофон. Потом я переключился на
гитару и стал писать песни.
- Почему ты поменял саксофон на гитару?
- Ну, я не был хорошим саксофонистом. И понимал, что никогда им не стану. Я был нормальным. Кроме
того, когда я был подростком, я писал много стихов и хотел писать песни. Это трудно - петь и играть на
саксофоне одновременно.
- Однажды ты сказал, что тебя несколько шокировала слава, когда ты стал популярным музыкантом,
и тебе было трудно с ней справляться: ты буянил на концертах, ходил по сцене в шубе, много пил,
в общем, рок-н-роллил по полной. Что изменилось с тех пор? Как тебе теперь в шкуре популярного
музыканта?
- К счастью - я считаю, что к счастью - я не такой уж знаменитый человек. Я никогда к этому не стремился
и не думаю, что мне бы понравилось быть очень знаменитым, таким, чтоб узнавали на улице и так далее.
Я думаю, что когда ты очень знаменит, просто тяжело вести нормальную жизнь. Я знаю много таких людей,
и им тяжело. Сейчас я отношусь к этому нормально, но в ту пору, когда я слетал с катушек на сцене, я не
был знаменит даже так, как сейчас. Я был на уровне местной группы. И я должен сказать, что тогда я таким
образом просто маскировал свой страх. Мне было страшно осознать, что на сцене я на своем месте. Поэтому
я орал на свою группу, орал на аудиторию, делал разные вещи, много пил. Это был способ справиться со
страхом, замаскировать его.
- Ты часто меняешь музыкальный состав. Почему ты это делаешь?
- На это есть разные причины. Иногда они сугубо практические. Практично не возить музыкантов слишком
далеко и работать с музыкантами, которые поближе. А иногда причина в том, что лично мне нравится играть
с разными музыкантами, я получаю от этого удовольствие. В Барселоне я очень люблю играть с этим составом,
когда я приезжал в Лос-Анджелес, мы отлично поиграли с оригинальным составом Brazzaville, это было просто
волшебно. И мне прекрасно играется с ребятами, с которыми мы играем сейчас. Среди них есть два музыканта
из Сибири, я знаю их уже несколько лет. Просто когда ты играешь с разными музыкантами, ощущается разный
вкус у одной и той же песни. Вроде бы всё одинаковое, но звучит по-другому.
- Как ты понимаешь, что, например, вот этот парень подходит для того, чтобы пригласить его в
семью Brazzaville?
- Ну, во-первых, человек должен быть хорошим музыкантом, но в равной степени он должен быть хорошим
человеком. Потому что мне не нравится путешествовать, да и вообще быть с людьми, которые мне не нравятся.
- Как происходит процесс смены музыкантов?
- Не могу вспомнить, чтобы у меня когда-нибудь было ощущение, что мы расходимся или я кого-то выгоняю
из группы. Например, в Лос-Анджелесе я просто сказал: «Ребята, я переезжаю». Естественно там, куда я
перееду, я буду играть с местными музыкантами. Но мы даже не обсуждали, что группа распадается. То же
самое с ребятами из Барселоны. Я сказал: «Играйте со мной до тех пор, пока вам это будет нравиться, пока
вы будете получать удовольствие». Никогда не было такого, что мы группа и всё, мы вместе играем и никак
иначе. Каждый занимается и сторонними проектами, тем, что ему нравится. Это очень практично, нет
необходимости сжигать мосты.
- Твой последний альбом „Morro Bay“ имеет уникальную особенность в виде единой сюжетной
линии, что делает его непохожим на остальные твои альбомы. Почему ты решил сделать его именно
таким и есть ли у Анабель прототип (Анабель - героиня всех песен на альбоме „Morro Bay“ - прим.)?
- Есть такая довольно распространённая вещь, как концептуальный альбом. Такие альбомы в своё время
выпускали многие, например The Who, Willie Nelson, David Bowie - многие. Я никогда такого не делал, а в
этот раз решил, и у меня получилось. Что касается Анабель, у этого персонажа нет какого-то прототипа в
виде реально существующего человека. Это некий собирательный образ, некий архетип, некая смесь из тех,
людей, которых я знаю.
___________________________________________________________________________________________
Коротко о главном
- У тебя есть литературный опыт?
- Я очень люблю читать, пожалуй, даже больше, чем слушать музыку. Но писать никогда не пробовал.
Не думаю, что у меня есть достаточно терпения, чтобы написать что-нибудь стоящее, например, роман.
Возможно, однажды.
- Представь, что твоя жизнь сложилась иначе: ты не стал музыкантом и Brazzaville не существует.
Кем бы ты был?
- Я никогда не думал о том, как могло бы случиться. Я обычно так не думаю, потому что я вижу жизнь,
как реку, по которой ты плывёшь, и ты не можешь представить «А что если бы река шла вот так вот,
вверх или влево, или вправо?». Она идёт, как идёт, и из-за силы притяжения ты несёшься вниз по течению.
Должен сказать, что в моей жизни было достаточно много различных крутых поворотов, в том числе и
довольно болезненных и неприятных. Они очень важны, благодаря им наша жизнь становится такой, какая
она есть, она развивается и раскрывается, подобно Вселенной и в единении со Вселенной. Всё связано, и я
никогда не думал о том, как могло бы случиться, а как нет. То есть если что-то случилось, то по-другому
быть не могло.
- Что тебя вдохновляет?
- Человеческие истории.
- За что ты больше всего ценишь жизнь?
- За моих детей.
- Чего ты боишься больше всего?
- Это длинный список (Очень долгая пауза - прим.). Я боюсь, что на самом деле у меня нет и никогда не
было таланта. И боюсь подвести свою семью.
- За что тебе стыдно?
- Тоже большой список. За боль, которую я доставил людям. За моменты, когда я слишком строг со своим
сыном. За сказанные близким слова, о которых я потом жалел.
- Чем ты гордишься?
- Снова детьми. Я никогда не думал, что смогу стать отцом, что у меня есть какой-то родительский навык.
Я не думал, что у меня будут дети, но случилось так, что у меня есть два потрясающих ребёнка.
- Как бы ты хотел умереть?
- Я хотел бы привести великую фразу: «Никто не знает, как правильно жить, но все знают, как правильно
умирать». Я думаю, это зависит не от меня, это не моё решение. Я думаю, что смерть будет самым крутым
событием в моей жизни. Быть человеком вообще-то довольно болезненно. Ты отделён от других людей, ты
отделён от Бога, тебе нужно думать о том, как защитить себя от других людей, от болезней, о том, как себя
прокормить, ты постоянно испытываешь боль. Смерть прекратит это и даст обратное единение со Вселенной.
- Какой вопрос ты бы задал Богу, если бы у тебя была такая возможность?
- Ты скучал по мне?