Буря мглой пиитов кроет...
Вот то, о чем я говорю всегда, когда речь заходит о понятности церковно-славянского языка.
Наглядный пример. Ап. Павел в послании к Коринфянам говорит такую фразу: "...портят нравы хорошие общества плохие." (1Кор. 15, 33). Дословный подстрочный перевод с грецкого.
Обратите внимание на построение речи. Да, действительно, сейчас так никто не говорит. И в переводе на русский язык мы читаем вполне привычное построение: "...худые сообщества развращают добрые нравы".
Какова перестановка слов! Где здесь любители сакральности богослужебного языка? Почему они еще не возмущаются?
Проблема в том, что большинство - а это больше 90% - употребляемых текстов в богослужении построены именно таким образом. Древняя мысль нам чужда... Нет, не так, погодите... Чужда нам древняя мысль! Во!
Конечно, не совсем чужда. Но вы же понимаете, о чем я. Далеко не всегда удается проследить за смыслом, т.к. он бывает скрыт за оборотами древнего пиита. "Мглою буря небо кроет, вихри снежные крутя...". Красиво, согласитесь? Но в молитве - а таковыми являются богослужебные тексты - важно в первую очередь осознание того, о чем мы говорим, и лишь потом красота и складность наших предложений.
Представьте себе такую картину: вы молитесь, прося чего-либо у Бога, например: "Господи, научи меня молиться, !". Через некоторое время вы начинаете изголяться: "Господи, пусть моя молитва будет как кадило пред Тобой!". А потом: "Моя молитва, Господи, как фимиам струится пусть, да будет жертвою приятной, вечерней песнею, всегда!"
Здесь сложный момент. Все эти варианты - молитва. Но вот если те дополнительные слова родились у вас не в молитве, не в сокрушении пред Богом, не в благодарном вопле к Нему, а чисто технически, в результате ваших поэтико-рифмических дарований, то то, чем вы занимаетесь, вряд ли можно назвать молитвой.
И вот в богослужении очень важно иметь такие простые молитвы - они есть, в основном это самые ранние, христианские, такие как Великое славословие, Свете Тихий, от которых веет мудрой простотой, не охмуренной и не обремененной еще определенным ритмом, рифмой, слогом, размером и т.д.
И только с опытом познания Бога должна приходить вот та внешняя красота, но опять же, не затуманивающая смысл, а несущая его легким бризом на волнах проповеди Христа...
И тогда здесь, в каждой общине был бы виден результат взращивания Духа в своих душах, т.к. это раньше и происходило. Не Издательский Совет писал службы по заказу патриарха, а умудренные Духом прихожане.
Поэтому, вернувшись к изначальной теме, надо к молитве подходить не вот так вот, как оно сейчас происходит, с видом старой голодной бабушки, смотрящей, но не решающейся открыть банку консервы, а взрослением младенцев в вере, осмысляя то наследие, которое даровал нам Бог через святых своих - Церковь и используя его прямо по назначению. Не просто подражая нашим предкам внешне, как ребенок родителям, но внутренним сокровенным человеком.
Буква мертвит, дух животворит. Тем более, Дух.