Семейная музыка с болгарским темпераментом
По случаю свидания с научруком, хорошего настроения, относительно теплой погоды и абсолютно чистой совести, после защиты практики я решила не возвращаться на работу, а пойти на концерт.
Филиал Библиотеки Иностранной литературы - сказочный особняк нежно-девчачьего розового цвета, восхитил дубовыми дверьми, зелеными коврами и обстановкой, от которой веяло благородством и плесенью.
Ирина провела меня внутрь, через зал с зелеными стульями, имевшими непомерно длинные спинки, в комнатку, где разместились артисты. К слову, в особняке (с кодовым названием «Овальный зал») единственным предметом, имевшим овальные очертания, был стол, за которым я уминала сладкую булку, запивая ее дежурным йогуртом. Комнатку, из которой в разные стороны уходило пять дверей, украшали высокий камин с аккуратно сложенными в сеточку поленьями для растопки, старинное зеркало и стеклянная композиция, изображавшая вазу, наполненную цветами. Пока я разглядывала тюльпаны и хризантемы, а также другие растения, которых возможно, и не существует вовсе, обездвиженные и заточенные в молочно-серую стеклянную субстанцию, Ирина знакомила меня с артистами.
Братья, Александр и Константин, на мой взгляд уже давно потерявшие свое юношеское зеркальное сходство, протянули мне по очереди одинаково теплые мягкие руки. Мне кажется, инструменты, на которых человек играет, откладывают на его облик и характер некоторый отпечаток. Близнецы, одинакового, казалось бы роста, запомнились мне немного разными. Александр более расслабленный, приземистый, как труба, Константин - подтянутый, стремящийся вверх, как кларнет. Ноты повсюду, огромные кофры с утеплителем, настройка, голоса, звуки... Погрузиться в предконцертную атмосферу снова было приятно, как отмотать пленку собственной жизни на пять-шесть лет назад, когда самой приходилось также волноваться, выполнять тайные магические ритуалы перед выступлением, похлопывать себя по коленкам, чтобы прийти в бодрое состояние духа, и плевать через плечо.
Александр выделывал забавные звуки губами, похожие на те, которые произносит человек, чтобы притормозить лошадь. Их сестра, Екатерина, первым делом приводила себя в порядок: переодела строгое черное платье, наложила макияж, подколола черные волосы, вьющиеся мелкими колечками. Мама болгарских артистов общалась в коридоре с искусствоведом, приглашенным открыть концерт и рассказать о дедушке, самом известном из династии музыкантов. Слушать излияния во взаимных симпатиях и прочие льстиво-вежливые трели было несколько неуютно, ведь я по сути была в тот момент совершенно лишними ушами. Но дамы, не обращая на меня никакого внимания, пожимали друг другу наманикюренные пальцы, попутно поправляя прически, одаривали друг друга книгами и обменивались любезностями на русском и болгарском языках.
Уже перед самым началом концерта, когда я переместилась в зал с огромной ослепительной люстрой из хрустальных капель разной величины и книгами в шкафах от пола до потолка, размещенных по всему периметру, артисты и Ирина Юрьевна, одна из организаторов, спросила, по какой стоимости можно будет предложить публике диски с альбомами музыкантов. Для постоянно концертирующих в Европе мой абсолютно русский ответ про то, что большие суммы аудитория отдает неохотно, не стал откровением. Но стоит заметить, что по современным меркам и личному мнению артистов цена их искусству - 15 евро.
Бабушки, дедушки, тетечки, редкие студенты хлынули в зал. По странному стечению обстоятельств мама артистов села рядом со мной, и мне довелось видеть и чувствовать эмоции, которые испытывает самый благодарный зритель. Через призму восприятия этого человека любая нота, любой пассаж, улыбка, жест, перемещение по сцене (виденные, возможно, в тысячный раз) казались гениальными, экспрессивными, вызывали бурю восторга. Она восхищалась своими детьми, блистающими перед московской публикой, слушающей творчество дедушки (ее тестя) в их обработке, собственные произведения впервые, аплодировала и радовалась, как ребенок...
Все вещи были относительно короткими, от пяти до десяти минут, динамичными, завершались чаще всего яркой отрывистой кодой. Они играли по парам и втроем, меняли иструменты, зажигали, удивляли, напевали, использовали хлопки и натянутые струны рояля, радовались, улыбались, кланялись, и снова жили моментом, музыкой. Работы Панчо Владигерова (наверняка, тщательно отобранные) отличала балканская подвижность, ахроматический строй. Но больше мне понравились пьесы Константина Владигерова, сочные, чувственные, с разным настроением, от игривого и задиристого (Flip Flop) до тихой мечтательной грусти (For The Day ,When Today Will Be Some Time Ago). Красиво они выводили вокальные партии, их голоса очень хорошо тонируют друг с другом. Неповторимая игра в четыре руки на рояле от Екатерины и Константина, труба и флюгельгорн одновременно (ума не приложу, какая должна быть сила легких и как можно играть левой рукой) от Александра - это было бесподобно. Заядлая джазистка в прошлом (посещавшая все сезоны волгоградского джаз-банда), я впервые познала на этом концерте всю магию сурдин. Это такие своебразные насадки для духового инструмента, которые несколько меняют звук, делая его то более металлическим, то более глухим и далеким, то усиливая звонкость и делая акцент на определенном оттенке звука. Мечтательно и томно звучал флюгельгорн, погружая своими пассажами в атмосферу ретро-американских фильмов с мужчинами во фраках и девушках с голливудскими укладками...
Апогеем, самым эмоциональным пиком концерта для меня стала предпоследняя пьеса. Братья разошлись в разные боковые двери зала, предварительно прихватив трубу и кларнет, а потом, начав каждый со своей стороны, постепенно сближались, сходились к центру, исполняя произведение Шостаковича. Такой музыкальный катарсис я переживала лишь однажды, в музее Великой Отечественной войны на Поклонке. Это был Вокализ для трех труб с оркестром, а солисты также расположились в пространстве по разным точкам, создавая максимально многомерный и объемный живой звук.
Финалом после оваций и биса стала песня на болгарском языке, плавная, тягучая и домашняя, как кислое молоко, заквашенное заботливой бабушкой. А впечатления в целом от концерта - как после солнечного дня, когда хочется улыбаться без причины всем и каждому, пританцовывать и бежать по улице, залитой теплом и летом.
Филиал Библиотеки Иностранной литературы - сказочный особняк нежно-девчачьего розового цвета, восхитил дубовыми дверьми, зелеными коврами и обстановкой, от которой веяло благородством и плесенью.
Ирина провела меня внутрь, через зал с зелеными стульями, имевшими непомерно длинные спинки, в комнатку, где разместились артисты. К слову, в особняке (с кодовым названием «Овальный зал») единственным предметом, имевшим овальные очертания, был стол, за которым я уминала сладкую булку, запивая ее дежурным йогуртом. Комнатку, из которой в разные стороны уходило пять дверей, украшали высокий камин с аккуратно сложенными в сеточку поленьями для растопки, старинное зеркало и стеклянная композиция, изображавшая вазу, наполненную цветами. Пока я разглядывала тюльпаны и хризантемы, а также другие растения, которых возможно, и не существует вовсе, обездвиженные и заточенные в молочно-серую стеклянную субстанцию, Ирина знакомила меня с артистами.
Братья, Александр и Константин, на мой взгляд уже давно потерявшие свое юношеское зеркальное сходство, протянули мне по очереди одинаково теплые мягкие руки. Мне кажется, инструменты, на которых человек играет, откладывают на его облик и характер некоторый отпечаток. Близнецы, одинакового, казалось бы роста, запомнились мне немного разными. Александр более расслабленный, приземистый, как труба, Константин - подтянутый, стремящийся вверх, как кларнет. Ноты повсюду, огромные кофры с утеплителем, настройка, голоса, звуки... Погрузиться в предконцертную атмосферу снова было приятно, как отмотать пленку собственной жизни на пять-шесть лет назад, когда самой приходилось также волноваться, выполнять тайные магические ритуалы перед выступлением, похлопывать себя по коленкам, чтобы прийти в бодрое состояние духа, и плевать через плечо.
Александр выделывал забавные звуки губами, похожие на те, которые произносит человек, чтобы притормозить лошадь. Их сестра, Екатерина, первым делом приводила себя в порядок: переодела строгое черное платье, наложила макияж, подколола черные волосы, вьющиеся мелкими колечками. Мама болгарских артистов общалась в коридоре с искусствоведом, приглашенным открыть концерт и рассказать о дедушке, самом известном из династии музыкантов. Слушать излияния во взаимных симпатиях и прочие льстиво-вежливые трели было несколько неуютно, ведь я по сути была в тот момент совершенно лишними ушами. Но дамы, не обращая на меня никакого внимания, пожимали друг другу наманикюренные пальцы, попутно поправляя прически, одаривали друг друга книгами и обменивались любезностями на русском и болгарском языках.
Уже перед самым началом концерта, когда я переместилась в зал с огромной ослепительной люстрой из хрустальных капель разной величины и книгами в шкафах от пола до потолка, размещенных по всему периметру, артисты и Ирина Юрьевна, одна из организаторов, спросила, по какой стоимости можно будет предложить публике диски с альбомами музыкантов. Для постоянно концертирующих в Европе мой абсолютно русский ответ про то, что большие суммы аудитория отдает неохотно, не стал откровением. Но стоит заметить, что по современным меркам и личному мнению артистов цена их искусству - 15 евро.
Бабушки, дедушки, тетечки, редкие студенты хлынули в зал. По странному стечению обстоятельств мама артистов села рядом со мной, и мне довелось видеть и чувствовать эмоции, которые испытывает самый благодарный зритель. Через призму восприятия этого человека любая нота, любой пассаж, улыбка, жест, перемещение по сцене (виденные, возможно, в тысячный раз) казались гениальными, экспрессивными, вызывали бурю восторга. Она восхищалась своими детьми, блистающими перед московской публикой, слушающей творчество дедушки (ее тестя) в их обработке, собственные произведения впервые, аплодировала и радовалась, как ребенок...
Все вещи были относительно короткими, от пяти до десяти минут, динамичными, завершались чаще всего яркой отрывистой кодой. Они играли по парам и втроем, меняли иструменты, зажигали, удивляли, напевали, использовали хлопки и натянутые струны рояля, радовались, улыбались, кланялись, и снова жили моментом, музыкой. Работы Панчо Владигерова (наверняка, тщательно отобранные) отличала балканская подвижность, ахроматический строй. Но больше мне понравились пьесы Константина Владигерова, сочные, чувственные, с разным настроением, от игривого и задиристого (Flip Flop) до тихой мечтательной грусти (For The Day ,When Today Will Be Some Time Ago). Красиво они выводили вокальные партии, их голоса очень хорошо тонируют друг с другом. Неповторимая игра в четыре руки на рояле от Екатерины и Константина, труба и флюгельгорн одновременно (ума не приложу, какая должна быть сила легких и как можно играть левой рукой) от Александра - это было бесподобно. Заядлая джазистка в прошлом (посещавшая все сезоны волгоградского джаз-банда), я впервые познала на этом концерте всю магию сурдин. Это такие своебразные насадки для духового инструмента, которые несколько меняют звук, делая его то более металлическим, то более глухим и далеким, то усиливая звонкость и делая акцент на определенном оттенке звука. Мечтательно и томно звучал флюгельгорн, погружая своими пассажами в атмосферу ретро-американских фильмов с мужчинами во фраках и девушках с голливудскими укладками...
Апогеем, самым эмоциональным пиком концерта для меня стала предпоследняя пьеса. Братья разошлись в разные боковые двери зала, предварительно прихватив трубу и кларнет, а потом, начав каждый со своей стороны, постепенно сближались, сходились к центру, исполняя произведение Шостаковича. Такой музыкальный катарсис я переживала лишь однажды, в музее Великой Отечественной войны на Поклонке. Это был Вокализ для трех труб с оркестром, а солисты также расположились в пространстве по разным точкам, создавая максимально многомерный и объемный живой звук.
Финалом после оваций и биса стала песня на болгарском языке, плавная, тягучая и домашняя, как кислое молоко, заквашенное заботливой бабушкой. А впечатления в целом от концерта - как после солнечного дня, когда хочется улыбаться без причины всем и каждому, пританцовывать и бежать по улице, залитой теплом и летом.