Про Леонида-Козерога, удалого молодца
Сегодня 75 лет со дня рождения Леонида Филатова. Картинка 1, редкое фото без усов в роли негодяя Швабрина из телеспектакля по «Капитанской дочке».
Вспомнил я о нем потому, что недавно узнал, где жил Леонид последние годы. На картинке 2 фото, на картинке 3 расположение дома. Ну и после этого немного думал, насколько этот человек был шире своего актерского образа. Как актера я его вообще воспринимаю с трудом. Какой-то он помнится мне одинаковый, жовиальный, с усищами еще этими. Актерство как продолжение природной самцовой победительной харизмы. При этом жизнь Филатова она не освещала, как мне кажется.
И насколько значительнее он был как поэт, писатель и мыслитель, не побоюсь этого слова. У нас в школе цитатами «Федота» разговаривали, долго, около пары лет. Его «Чтобы помнили» царапали во мне две до сих пор не переваренных идеи: что все приходяще, а время неумолимо-жестокая сука, и что все у всех, не в зависимости от антуража, в жизни примерно одинаково.
Ну а особенно хочу вспомнить его последний стих. Самое ужасное, что внучке Оле, которая лежит на дедушке Лёне (картинка 4), уже 27 лет.
Леонид Филатов
Тот клятый год уж много лет
Тот клятый год уж много лет, я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестер, ноздрями чуя острый запах воли,
Я убегал к двухлетней внучке Оле, туда, на жизнью пахнущий простор.
Мы с Олей отправлялись в детский парк, садились на любимые качели,
Глушили сок, мороженое ели, глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди, но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала и тихо ныла: «Деда, погоди».
Оставив день воскресный позади, я возвращался в стен больничных голость,
Но и в палате слышал Олин голос: «Дай руку, деда, деда, погоди…»
И я годил, годил, сколь было сил, а на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили, никто их погодить не попросил.
Когда я чую жжение в груди, я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и…»
И я гожу, я все еще гожу и, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку в своей измученной руке еще держу.
