Горят листья
А. Камю в своей Нобелевской лекции упоминает притчу: после того, как Лу Андреас-Саломе отказалась выйти замуж за Ф. Ницше, он окунулся в полное одиночество, угнетенный и одновременно воодушевленный перспективой своей великой работы, которую ему предстояло тепер выполнить без кай-либо помощи, он ночами скитался в горах, окружавших Генуэзский залив и, разжигая гигантские костры из листьев и веток, смотрел, как их пожираетогонь [Камю А. Художник и его время // Камю А. Бунтующий человек: Философия. Политика. Искусство / Пер. с фр. Общ.ред., сост. и предисл. А.М. Руткевича. - М.: Политиздат, 1990. - С.376], «... тот первичный огонь, который побеждает все конечное и обыденное в человеческом Я» [Хамитов Н. Философия человека: Поиск пределов. Пределы мужского и женского: Введение в метаантропологию. - К.: Наук.думка, 1997. - С.57]. Как сказал М. Фуко, Ницше сжег ради нас еще до того, как мы родились, путанные обещания диалектики и антропологи.
Этим „огнем” для Ф. Ницше является „воля к власти”, ради которой свершается отречение от „воли к жизни” в условиях нивелирующей личность безличностной (das Man) власти Массы : задача состоит в том, чтобы расстаться с самой «волей к жизни», а для этого надо возвысится и над её горечью и над её одноцветностью, и над её пестротой [Нарский И.С. Артур Шопенгауэр - теоретик вселенского пессимизма // Шопенгауэр А. Избранные произведения / Пер. с нем. Сост., предисл., примеч. И.С. Нарский. - М.: Просвещение, 1992. - С.31]. Иными словами, необходимо смотреть в глаза смерти, не страшиться пограничних со смертью ситуаций. Подлинное бытие - это бытие перед лицом смерти.
Будучи преданным учеником А. Шопенгауэра, Ф. Ницше сделал так, как предписано учителем в „Идеях этики”: первым и самым важным шагом в отрицании воли к жизни есть истинная и чистая безбрачность. То есть не налагать на себя руки, ибо самоубийца отталкивается не от самой жизни, а только от того, что делает её неприятной и преграждает путь к наслаждению её радостями, и этим исключает все отравляющие жизнь события. Иными словами, «... поскольку воля сама по себе не имеет цели и поскольку всякое конкретное желание направлено только на то кратковременное состояние, которое рождает боль свого повторного возобновления, единственное счастье, которое нам суджено познать, состоит в отречении. Только тога иллюзорные объекты желания прекращают волновать нас, и мы начинаем проникать взором под вуаль Майи к универсальной воле, лежащей в её основании. Самосознание, отличающее нас от животных, привносит только осознание разочарования, и если ей суджено стать нашим утешением, тогда оно должно быть направлено на демонстрацию иллюзорной природы желания. Отречение отличается от успокоения, оно имеет ценность только тогда, когда оно сменяет восприятие тщетности временних стремлений. Отсюда: его можно достичь, только добыв опыт, когда становишься мудрым. Именно это романтическое увлечение актом последнего (но не зрелого) отречения находиться в основании философии вагнеровского «Кольца нибелунгов»...» [Скратон Р. Коротка історія новітньої філософії: Від Декарта до Вітгенштайна / З англ. - К.: Основи, 1998. - С.201 - 202].
Как резюмировал К.Ясперс, Ф. Ницше понял, что человек не может достичь своей цели, которой он желает только самого себя, «идти дальше» («в пути через лес»), но без Бога, и поэтому повторял всегда слова Г. Гете о том, что действительное уважение можно чувствовать только к тому, кто не ищет самого себя и что самоотверженные характеры такого рода встречаются только там, где сталкиваемся с твердо укорененной религиозной жизнью, основанном на нерушимих фундаментах вероисповедания, самодостаточной в том смысле, что оно не зависит от времени с его духом и наукой. А следовательно, по Ф. Ницше, нужно не искать самих себя, чтобы найти человека [Ясперс К. Ницше и христианство / Перев. с нем. Под ред. Т.Ю. Бородай. - М.: Медиум, 1994. - С. 57-58].
Позиция Ф. Ницше есть мужественным („сверхчеловеческим”) принятием индивидуумом приговора судьбы (в христианстве говорять о „взятии своего креста”).
Это - „путь огня через лес”, „путь Рамы”, „путь Пандавов”.
Это, по Э. Юнгеру, своеобразная «партизанская война» на духовном фронте, когда человек самостоятельно противостоит („не-антействует”) враждебным ему обстоятельствам. Это приводит „идущего через лес” к встречи с самим собой, вследствии чого он добывает „наследие”, то есть изначальную духовно-телесную родовую связь. «Таинственный путь ведет вовнутрь», - говорил Новалис. Партизан/повстанец - это внутренний эммигрант, который стремится сохранить свою свободу в самой гуще этих лесов, где пересекаются «пути, которые никуда не ведут».
Как Зигфрид, идя через лес, встречает Дракона и добывает Сокровище нибелунгов... Как Персей - побеждающий Дракона и получивший в награду Андромеду и всю Эфиопию...
Но следует не бродить между деревьями, не искать путь среди них. Нужно игнорировать их. Не сами «листья» и «ветви», но сами «деревья» (буддистское понятие «нирвана» означает буквально «вырубка леса»), то есть не элементы сущего (предметы, окружающие человека, или безличностные отношения), но само сущее, во власти которого человек (Das-Sein) и пребывает, а следовательно - и не считается с требованиями бытия.
Ибо «... почему человек не видит сущого? Он сам стоит на дороге и закрывает собой сущее» [Ницше Ф. Утренняя заря / Пер. с нем. - СПб.: Азбука-классика, 2008. - С.212].