Актуальное.
"Опять сапоги грязные на самом проходе бросил!" - то ли спросила то ли возмутилась жена. Он уже лет пятнадцать не обращал внимания на её бесконечные ворчания и крики. И лет десять как почти перестал регировать на детей - дочку, намедни совершенно неожиданно впавшую в отчаянный пубертат и раздолбая-сына, судя по изредка появляющимся фингалам под угрюмыми глазами, уже школьником. Нет, он, конечно, сначала пытался быть прекрасным отцом, потом хорошим... сейчас он скорее номинальный с функцией упоминательного устрашения. Никто не боится, конечно же, но привыкли реагировать как надо. Даже жена. Которая до сих пор с годами неизменной обидой на мужа вспоминает, что именно из-за него по молодости не уехала с соседом Колькой в областной Центр. Теперь Колька вовсе и не Колька, а Николай Владимирович-глава поселковой администрации и зам главы района. А она - здесь, чтоб они все пропали.
Единственное, к чему он так не смог привыкнуть - это тягостное ощущение пустоты, копившееся в нем все эти годы и избавляться от которого он научился, напиваясь в драбадан с друзьями детства, с которыми учился ещё в школе. Ну как учился... не особо-то и учился, откровенно говоря. Поначалу вроде старался, а потом... да что там... всё и так понятно.
Со службы участкового он комиссовался не так давно, но уже привык к своей размеренной жизни в виде пенсии и подработки во вневедомственной охране мвд. Из развлечений, когда он уставший возвращался с ночной Смены домой были только сон, здоровый ровно на столько, на сколько он может таковым считаться, когда старшая всё время болтает и чему-то смеётся в телефон. Младший замышляет какую-нибудь опасную проделку, а жена не прекращая пилит его и пихает в бок, пробегая в стопятидсятый раз за последний час из кухни к телевизору. Телевизор тоже является развлечнием. Вторым после сна. Но у подрастающей молодёжи и утомляющей жены - непременно первым и совершенно точно необходимым. В телевизоре все они узнают свежие новости о том, что точно в их жизни уже никогда и нигде, кроме как в этом странном яшике не появится. Именно там можно узнать какие-то курсы каких-то валют, сколько бизнесменов сгодня убили, как милиционеры охраняют народ и Кто как именно получает по заслугам в передачах под общим названием "страшный суд" с прокурорами, следователями и оперативниками, короче именно в том формате, в котором как раз и привык мыслить наш герой.
Можно ещё смотрет в окно, когда от телевизора сильно устают глаза. Кто куда пошёл и кто на кого наорал во дворе одного из немногих многоквартирных домов в посёлке. Дом принадлежал птицефабрике, на которой и трудились люди, сменяясь чередой поколений во дворе и на фабрике. Сколько он себя помнил, всё всегда было именно так и ничего не менялось вот уже лет пятьдесят.
Трррум-турурум-тумтум. Разорвал тишину телефонный звонок, проникая в самую середину прекрасного сна, который ему так и суждено будет запомнить. "Алё" честно попытался сказать в трубку наш герой. Судя по удивлению оппонента, ему это удалось не слишком. Это был бывший начальник угро, которому он подчинялся просто потому что штатных единиц на их посёлок была всего одна и он же сам её и занимал. А начальник работал в областном центре и был спокоен за посёлок птицефабрики просто потому, им занимался наш герой, а значит палки будут нарисованы все и неприятностей у главного местного милиционера не будет, какими бы методами доблестный участковый их ни решал на месте. Всех всё устраивало.
Этот неожиданный звонок оказался приятен нашему герою, уже порядком подуставшему от вялотекущих семейных неурядиц.
- Живой ты там?
- Да вроде...
- Ты, небось всё жопой стул в землю вдавливаешь ?
- А куда деваться-то?
- Я тебе сейчас расскажу куда. Родина требует тебя на выполнение важной для страны задачи - неуклюже пафосно произнёс телефонный аппарат.
- Неужто возобновим поездки в баню? - попробовал отшутиться младший мент.
- Да нет. Помнишь, у меня зам был?
- Помню. Прохиндей твой зам был. Он мне денег должен, так и не отдал, гад.
- Ты не расстраивайся. Денег тебе теперь хватит, можешь не сомневаться - расхохоталась трубка. Можно сказать, что ты и придумать не сможешь куда их потратить. Должник твой - губернатор нашего края с завтрашнего дня. Но это секрет. А одним из условий его назначения Одним из условий было наличие у него сплочённой команды крепких козяйственников, строителей и финансистов. Ну крепкий - это я, хозяйственник - брат мой из соседнего района, а финансистом мы тебя решили взять.
- Да каким финансистом, петрович, ты что? Да я всю жизнь пьяниц в вытрезвители распихивал, бытовуху разгребал и мародёрствовал на пожарах. Ты с ума сошёл?
- Это всё ничего, авторитетно заявил Петрович. Зато ты предан и грязи не боишься. А жена у тебя - бухгалтер всю жизнь в сельпо. Ничего. Разберёшься - отрезал глас родины. Мы тут все не шибко умные, и ничего - стоит русь-матушка и не падает перед бусурманами иноверными.Дело решённое. Собирайся. С первого числа. Квартира - государева, машина и прочие привилегии. Некогда мне тут тебя уговаривать, мне ещё строителей искать...
Следующий день был безнадёжно испорчен. Поспать неудалось, уж больно лихорадило всю ночь от волнения. Жена весь день выла - тебя посадят в результате, спишут на тебя-невежду денег и посадят и так тебе и надо дураку. Пытался в лекциях старшей найти хоть что-то со словом экономика. Обнаружил библиотечный "справочник директора предприятия" и нечеловеческим усилием воли одолел главу "финансы и кредит". Одолел, то есть сумел пробубнить себе под нос известные буквы в совсем незнакомых сочетаниях. Мучительно заболела голова. Что же делать? Отказываться нельзя. Подведу людей, да и зачем отказываться, больше ничего не предложат ведь. Что же я буду делать? Я ж ни хрена не понимаю. Так прошёл день и ещё один. Потом он напился. В обнимку с бутылкой и карданом от старого москвича. Пил рассудительно, не торопясь, понимая что в ближайшее время сделать это не сможет по причине беззаветной службы родине. Пил, чтобы не заорать, заплакать и не избить жену. Чтобы забыться и не строить мрачных планов на будущее, иных он себе так и не научился строить. Чтоб не было так больно за прожитую жизнь, в которой образование отсутствовало как отдельный этап. Проснувшись с бодуна, он твёрдо решил - что скажут, то и сделаю, инициативу - долой. Ни в коем случае - не делать вид, что хоть чтото понимаю. И - костюм. Тот что на свадьбу. Пузо подросло, но другого всё равно нет. С этими мыслями он и понял - готов.
- Доброе утро, Иван Дмитриевич. Поздравляем с первым рабочим днём. Вот сюда вот пропуск приложьте. Да-да. Проходите пожалуйста. Рады, очень рады. Вот ваш секретарь вас встречает как раз - Ксюшенька.
-Здравствуйте, Иван Дмитриевич - Ксюша заметно волновалась и излишне суетилась. Нам на последний этаж, проходите в лифт, пожалуйста...
Вот ваш кабинет. Я всегда рядом и всегда готова помочь. Вот эту кнопочку, если что-то будет нужно. Может чай или кофе. Нажмите и я принесу. Обустраивайтесь, не буду докучать.
Он стоял за запертой дверью в своём собственном теперь кабинете, лицом к огромному окну во всю стену. То, что он видел перед собой, ему было отчасти знакомо. Как-то доча притаскивала от подруг замусоленный журнал с незнакомым названием о толи рублёве толи рублёвском. Он не запомнил, но пролистывая, оставленный дочей в туалете журнал, он почему-то подумал, что никогда уж не увидит ничего из напечатанного в этом странном издании в реальной жизни и мысленно пожелал своей дочери хоть краем глаза на это посмотреть.
Звонил телефонный аппарат, в приёмной суетились какие-то люди. Ксюша что-то спрашивала в интерком. Мыслей почти не было. А был - первый день его совсем новой и, возможно, вполне себе увлекательной жизни...
Единственное, к чему он так не смог привыкнуть - это тягостное ощущение пустоты, копившееся в нем все эти годы и избавляться от которого он научился, напиваясь в драбадан с друзьями детства, с которыми учился ещё в школе. Ну как учился... не особо-то и учился, откровенно говоря. Поначалу вроде старался, а потом... да что там... всё и так понятно.
Со службы участкового он комиссовался не так давно, но уже привык к своей размеренной жизни в виде пенсии и подработки во вневедомственной охране мвд. Из развлечений, когда он уставший возвращался с ночной Смены домой были только сон, здоровый ровно на столько, на сколько он может таковым считаться, когда старшая всё время болтает и чему-то смеётся в телефон. Младший замышляет какую-нибудь опасную проделку, а жена не прекращая пилит его и пихает в бок, пробегая в стопятидсятый раз за последний час из кухни к телевизору. Телевизор тоже является развлечнием. Вторым после сна. Но у подрастающей молодёжи и утомляющей жены - непременно первым и совершенно точно необходимым. В телевизоре все они узнают свежие новости о том, что точно в их жизни уже никогда и нигде, кроме как в этом странном яшике не появится. Именно там можно узнать какие-то курсы каких-то валют, сколько бизнесменов сгодня убили, как милиционеры охраняют народ и Кто как именно получает по заслугам в передачах под общим названием "страшный суд" с прокурорами, следователями и оперативниками, короче именно в том формате, в котором как раз и привык мыслить наш герой.
Можно ещё смотрет в окно, когда от телевизора сильно устают глаза. Кто куда пошёл и кто на кого наорал во дворе одного из немногих многоквартирных домов в посёлке. Дом принадлежал птицефабрике, на которой и трудились люди, сменяясь чередой поколений во дворе и на фабрике. Сколько он себя помнил, всё всегда было именно так и ничего не менялось вот уже лет пятьдесят.
Трррум-турурум-тумтум. Разорвал тишину телефонный звонок, проникая в самую середину прекрасного сна, который ему так и суждено будет запомнить. "Алё" честно попытался сказать в трубку наш герой. Судя по удивлению оппонента, ему это удалось не слишком. Это был бывший начальник угро, которому он подчинялся просто потому что штатных единиц на их посёлок была всего одна и он же сам её и занимал. А начальник работал в областном центре и был спокоен за посёлок птицефабрики просто потому, им занимался наш герой, а значит палки будут нарисованы все и неприятностей у главного местного милиционера не будет, какими бы методами доблестный участковый их ни решал на месте. Всех всё устраивало.
Этот неожиданный звонок оказался приятен нашему герою, уже порядком подуставшему от вялотекущих семейных неурядиц.
- Живой ты там?
- Да вроде...
- Ты, небось всё жопой стул в землю вдавливаешь ?
- А куда деваться-то?
- Я тебе сейчас расскажу куда. Родина требует тебя на выполнение важной для страны задачи - неуклюже пафосно произнёс телефонный аппарат.
- Неужто возобновим поездки в баню? - попробовал отшутиться младший мент.
- Да нет. Помнишь, у меня зам был?
- Помню. Прохиндей твой зам был. Он мне денег должен, так и не отдал, гад.
- Ты не расстраивайся. Денег тебе теперь хватит, можешь не сомневаться - расхохоталась трубка. Можно сказать, что ты и придумать не сможешь куда их потратить. Должник твой - губернатор нашего края с завтрашнего дня. Но это секрет. А одним из условий его назначения Одним из условий было наличие у него сплочённой команды крепких козяйственников, строителей и финансистов. Ну крепкий - это я, хозяйственник - брат мой из соседнего района, а финансистом мы тебя решили взять.
- Да каким финансистом, петрович, ты что? Да я всю жизнь пьяниц в вытрезвители распихивал, бытовуху разгребал и мародёрствовал на пожарах. Ты с ума сошёл?
- Это всё ничего, авторитетно заявил Петрович. Зато ты предан и грязи не боишься. А жена у тебя - бухгалтер всю жизнь в сельпо. Ничего. Разберёшься - отрезал глас родины. Мы тут все не шибко умные, и ничего - стоит русь-матушка и не падает перед бусурманами иноверными.Дело решённое. Собирайся. С первого числа. Квартира - государева, машина и прочие привилегии. Некогда мне тут тебя уговаривать, мне ещё строителей искать...
Следующий день был безнадёжно испорчен. Поспать неудалось, уж больно лихорадило всю ночь от волнения. Жена весь день выла - тебя посадят в результате, спишут на тебя-невежду денег и посадят и так тебе и надо дураку. Пытался в лекциях старшей найти хоть что-то со словом экономика. Обнаружил библиотечный "справочник директора предприятия" и нечеловеческим усилием воли одолел главу "финансы и кредит". Одолел, то есть сумел пробубнить себе под нос известные буквы в совсем незнакомых сочетаниях. Мучительно заболела голова. Что же делать? Отказываться нельзя. Подведу людей, да и зачем отказываться, больше ничего не предложат ведь. Что же я буду делать? Я ж ни хрена не понимаю. Так прошёл день и ещё один. Потом он напился. В обнимку с бутылкой и карданом от старого москвича. Пил рассудительно, не торопясь, понимая что в ближайшее время сделать это не сможет по причине беззаветной службы родине. Пил, чтобы не заорать, заплакать и не избить жену. Чтобы забыться и не строить мрачных планов на будущее, иных он себе так и не научился строить. Чтоб не было так больно за прожитую жизнь, в которой образование отсутствовало как отдельный этап. Проснувшись с бодуна, он твёрдо решил - что скажут, то и сделаю, инициативу - долой. Ни в коем случае - не делать вид, что хоть чтото понимаю. И - костюм. Тот что на свадьбу. Пузо подросло, но другого всё равно нет. С этими мыслями он и понял - готов.
- Доброе утро, Иван Дмитриевич. Поздравляем с первым рабочим днём. Вот сюда вот пропуск приложьте. Да-да. Проходите пожалуйста. Рады, очень рады. Вот ваш секретарь вас встречает как раз - Ксюшенька.
-Здравствуйте, Иван Дмитриевич - Ксюша заметно волновалась и излишне суетилась. Нам на последний этаж, проходите в лифт, пожалуйста...
Вот ваш кабинет. Я всегда рядом и всегда готова помочь. Вот эту кнопочку, если что-то будет нужно. Может чай или кофе. Нажмите и я принесу. Обустраивайтесь, не буду докучать.
Он стоял за запертой дверью в своём собственном теперь кабинете, лицом к огромному окну во всю стену. То, что он видел перед собой, ему было отчасти знакомо. Как-то доча притаскивала от подруг замусоленный журнал с незнакомым названием о толи рублёве толи рублёвском. Он не запомнил, но пролистывая, оставленный дочей в туалете журнал, он почему-то подумал, что никогда уж не увидит ничего из напечатанного в этом странном издании в реальной жизни и мысленно пожелал своей дочери хоть краем глаза на это посмотреть.
Звонил телефонный аппарат, в приёмной суетились какие-то люди. Ксюша что-то спрашивала в интерком. Мыслей почти не было. А был - первый день его совсем новой и, возможно, вполне себе увлекательной жизни...