(no subject)
Решили мы как-то с подругой приобщиться к прекрасному. В роли прекрасного выступала выставка исламского искусства в Пушкинском музее, уже прошедшая свой зенит и медленно, но неумолимо клонившаяся к закрытию.
Договорились на один день. В процессе выяснилось, что она не сможет. Договорились на другой день. Не смогла я. Договорились на третий. Встретились и даже вовремя. Тут-то надо было начать подозревать неладное, но стоял конец апреля, весна наконец вспомнила, что она весна, на мне были новые крутые жОлтые ботиночки... в общем мы были не в настроении что-то подозревать, зато в настроении для неспешной прогулки. Прогуливались мы до того неспешно, что явились к кассам ровно за две минуты до их закрытия.
- Два взрослых на исламское искусство, - торжественно объявила я.
Забрали, пошли дальше. Спросили у служительницы, где оно находится. Она махнула рукой вдаль, на лестницу. Мы послушно поднялись и завертели головами, указателей не было. Спросили у второй служительницы, куда нам идти. Она махнула рукой вдаль (хмм, где-то мы это уже видели). Послушно пошли в одну даль, в другую - инки есть, греки есть, тетенька на органе играет, мусульман нет. Нашли третью служительницу: где же он, где источник эстетического наслаждения? Она посмотрела на нас как на (см.тэг) и обескуражила:
- А она ведь в другом здании!
Пушкинский, если кто не в курсе, занимает целый квартал. Кассы уже тыщщу лет как закрылись, и жалким суррогатом казались резные деревянные панели немецкого средневековья.
Костеря на все лады трех овец, которые не знают, что находится в здании, где они работают, мы договорились о четвертой встрече.
Она тоже состоялась, и состоялась вовремя, и до закрытия касс было несколько часов, и конец апреля снова манил и располагал, но мы были непреклонны и четким маршем прибыли к правильному, как ни странно, зданию. Впрочем, толку от этого было немного, ибо оно в было *барабанная дробь* закрыто на внеплановый санитарный день. Сломать злой рок стало делом принципа...
Long story short, пятая встреча (суббота, утро!) отменилась из-за того, что ровно за пять минут до выхода подруга вдрызг разругалась со своим бойфрендом и и в результате поехала не в музей, а к маме, сетовать на горькую долюшку и вынашивать планы убийства.
До закрытия выставки оставалось два дня. Утром перед шестой попыткой меня пробивало на истерическое хаха. Не меня одну, впрочем: мы созванивались каждые пятнадцать минут и уточняли, на месте ли наши руки, ноги и головы, не обещали ли цунами и не виднеется ли в небе метеорит. Нащщот метеорита было сложно что-либо сказать, небо затянули неубедительные тучки, периодически изливающие что-то типа дождя, но явно неспособные ни на град, ни на ливень из лягушек или что-то наподобие. Я прискакала в нужное здание к открытию, и о чудо - оно открылось! Я купила два билета - о чудо, они продавались! Я стала ждать подругу - о чудо, ей никто не вынес мозг! И не похитили по дороге инопланетяне, и она не осознала бренность всего сущего, и не случилась кратковременная амнезия.
В это сложно поверить, но все прошло почти идеально. Об искусство мы наслаждались всеми силами часа полтора, и даже затосковавшая по человеческому общению смотрительница (еще одна, их на какой-то особой ферме разводят?) не смогла вынести мне мозг. Хотя очень пыталась. Супостат засел в зале текстиля и, завидев меня, доверительно сообщил, что "вот эти тряпки" ни за что бы не надел! Вокруг, есичо, висели женские погребальные халаты Монгольской империи. Мой мягкий намек на то, что в них вообще никому не следует торопиться облачаться добровольно, был пропущен мимо ушей. Дальше проследовала лекция о том, что все мужики каззлы, потому что "я их всех наперечет знаю, всех!". "Что, все четыре миллиарда?" - не удержалась я и, воспользовавшись секундной растерянностью антимозговых сил, сбежала в направлении персидских книг 18 века...
Выставка, в общем, была мегазачетной, но в контексте предшествующих событий оставила лишь одно яркое впечатление:
что это было, Бэрримор?
Договорились на один день. В процессе выяснилось, что она не сможет. Договорились на другой день. Не смогла я. Договорились на третий. Встретились и даже вовремя. Тут-то надо было начать подозревать неладное, но стоял конец апреля, весна наконец вспомнила, что она весна, на мне были новые крутые жОлтые ботиночки... в общем мы были не в настроении что-то подозревать, зато в настроении для неспешной прогулки. Прогуливались мы до того неспешно, что явились к кассам ровно за две минуты до их закрытия.
- Два взрослых на исламское искусство, - торжественно объявила я.
Забрали, пошли дальше. Спросили у служительницы, где оно находится. Она махнула рукой вдаль, на лестницу. Мы послушно поднялись и завертели головами, указателей не было. Спросили у второй служительницы, куда нам идти. Она махнула рукой вдаль (хмм, где-то мы это уже видели). Послушно пошли в одну даль, в другую - инки есть, греки есть, тетенька на органе играет, мусульман нет. Нашли третью служительницу: где же он, где источник эстетического наслаждения? Она посмотрела на нас как на (см.тэг) и обескуражила:
- А она ведь в другом здании!
Пушкинский, если кто не в курсе, занимает целый квартал. Кассы уже тыщщу лет как закрылись, и жалким суррогатом казались резные деревянные панели немецкого средневековья.
Костеря на все лады трех овец, которые не знают, что находится в здании, где они работают, мы договорились о четвертой встрече.
Она тоже состоялась, и состоялась вовремя, и до закрытия касс было несколько часов, и конец апреля снова манил и располагал, но мы были непреклонны и четким маршем прибыли к правильному, как ни странно, зданию. Впрочем, толку от этого было немного, ибо оно в было *барабанная дробь* закрыто на внеплановый санитарный день. Сломать злой рок стало делом принципа...
Long story short, пятая встреча (суббота, утро!) отменилась из-за того, что ровно за пять минут до выхода подруга вдрызг разругалась со своим бойфрендом и и в результате поехала не в музей, а к маме, сетовать на горькую долюшку и вынашивать планы убийства.
До закрытия выставки оставалось два дня. Утром перед шестой попыткой меня пробивало на истерическое хаха. Не меня одну, впрочем: мы созванивались каждые пятнадцать минут и уточняли, на месте ли наши руки, ноги и головы, не обещали ли цунами и не виднеется ли в небе метеорит. Нащщот метеорита было сложно что-либо сказать, небо затянули неубедительные тучки, периодически изливающие что-то типа дождя, но явно неспособные ни на град, ни на ливень из лягушек или что-то наподобие. Я прискакала в нужное здание к открытию, и о чудо - оно открылось! Я купила два билета - о чудо, они продавались! Я стала ждать подругу - о чудо, ей никто не вынес мозг! И не похитили по дороге инопланетяне, и она не осознала бренность всего сущего, и не случилась кратковременная амнезия.
В это сложно поверить, но все прошло почти идеально. Об искусство мы наслаждались всеми силами часа полтора, и даже затосковавшая по человеческому общению смотрительница (еще одна, их на какой-то особой ферме разводят?) не смогла вынести мне мозг. Хотя очень пыталась. Супостат засел в зале текстиля и, завидев меня, доверительно сообщил, что "вот эти тряпки" ни за что бы не надел! Вокруг, есичо, висели женские погребальные халаты Монгольской империи. Мой мягкий намек на то, что в них вообще никому не следует торопиться облачаться добровольно, был пропущен мимо ушей. Дальше проследовала лекция о том, что все мужики каззлы, потому что "я их всех наперечет знаю, всех!". "Что, все четыре миллиарда?" - не удержалась я и, воспользовавшись секундной растерянностью антимозговых сил, сбежала в направлении персидских книг 18 века...
Выставка, в общем, была мегазачетной, но в контексте предшествующих событий оставила лишь одно яркое впечатление:
что это было, Бэрримор?