Ох, і важка вона, гетьманська булава
Юрий Бирюков: "Это был поздний-поздний вечер, где-то в конца ноября или в самом начале декабря 2014 года, точную дату уже не вспомню. Я как-то вот уже привык к рабочим встречам с Президентом Украины, хотя все равно - ну, ну блин, ну не так просто к этому привыкнуть. И привык к тому, что встречи поздно, что он уставший, что он не может долго. Нужно быстро доложится, быстро обсудить, быстро услышать решение.
Он был не просто уставший. Было что-то другое.
Мои слова как-то проваливались, не доходили, затухали в воздухе. Через две-три безответные фразы, я замолчал... и мы просто сидели молча.
Он о чем-то очень и очень напряженно думал, а я не хотел отвлекать: "... Юра, прости, сегодня не очень получится поговорить. Разведка докладывает о готовности России к полномасштабному вторжению в любую секунду, кажется - сегодня ночью. Сейчас будет сложный разговор с международными партнерами. Надо решать, как быть ..."
Мы еще какое-то время посидели молча, а потом я тихонько выскользнул и пошел домой. Нет, я не начал собирать вещи, не думал об экстренной эвакуации семьи, не планировал партизанские действия.
Паники не было. Я знал, что у него получится.
Утром страна проснулась в обычном режиме, и продолжилась жизнь.
Когда у меня спрашивают причину, по которой я поддерживаю его... Вот именно за это и поддерживаю - за то, что он избавил от страха. Вот именно это и движет меня. Отсутствие страха, и осознание того, что у нас есть шанс.
У всех нас. Работать, строить, совершать ошибки, исправлять их, двигаться вперед.
Но - не бояться.
Он был не просто уставший. Было что-то другое.
Мои слова как-то проваливались, не доходили, затухали в воздухе. Через две-три безответные фразы, я замолчал... и мы просто сидели молча.
Он о чем-то очень и очень напряженно думал, а я не хотел отвлекать: "... Юра, прости, сегодня не очень получится поговорить. Разведка докладывает о готовности России к полномасштабному вторжению в любую секунду, кажется - сегодня ночью. Сейчас будет сложный разговор с международными партнерами. Надо решать, как быть ..."
Мы еще какое-то время посидели молча, а потом я тихонько выскользнул и пошел домой. Нет, я не начал собирать вещи, не думал об экстренной эвакуации семьи, не планировал партизанские действия.
Паники не было. Я знал, что у него получится.
Утром страна проснулась в обычном режиме, и продолжилась жизнь.
Когда у меня спрашивают причину, по которой я поддерживаю его... Вот именно за это и поддерживаю - за то, что он избавил от страха. Вот именно это и движет меня. Отсутствие страха, и осознание того, что у нас есть шанс.
У всех нас. Работать, строить, совершать ошибки, исправлять их, двигаться вперед.
Но - не бояться.