Отголоски
А вот рассказ на тему тандема "редактор-писатель". Кто в курсе, тот поймёт, к чему.
ВЕЧНЫЕ СЮЖЕТЫ
Редактор раздраженно швырнул рукопись на стол и закурил.
Нет, ну сколько можно? Опять оно! Эти молодые талантливые авторы думают, что если рубрика называется «родом из детства», можно бесконечно писать одно и то же!
В дверь робко постучали.
- Да! - рявкнул Редактор.
Дверь приоткрылась, и нерешительно вошел молодой человек.
- Можно?
- Входите. Садитесь.
Молодой автор нерешительно помялся.
- Вы… Прочли?
- Только начал.
- Мне кажется, вам не нравится, - выпалил Молодой автор.
Редактор рассмеялся и глубоко затянулся. Глядя через тонкий сигаретный дымок, процедил:
- Вы правы. Не понравилось.
- Но почему?
- Вы, наверное, в детстве Крапивина перечитали.
- Почему в детстве? - застенчиво улыбнулся Молодой писатель. - Я и сейчас его…
- Заметно. То, что вы пишете - это не литература. Литература предполагает самобытность. А вы производите подделки под Крапивина. Не очень удачные, должен заметить.
- А в чём это выражается? - осторожно спросил Автор.
- Действие происходит где? В Севастополе.
- В приморском городе, - возразил Автор.
- Перестаньте, - отмахнулся Редактор. - Любому начитанному человеку ясно, что это именно Севастополь. Что, других городов нет? Почему действие не происходит в Норильске? В Томске? Или вот постоянное подчёркивание того, что в Севастополе мальчишки дружелюбные и вообще люди особенные.
- Ну и что?
- Люди там самые обыкновенные, уверяю вас…
Автор поник. Редактору вдруг стало его жалко - молодого, нескладного, отчаянно краснеющего.
- В принципе, я ещё не дочитал, - мягко сказал Редактор. - Посмотрим, какие у вас отношения с сюжетом. Может, и проклюнется что-то лично ваше и можно будет как-то доработать.
- Спасибо, - Автор поднялся. - Когда мне можно будет вас побеспокоить?
- Зайдите в пятницу.
- Спасибо за время, которое вы мне уделили, - печально сказал молодой человек и удалился. Редактор хмыкнул в закрывшуюся за ним дверь. Раздавил сигарету в пепельнице и снова взял рукопись.
Так, смотрим дальше. В компании мальчиков герой знакомится с девочкой. Трогательная дружба… «Острова и капитаны», часть вторая… Потом… боже! Что это? Редактор впился взглядом в рукопись.
«- Я скоро уеду, - грустно сказал Пашка. - За много-много километров.
- Ну и что? - ответила Катька. - Я тебе напишу. И ты мне. Давай я в мобильник твой адрес вобью.
Катька закончила давить на кнопки, убрала телефон в сумочку, и через кусты проломились двое.
- Ух ты, сладкая парочка! - негромко обрадовался один, прыщавый парень в кепке. Второй, широкоплечий и угловатый, с готовностью заржал. Но тоже негромко, словно сдерживаясь. Уже потом Пашка сообразил, что парни знали, что рядом взрослые ».
Редактор медленно разжал стиснутые зубы. Точно, потом я сообразил. Уже дома. Когда переживание собственно трусости стало нестерпимым. А тогда…
«От парней отчетливо веяло опасностью. Было ясно, что они привяжутся. Ну почему и здесь это?
- А что это вы тут делаете, а? - глумливо поинтересовался высокий. - Может, трахаетесь? Мы тоже хотим!
У Пашки ослабели ноги. Он понял, что сейчас случится непоправимое. Нужно было защитить Катьку, но как? Драться? Парни выше его на голову, старше на год или два. И Катьке не поможешь, и самого покалечат. И Пашка молча стоял и смотрел, как один парень хватает Катьку за плечи, а другой тянет лапы к подолу её сарафана».
Черт возьми! Откуда он знает? Именно так всё и было. Если бы он тогда сообразил, что достаточно поднять шум, и парни убегут! Но он стоял, парализованный страхом, и ждал, когда всё закончится.
А девчонка сказала…
«- Мальчики, вы с ума сошли? - спокойно сказала Катька. - Вы знаете, что от этого могут получиться дети? А зачем они нам, мы сами ещё дети!»
Откуда он знает?!
Редактор не рассказывал об этом никому и никогда. Но автор описал всё слово в слово. Дальше!
«Парни растерялись. Поведение жертвы не укладывалось в их представления. Длинный опустил руки и облизал губы.
- Ты… Это… Деловая такая…
Только теперь Пашка заметил, что парень сильно, по-московски «акает».
Из-за кустов донёсся женский голос:
- Лёша! Миша! Где вы, поехали!
Парни переглянулись, длинный мотнул головой. Приземистый отпустил Катьку и развернулся к Пашке. И, ни говоря не слова, дал такого пинка, что Пашка улетел в заросли. Когда он выпутался из травы, парней уже не было».
Редактор отшвырнул рукопись. Встал, с трудом вытащив из-под столешницы живот, поднялся на ноги. Всё-таки сто тридцать килограммов. И не скажешь, что тридцать лет назад был тоненьким пацаном в коротких штанишках. Пацаном, который отчаянно влюбился в белый город у моря, поверил, что мальчишки могут быть справедливыми, а девчонки - спокойно-улыбчивыми и понимающими. И себя почувствовал настоящим - надёжным и честным. И два урода разрушили этот мир за несколько минут.
…Потом девчонка, конечно, говорила, что ничего бы не случилось. Но сам он навсегда запомнил позор бессилия. Лучше бы он бросился тогда на парней, и его избили до потери пульса. Но вместо этого он возненавидел город. Ведь он не был таким продвинутым, как герой рассказа, и не распознал по выговору, что парни не местные.
Редактор вышагивал по кабинету, нервно теребя губу. В таком положении его застал старый приятель, редактор отдела литературных новинок.
- Что случилось? - весело спросил Приятель, колыхая таким же, как у Редактора, необъятным животом. - Ты мрачный, как целое кладбище!
Редактор поморщился. Он не любил цитаты.
- Да тут вот мне рассказ принесли, не знаю, что делать.
- Дай посмотреть, - тут же сказал Приятель. На что Редактор, в общем-то, и рассчитывал. С тайной радостью он кивнул на стол - мол, вон рукопись.
Приятель быстро пробежал рассказ глазами. В одном месте хмыкнул, но явно не на той странице, которую измял во время чтения Редактор. И сказал:
- А что? Неплохо.
- Ты серьёзно? - не поверил Редактор. - Это же явная перепевка Крапивина!
- Ну, я бы так не сказал. Здесь, наверное, имеет место крапивинская школа. Или крапивинская традиция. Убрать обороты, ставшие визитной карточкой раннего Крапивина - и получится весьма самостоятельное произведение. А что акценты стоят по-крапивински - так это даже неплохо. Должна же быть литература с нормальными ценностями - дом, мама, друг. Не всё же супергероев плодить.
- Но здесь же нет ни одного самостоятельного эпизода! - простонал Редактор. - Вот, например, купание по разные стороны камушка. Это же «Лужайки, где пляшут скворечники» чистой воды! Только немного переделано!
Приятель перестал усмехаться.
- Знаешь, а у меня в жизни было так. Слово в слово как в этом рассказе. У меня были старые, штопанные трусы, я в тот день не надел плавки, уже не помню, по какой причине. А она не надела купальник. И мы заходили в воду по разные стороны валуна, и я ещё глаза закрывал, потому что она просила… Смешной был… - Приятель мечтательно прищурился.
Редактора тряхнуло коротким разрядом злобы. Сидит тут, тащится. Приятные воспоминания ему навеяло, видите ли.
- Если тебе так нравится, возьми и в своём разделе напечатай.
- Мне не в тему. Вот книгу автор выпустит, тогда да.
- Думаешь, у него выйдет книга? - язвительно поинтересовался Редактор.
- Это как повезёт, - флегматично отозвался Приятель. - Ладно, пойду я. Работать надо. Сигаретку дай, я не рассчитал…
Редактор протянул пачку.
- Как думаешь, это совпадение? - ляпнул он.
Приятель не стал переспрашивать - что именно. Он понял.
- Ну, если считать, что есть единое информационное поле…
- Я не фанат доморощенных теорий.
- Тогда коллективное бессознательное. Карл Густав Юнг тебя устроит?
Редактор отвернулся. Он уже пожалел, что затеял этот разговор.
Приятель взял сигарету и ушел.
Редактор снова сел читать рассказ.
…Больше Пашка Катьку не видел - он избегал встречи с ней. Это было так знакомо редактору, что опять стискивались зубы. Пашка стал искать повод совершить геройский поступок. Ага, это пошел «Штурман Коноплёв»… Но случая не представилось. Так он и уехал, считая себя недостойным города у моря.
Здесь Редактор усмехнулся. Сам он тогда решил, что город - дерьмо. Такое же, как весь мир. И начал доказывать себе и всем, что сам он лучше других…
Герой рассказа пытался доказать себе, что достоин Города и дружбы. Приехав домой, он ввязался в безнадёжную драку с местными отморозками. И в больнице узнал, что Катька написала ему письмо…
Та девочка Редактору так и не написала.
А если бы написала? Если бы тогда он узнал, что она не сердится на него, не считает слабаком и ничтожеством?
Ответа не было, и редактор швырнул листы в ящик стола.
Но ни дома, ни на следующий день на работе ему не было покоя. Мысли снова и снова возвращались к рассказу.
В пятницу, как и было назначено, пришел Молодой автор.
- Скажите, - стараясь, чтобы голос звучал ровно, начал Редактор. - А как вы придумали сюжет рассказа?
- Если честно, он мне приснился, - с обескураживающей прямотой ответил писатель. - А что?
- Ничего, так, - пробормотал Редактор и вдруг решил: - Знаете, я возьму ваш рассказ. Если вы кое-что переделаете. Не по сюжету, по языку…
…После выхода альманаха всегда много почты. Редактор бегло проглядывал письма, отсортировывая те, что относились к его разделу. Обычно их было одно-два, но в этот раз пришли десятки электронных посланий.
«Очень понравился рассказ молодого автора, такое чудесное ощущение детства. Особенно улыбнуло то, что у меня самого была похожая история. Именно так я познакомился с человеком, с которым мы дружим до сих пор». «Я пацаном был в Севастополе и подружился с местными мальчишками. Они встретили меня именно так…». А вот ещё интереснее: «Мужчины всё-таки трепачи. Я никому не рассказывала, как купалась с мальчиком, а он рассказал автору, и тот не нашел ничего лучшего, как вставить эту сцену в свой рассказ».
Редактор закрыл почту и потёр глаза. Говоря литературным языком, он был в смятении.
Коротко тренькнул телефон внутренней связи. Редактор взял трубку.
- Да.
- Это вахта. Вам тут бумажной почты целый мешок. Пришлите кого-нибудь.
- Хорошо, спасибо.
Редактор снова закрыл глаза.
Никого за письмами он посылать не будет. Он и так знает, что там в них.
ВЕЧНЫЕ СЮЖЕТЫ
Редактор раздраженно швырнул рукопись на стол и закурил.
Нет, ну сколько можно? Опять оно! Эти молодые талантливые авторы думают, что если рубрика называется «родом из детства», можно бесконечно писать одно и то же!
В дверь робко постучали.
- Да! - рявкнул Редактор.
Дверь приоткрылась, и нерешительно вошел молодой человек.
- Можно?
- Входите. Садитесь.
Молодой автор нерешительно помялся.
- Вы… Прочли?
- Только начал.
- Мне кажется, вам не нравится, - выпалил Молодой автор.
Редактор рассмеялся и глубоко затянулся. Глядя через тонкий сигаретный дымок, процедил:
- Вы правы. Не понравилось.
- Но почему?
- Вы, наверное, в детстве Крапивина перечитали.
- Почему в детстве? - застенчиво улыбнулся Молодой писатель. - Я и сейчас его…
- Заметно. То, что вы пишете - это не литература. Литература предполагает самобытность. А вы производите подделки под Крапивина. Не очень удачные, должен заметить.
- А в чём это выражается? - осторожно спросил Автор.
- Действие происходит где? В Севастополе.
- В приморском городе, - возразил Автор.
- Перестаньте, - отмахнулся Редактор. - Любому начитанному человеку ясно, что это именно Севастополь. Что, других городов нет? Почему действие не происходит в Норильске? В Томске? Или вот постоянное подчёркивание того, что в Севастополе мальчишки дружелюбные и вообще люди особенные.
- Ну и что?
- Люди там самые обыкновенные, уверяю вас…
Автор поник. Редактору вдруг стало его жалко - молодого, нескладного, отчаянно краснеющего.
- В принципе, я ещё не дочитал, - мягко сказал Редактор. - Посмотрим, какие у вас отношения с сюжетом. Может, и проклюнется что-то лично ваше и можно будет как-то доработать.
- Спасибо, - Автор поднялся. - Когда мне можно будет вас побеспокоить?
- Зайдите в пятницу.
- Спасибо за время, которое вы мне уделили, - печально сказал молодой человек и удалился. Редактор хмыкнул в закрывшуюся за ним дверь. Раздавил сигарету в пепельнице и снова взял рукопись.
Так, смотрим дальше. В компании мальчиков герой знакомится с девочкой. Трогательная дружба… «Острова и капитаны», часть вторая… Потом… боже! Что это? Редактор впился взглядом в рукопись.
«- Я скоро уеду, - грустно сказал Пашка. - За много-много километров.
- Ну и что? - ответила Катька. - Я тебе напишу. И ты мне. Давай я в мобильник твой адрес вобью.
Катька закончила давить на кнопки, убрала телефон в сумочку, и через кусты проломились двое.
- Ух ты, сладкая парочка! - негромко обрадовался один, прыщавый парень в кепке. Второй, широкоплечий и угловатый, с готовностью заржал. Но тоже негромко, словно сдерживаясь. Уже потом Пашка сообразил, что парни знали, что рядом взрослые ».
Редактор медленно разжал стиснутые зубы. Точно, потом я сообразил. Уже дома. Когда переживание собственно трусости стало нестерпимым. А тогда…
«От парней отчетливо веяло опасностью. Было ясно, что они привяжутся. Ну почему и здесь это?
- А что это вы тут делаете, а? - глумливо поинтересовался высокий. - Может, трахаетесь? Мы тоже хотим!
У Пашки ослабели ноги. Он понял, что сейчас случится непоправимое. Нужно было защитить Катьку, но как? Драться? Парни выше его на голову, старше на год или два. И Катьке не поможешь, и самого покалечат. И Пашка молча стоял и смотрел, как один парень хватает Катьку за плечи, а другой тянет лапы к подолу её сарафана».
Черт возьми! Откуда он знает? Именно так всё и было. Если бы он тогда сообразил, что достаточно поднять шум, и парни убегут! Но он стоял, парализованный страхом, и ждал, когда всё закончится.
А девчонка сказала…
«- Мальчики, вы с ума сошли? - спокойно сказала Катька. - Вы знаете, что от этого могут получиться дети? А зачем они нам, мы сами ещё дети!»
Откуда он знает?!
Редактор не рассказывал об этом никому и никогда. Но автор описал всё слово в слово. Дальше!
«Парни растерялись. Поведение жертвы не укладывалось в их представления. Длинный опустил руки и облизал губы.
- Ты… Это… Деловая такая…
Только теперь Пашка заметил, что парень сильно, по-московски «акает».
Из-за кустов донёсся женский голос:
- Лёша! Миша! Где вы, поехали!
Парни переглянулись, длинный мотнул головой. Приземистый отпустил Катьку и развернулся к Пашке. И, ни говоря не слова, дал такого пинка, что Пашка улетел в заросли. Когда он выпутался из травы, парней уже не было».
Редактор отшвырнул рукопись. Встал, с трудом вытащив из-под столешницы живот, поднялся на ноги. Всё-таки сто тридцать килограммов. И не скажешь, что тридцать лет назад был тоненьким пацаном в коротких штанишках. Пацаном, который отчаянно влюбился в белый город у моря, поверил, что мальчишки могут быть справедливыми, а девчонки - спокойно-улыбчивыми и понимающими. И себя почувствовал настоящим - надёжным и честным. И два урода разрушили этот мир за несколько минут.
…Потом девчонка, конечно, говорила, что ничего бы не случилось. Но сам он навсегда запомнил позор бессилия. Лучше бы он бросился тогда на парней, и его избили до потери пульса. Но вместо этого он возненавидел город. Ведь он не был таким продвинутым, как герой рассказа, и не распознал по выговору, что парни не местные.
Редактор вышагивал по кабинету, нервно теребя губу. В таком положении его застал старый приятель, редактор отдела литературных новинок.
- Что случилось? - весело спросил Приятель, колыхая таким же, как у Редактора, необъятным животом. - Ты мрачный, как целое кладбище!
Редактор поморщился. Он не любил цитаты.
- Да тут вот мне рассказ принесли, не знаю, что делать.
- Дай посмотреть, - тут же сказал Приятель. На что Редактор, в общем-то, и рассчитывал. С тайной радостью он кивнул на стол - мол, вон рукопись.
Приятель быстро пробежал рассказ глазами. В одном месте хмыкнул, но явно не на той странице, которую измял во время чтения Редактор. И сказал:
- А что? Неплохо.
- Ты серьёзно? - не поверил Редактор. - Это же явная перепевка Крапивина!
- Ну, я бы так не сказал. Здесь, наверное, имеет место крапивинская школа. Или крапивинская традиция. Убрать обороты, ставшие визитной карточкой раннего Крапивина - и получится весьма самостоятельное произведение. А что акценты стоят по-крапивински - так это даже неплохо. Должна же быть литература с нормальными ценностями - дом, мама, друг. Не всё же супергероев плодить.
- Но здесь же нет ни одного самостоятельного эпизода! - простонал Редактор. - Вот, например, купание по разные стороны камушка. Это же «Лужайки, где пляшут скворечники» чистой воды! Только немного переделано!
Приятель перестал усмехаться.
- Знаешь, а у меня в жизни было так. Слово в слово как в этом рассказе. У меня были старые, штопанные трусы, я в тот день не надел плавки, уже не помню, по какой причине. А она не надела купальник. И мы заходили в воду по разные стороны валуна, и я ещё глаза закрывал, потому что она просила… Смешной был… - Приятель мечтательно прищурился.
Редактора тряхнуло коротким разрядом злобы. Сидит тут, тащится. Приятные воспоминания ему навеяло, видите ли.
- Если тебе так нравится, возьми и в своём разделе напечатай.
- Мне не в тему. Вот книгу автор выпустит, тогда да.
- Думаешь, у него выйдет книга? - язвительно поинтересовался Редактор.
- Это как повезёт, - флегматично отозвался Приятель. - Ладно, пойду я. Работать надо. Сигаретку дай, я не рассчитал…
Редактор протянул пачку.
- Как думаешь, это совпадение? - ляпнул он.
Приятель не стал переспрашивать - что именно. Он понял.
- Ну, если считать, что есть единое информационное поле…
- Я не фанат доморощенных теорий.
- Тогда коллективное бессознательное. Карл Густав Юнг тебя устроит?
Редактор отвернулся. Он уже пожалел, что затеял этот разговор.
Приятель взял сигарету и ушел.
Редактор снова сел читать рассказ.
…Больше Пашка Катьку не видел - он избегал встречи с ней. Это было так знакомо редактору, что опять стискивались зубы. Пашка стал искать повод совершить геройский поступок. Ага, это пошел «Штурман Коноплёв»… Но случая не представилось. Так он и уехал, считая себя недостойным города у моря.
Здесь Редактор усмехнулся. Сам он тогда решил, что город - дерьмо. Такое же, как весь мир. И начал доказывать себе и всем, что сам он лучше других…
Герой рассказа пытался доказать себе, что достоин Города и дружбы. Приехав домой, он ввязался в безнадёжную драку с местными отморозками. И в больнице узнал, что Катька написала ему письмо…
Та девочка Редактору так и не написала.
А если бы написала? Если бы тогда он узнал, что она не сердится на него, не считает слабаком и ничтожеством?
Ответа не было, и редактор швырнул листы в ящик стола.
Но ни дома, ни на следующий день на работе ему не было покоя. Мысли снова и снова возвращались к рассказу.
В пятницу, как и было назначено, пришел Молодой автор.
- Скажите, - стараясь, чтобы голос звучал ровно, начал Редактор. - А как вы придумали сюжет рассказа?
- Если честно, он мне приснился, - с обескураживающей прямотой ответил писатель. - А что?
- Ничего, так, - пробормотал Редактор и вдруг решил: - Знаете, я возьму ваш рассказ. Если вы кое-что переделаете. Не по сюжету, по языку…
…После выхода альманаха всегда много почты. Редактор бегло проглядывал письма, отсортировывая те, что относились к его разделу. Обычно их было одно-два, но в этот раз пришли десятки электронных посланий.
«Очень понравился рассказ молодого автора, такое чудесное ощущение детства. Особенно улыбнуло то, что у меня самого была похожая история. Именно так я познакомился с человеком, с которым мы дружим до сих пор». «Я пацаном был в Севастополе и подружился с местными мальчишками. Они встретили меня именно так…». А вот ещё интереснее: «Мужчины всё-таки трепачи. Я никому не рассказывала, как купалась с мальчиком, а он рассказал автору, и тот не нашел ничего лучшего, как вставить эту сцену в свой рассказ».
Редактор закрыл почту и потёр глаза. Говоря литературным языком, он был в смятении.
Коротко тренькнул телефон внутренней связи. Редактор взял трубку.
- Да.
- Это вахта. Вам тут бумажной почты целый мешок. Пришлите кого-нибудь.
- Хорошо, спасибо.
Редактор снова закрыл глаза.
Никого за письмами он посылать не будет. Он и так знает, что там в них.