**************************************
- Всё, мне уже бежать нужно, только к Ксюше зайдем.
- Эта которая рисует?
- Угу, только она уже не рисует, а опять у нас лежит. Почти не ходит, я вот пытаюсь ее на ноги поднять.
- У меня нагрузка ноль! Представляешь! - Ксения приветствует Олю радостным воплем.
- А статус у тебя какой? - возвращает ее к реальности Оля.
- Статус дааа, никакой, - без прежнего подъема, но со смехом констатирует Ксюша.
- Нагрузка неопределимая - это всё равно здорово, - включается в разговор Ёжа, вроде делать тут нечего, только поговорить.
- Ты как себя чувствуешь? - Оля ставит переноску и, забыв о том, что ей надо уже уходить, собирается найти себе дело.
- Да, воспаление легких у меня, температура держится. Небольшая, но всё время. А так ничего, стараюсь шевелиться.
- А почему ты без ботинка? - Оля приоткрывает одеяло и смотрит на уже начинающую кривится стопу. - Ёжа, достань, пожалуйста, из-под кровати ботинок.
- На, - Ёжа протягивает Оле тёплые боты, которые обнаружила под кроватью, потому что не поняла, какой такой ботинок.
- Ты что? Совсем тупая? - Ксюха совсем распоясалась, правильно говорили об гипер-опеке. - Ты что даешь?
- Ёж, надо ортопедический ботинок достать, он там поглубже, - объясняет Оля.
- Ну, я ж не знала. Что увидела, то и взяла, сама удивилась, зачем они тебе, - оправдывается Ёжа, доставая довольно стильную конструкцию: как бы невысокий жесткий пластмассовый сапожок без переда и на липучках, внутри у него мягкий вкладыш, а самое прикольное, что снизу у него крепится штука, похожая на пропеллер, в районе пятки расходящаяся двумя лопастями. Таким образом, этот ботинок фиксирует ногу не только в правильном сгибе, но и не дает ей сваливаться вбок, если человек лежит.
Отступление от повествования: Вот нашла картинку. Называется по-научному "деротационный ортез".
- Надо же! До чего дошёл прогресс!
- Нравиться? - Оля видит в глазах Ёжи восхищение. - Я его специально купила.
- Ты прости, но на что? - не удержалась Ёжа, она-то плачевные обстоятельства Оли знает, и о стоимости интересного дивайса догадывается.
- Если нога уже искривилась, - не обращая внимания на Ёжину реплику Оля продолжает объяснять. - То это исправить невозможно, и соответственно нельзя уже будет никогда ходить. А с этим сапогом нога не деформируется.
- Оль, поди сюда, - к двери палаты подъехала тележка с обедом, и буфетчица почему-то шепотом и знаками зовет Олю.
- Ну чё? Она его выгнала? - глаз буфетчицы горит. Что отвечает подошедшая к ней Оля Ёже не слышно, потому что она тоже говорит очень тихо.
- И прям после похорон! Ужас! Не надо было ей сюда его опять класть, - шептание у дверей продолжается минут десять. Ёжа уже извелась вся, облаявшая её Ксюха беседовать не настроена, остальные в палате кто спит, кто болтает с пришедшими в гости ребятами, а влезть в шепот у двери тоже вроде нехорошо, хоть Ёже и любопытно.
- Ну, приятного аппетита, - наконец Оля разворачивается.
- Этот дядька с мамашей помер что ли? - догадывается Ёжа.
- Ну да. Алексей.
- Получается, он прав оказался, что не выйдет отсюда.
- Почему не выйдет? Выписали его, я к ним даже приезжала. Другое дело, я ей говорила, что не надо его второй раз сюда везти.
- Так это уже со второй ходки? - сколько ж Ёжа не была в больничке! Для неё всё, как прямая последовательность событий.
- Тут он на третьем и скончался.
- Тебя пускали?
- К нему пускали. У него токсоплазмоз мозга был. Пока фансидар ему давали, он держался, а когда закончился и перешли на бисептол...
- Во! Моей жене фансидар тоже помогал, - оживился один из гостюющих.
- Слушай, скажи, где вы его покупаете? - у Оли всяких пациентов полно, и о каждом она печётся. - Нигде не могу найти.
- Да рядом с домом в аптеке.
- А где ты живёшь? - Ёжа с ужасом думает, что сейчас Оля рванет, скажем, в Мытищи, если дом там.
- Да это уже три года назад было.
- И что? Как жена-то?
- Ну. Жива. Не ходит, понятно. Ухаживаю за ней, когда дома.
- А кого выгнали? - Ёжа наливает Оле чай.
- Когда они еще в первый раз тут лежали, мамаше помогал один страдалец покрепче, - Оля втягивает макароны с вилки. - Когда их выписали, она его к себе жить взяла. А что? Ей помощь-то нужна была, сын уже вичевый, чего бояться? Тем более только на жратву тратиться приходилось. А Боря этот, вроде он бездомный или родственники не пускают, ему тоже выгодно - в хорошей квартире жил, всегда накормленный. Ну, мамочка-то никак успокоиться не могла, ты ж помнишь, всё хотела сына на ноги поставить и на работу отправить. Опять сюда привезла. Ну... в общем, похоронили. И понимаешь, что получается, Коле-то делать у нее больше нечего, но она его на недолго оставила. Типа в благодарность. А тут такая оказия - у него, оказывается, брат есть, и брат этот только что после отсидки вышел! Мамаше Боря, понятно, ничего не сказал.
- Ничего себе детектив развернулся!
- Погоди, дальше - больше! Приходит она домой после девяти дней, а они там сидят и выпивают! Понятно, её чуть кондратий не обнял. Ну, она их и выгнала, - Оля облизала последнюю ложку варенья и положила ее на стол.
- Дааа, еще может, дешево отделалась. Лёгким, можно сказать, испугом.
- Вот теперь все обсуждают.
- Эта которая рисует?
- Угу, только она уже не рисует, а опять у нас лежит. Почти не ходит, я вот пытаюсь ее на ноги поднять.
- У меня нагрузка ноль! Представляешь! - Ксения приветствует Олю радостным воплем.
- А статус у тебя какой? - возвращает ее к реальности Оля.
- Статус дааа, никакой, - без прежнего подъема, но со смехом констатирует Ксюша.
- Нагрузка неопределимая - это всё равно здорово, - включается в разговор Ёжа, вроде делать тут нечего, только поговорить.
- Ты как себя чувствуешь? - Оля ставит переноску и, забыв о том, что ей надо уже уходить, собирается найти себе дело.
- Да, воспаление легких у меня, температура держится. Небольшая, но всё время. А так ничего, стараюсь шевелиться.
- А почему ты без ботинка? - Оля приоткрывает одеяло и смотрит на уже начинающую кривится стопу. - Ёжа, достань, пожалуйста, из-под кровати ботинок.
- На, - Ёжа протягивает Оле тёплые боты, которые обнаружила под кроватью, потому что не поняла, какой такой ботинок.
- Ты что? Совсем тупая? - Ксюха совсем распоясалась, правильно говорили об гипер-опеке. - Ты что даешь?
- Ёж, надо ортопедический ботинок достать, он там поглубже, - объясняет Оля.
- Ну, я ж не знала. Что увидела, то и взяла, сама удивилась, зачем они тебе, - оправдывается Ёжа, доставая довольно стильную конструкцию: как бы невысокий жесткий пластмассовый сапожок без переда и на липучках, внутри у него мягкий вкладыш, а самое прикольное, что снизу у него крепится штука, похожая на пропеллер, в районе пятки расходящаяся двумя лопастями. Таким образом, этот ботинок фиксирует ногу не только в правильном сгибе, но и не дает ей сваливаться вбок, если человек лежит.
Отступление от повествования: Вот нашла картинку. Называется по-научному "деротационный ортез".
- Надо же! До чего дошёл прогресс!
- Нравиться? - Оля видит в глазах Ёжи восхищение. - Я его специально купила.
- Ты прости, но на что? - не удержалась Ёжа, она-то плачевные обстоятельства Оли знает, и о стоимости интересного дивайса догадывается.
- Если нога уже искривилась, - не обращая внимания на Ёжину реплику Оля продолжает объяснять. - То это исправить невозможно, и соответственно нельзя уже будет никогда ходить. А с этим сапогом нога не деформируется.
- Оль, поди сюда, - к двери палаты подъехала тележка с обедом, и буфетчица почему-то шепотом и знаками зовет Олю.
- Ну чё? Она его выгнала? - глаз буфетчицы горит. Что отвечает подошедшая к ней Оля Ёже не слышно, потому что она тоже говорит очень тихо.
- И прям после похорон! Ужас! Не надо было ей сюда его опять класть, - шептание у дверей продолжается минут десять. Ёжа уже извелась вся, облаявшая её Ксюха беседовать не настроена, остальные в палате кто спит, кто болтает с пришедшими в гости ребятами, а влезть в шепот у двери тоже вроде нехорошо, хоть Ёже и любопытно.
- Ну, приятного аппетита, - наконец Оля разворачивается.
- Этот дядька с мамашей помер что ли? - догадывается Ёжа.
- Ну да. Алексей.
- Получается, он прав оказался, что не выйдет отсюда.
- Почему не выйдет? Выписали его, я к ним даже приезжала. Другое дело, я ей говорила, что не надо его второй раз сюда везти.
- Так это уже со второй ходки? - сколько ж Ёжа не была в больничке! Для неё всё, как прямая последовательность событий.
- Тут он на третьем и скончался.
- Тебя пускали?
- К нему пускали. У него токсоплазмоз мозга был. Пока фансидар ему давали, он держался, а когда закончился и перешли на бисептол...
- Во! Моей жене фансидар тоже помогал, - оживился один из гостюющих.
- Слушай, скажи, где вы его покупаете? - у Оли всяких пациентов полно, и о каждом она печётся. - Нигде не могу найти.
- Да рядом с домом в аптеке.
- А где ты живёшь? - Ёжа с ужасом думает, что сейчас Оля рванет, скажем, в Мытищи, если дом там.
- Да это уже три года назад было.
- И что? Как жена-то?
- Ну. Жива. Не ходит, понятно. Ухаживаю за ней, когда дома.
- А кого выгнали? - Ёжа наливает Оле чай.
- Когда они еще в первый раз тут лежали, мамаше помогал один страдалец покрепче, - Оля втягивает макароны с вилки. - Когда их выписали, она его к себе жить взяла. А что? Ей помощь-то нужна была, сын уже вичевый, чего бояться? Тем более только на жратву тратиться приходилось. А Боря этот, вроде он бездомный или родственники не пускают, ему тоже выгодно - в хорошей квартире жил, всегда накормленный. Ну, мамочка-то никак успокоиться не могла, ты ж помнишь, всё хотела сына на ноги поставить и на работу отправить. Опять сюда привезла. Ну... в общем, похоронили. И понимаешь, что получается, Коле-то делать у нее больше нечего, но она его на недолго оставила. Типа в благодарность. А тут такая оказия - у него, оказывается, брат есть, и брат этот только что после отсидки вышел! Мамаше Боря, понятно, ничего не сказал.
- Ничего себе детектив развернулся!
- Погоди, дальше - больше! Приходит она домой после девяти дней, а они там сидят и выпивают! Понятно, её чуть кондратий не обнял. Ну, она их и выгнала, - Оля облизала последнюю ложку варенья и положила ее на стол.
- Дааа, еще может, дешево отделалась. Лёгким, можно сказать, испугом.
- Вот теперь все обсуждают.