«Лолита» в театре «Сфера»
Лолита: Трагифарс в 2-актах по пьесе Эдуарда Олби и роману Владимира Набокова. Пьеса в переводе Илана Полоцка. Постановка нар. арт. России Екатерины Еланской. Сценография Ольги Хлебниковой. Художник по костюмам - Мария Горохова. Музыка из произведений Жоржа Бизе («Кармен», «Арлезианка»). В сценографии использована композиция Сальвадора Дали «Портрет Мэй Уэст». В ролях: Дмитрий Ячевский (Некий Джентльмен, Клэр Куилти), Василий Стоноженко (Хамберт Хамберт), Валентина Арбамова (Лолита), Татьяна Филатова (Шарлотта Хейз), Виктория Захарова (Луиза), Виктория Склянченкова (Констанс Эппл), Павел Гребенников (Дик Скиллер), В. Рыжков (Билл).
Об этом же говорят Ваши инициалы - Хы Хы.
Шарлотта Хейз - Хамберту Хамберту (фраза из спектакля)
Вчера сходил на «Лолиту» в театре «Сфера». Время и деньги оплакивать не собираюсь, но зрелище довольно плачевное.
Пьесу Олби я прочитал, когда она вышла в «Даугаве» в конце 80-х, чуть-чуть незадолго до того, как в мои руки попал сам роман, и никаких отдельных воспоминаний о ней у меня не осталось. Вполне может быть, что откровенная фарсовость заложена в самой инсценировке. В спектакле практически всё решено как фарс, а приставку «траги-» не без натяжки можно отнести к единственной сцене - встрече Хамберта с беременной Ло - миссис Ричард Скиллер.
В «Сфере» почти амфитеатровое расположение зрительских кресел, а сцена глубоко выдвинута в зал, поэтому действие происходит в тесном, буквально почти телесном контакте с публикой. Для такой вещи, как «Лолита», это отдельное испытание. Нужна фантастическая актерская работа, чтобы сыграть в таком положении интимную исповедь. Ее, однако, и не получается.
Основных элементов сценографии два: внизу воспроизведена знаменитая композиция из музея Сальвадора Дали «Портрет Мэй Уэст», где волосы - кулисы, глаза - две картины в рамах, нос - камин, а губы - красный кожаный диван соответствующих форм. Главное действие, вестимо, вертится вокруг дивана и прямо на нем. Вверху, над диваном, подвешена вторая многофункциональная придумка - черная металлическая арматура в форме огромной бабочки с блестящими крылышками. Не без легкого скрежета в разные моменты она хлопает крыльями и опускается вниз. Она накрывает собой первое сближение героя и героини в дорожном мотеле и в ее тулове хоронят покойную Шарлотту Хейз, а в конце Куилти (и чуть ли не самого Хамберта? или Лолиту? ёлки, уже спуталось в памяти). Символ вроде бы поэтический, но реализован он довольно гротескно. Кроме того, в трех концах расположены выход для актеров (под белым тюлем, за которым, кроме того, появляется видение маленькой Анабелль, а позже Лолита эффектно изображает принятие душа); какая-то штуковина, которую я плохо видел, потому что сидел с боку от нее; и напротив авансцены - кресло, в котором восседал комментирующий весь спектакль Некий Джентльмен. Эта, так сказать, ёрническая Инстанция Автора временами надевала патлатый парик и преображалась в Клэра Куилти.
Действие в основном развивается как эксцентричный фарс и все персонажи, кроме Некоего Джентльмена и двух главных героев, чисто фарсовые: похотливая Шарлотта Хейз в б@@дском кружевном красном платье-пеньюаре; служанка Луиза, затянутая в черную кожу и капрон - столь же б@@дская рабыня-госпожа в стиле BDSM; развратная матрона Констанс Эппл, пытающаяся соблазнить Хамберта на похоронах Шарлотты; пара комиков Дик Скиллер и его дружбан Билл; наконец, Клэр Куилти - натуральный клоун, этакая помесь командора куртуазных маньеристов Степанцова с юмористом Гальцевым. Длинная сцена финального убийства Куилти Хамбертом, с семикратной пальбой из пугача и лопающимися красными воздушными шариками - цирк в самом беспримесном виде. Бравурная музыка Бизе, сопровождающая действие, тоже давно воспринимается как своего рода шарж на «крутые страсти».
Да и пусть был бы фарс. Тут все персонажи для фарша хороши, но как же главные герои? И прежде всего героиня, создающая остроту всего блюда?
В роли Лолиты - высокая красивая девушка, со стройными ножками, точеными плечиками… высокой развитой грудью - словом, прекрасной фигурой на возраст в два раза старше книжной Долорес Хейз. У нее две косички, заколотые вокруг головы, - грим, прическа и даже ромашки-заколки один-в-один копируют внешность Доминик Суэйн из последней экранизации «Лолиты». Короткий сарафанчик до бедер, стреляющий баббл-гам, порхающая стрекозья походка - все отлично. Лолита в спектакле понравилась мне больше всего, и, думаю, она - единственная правильно поставленная роль в спектакле. Она - не нимфетка и даже не играет нимфетку. Она - субститут, знак нимфетки. И надо сказать, актриса с большим тактом нигде за рамки этой знаковости не выходит.
Валентина Арбамова играет - и здорово, беременную Долли. Просто «вкусная» характерная роль. В остальном она на крылышках, на цыпочках, в детских носочках на твердых прямых ногах, не срываясь, «проходит» через спектакль, позволяя воплотиться принципу «короля играет окружение».
Это значит, что вся колоссальная нагрузка по передаче содержания романа, пьесы и спектакля ложится на плечи актера, играющего Хамберта Хамберта.
Мужичок ее не волокёт. По типажу, невысокий, седой, благообразный, с небольшой бородкой, в синем вельветовом пиджаке и жилете, в модных очках, не за 40, как романный Х. Х., а скорее, ближе к 60-ти - вроде бы и ничего, мог бы быть профессор с порочным огоньком, с безумной чертовщинкой. Но, блин, ведь СТРАСТИ нет! И совсем не ложится ему на язык набоковская речь. В лучшей, в совсем почти хорошо сыгранной сцене - последней встрече Хамберта с Ло, появляются и искренность, и драматизм, а вот «От нее осталось лишь легчайшее фиалковое веяние, листопадное эхо той нимфетки, на которую я наваливался с такими криками в прошлом» и т. д. - это у него совершенно не звучит. Сюжет-то, конечно, пикантный, но Хамберт Хамберт без страсти и набоковского языка - только грязный фарсовый старикашка, такой же, как все, а то и похуже остальных.
Я уже озвучивал свое давнее убеждение, что театр безнадежно проиграл конкуренцию с кино по правдивости, точности и тонкости передачи жизни. Тут уже и спорить не о чем. Но возможность разделить живое чувство, переживаемое здесь и сейчас, - то, за чем еще можно и стоит сходить в театр. Если этого нет, к чему фарш и гарнир?
И вот если центральный атлант не «выжимает» назначенное ему небо, ансамбль разваливается. Что и имело место.
Справедливости ради замечу, что пара моих молодых соседок весь спектакль от начала до конца плескала руками и обменивалась репликами, до чего же, мол, это всё похоже на некие отношения между хорошо знакомыми им лицами. Что ж, почему нет? И косое зеркало - зеркало.
Об этом же говорят Ваши инициалы - Хы Хы.
Шарлотта Хейз - Хамберту Хамберту (фраза из спектакля)
Вчера сходил на «Лолиту» в театре «Сфера». Время и деньги оплакивать не собираюсь, но зрелище довольно плачевное.
Пьесу Олби я прочитал, когда она вышла в «Даугаве» в конце 80-х, чуть-чуть незадолго до того, как в мои руки попал сам роман, и никаких отдельных воспоминаний о ней у меня не осталось. Вполне может быть, что откровенная фарсовость заложена в самой инсценировке. В спектакле практически всё решено как фарс, а приставку «траги-» не без натяжки можно отнести к единственной сцене - встрече Хамберта с беременной Ло - миссис Ричард Скиллер.
В «Сфере» почти амфитеатровое расположение зрительских кресел, а сцена глубоко выдвинута в зал, поэтому действие происходит в тесном, буквально почти телесном контакте с публикой. Для такой вещи, как «Лолита», это отдельное испытание. Нужна фантастическая актерская работа, чтобы сыграть в таком положении интимную исповедь. Ее, однако, и не получается.
Основных элементов сценографии два: внизу воспроизведена знаменитая композиция из музея Сальвадора Дали «Портрет Мэй Уэст», где волосы - кулисы, глаза - две картины в рамах, нос - камин, а губы - красный кожаный диван соответствующих форм. Главное действие, вестимо, вертится вокруг дивана и прямо на нем. Вверху, над диваном, подвешена вторая многофункциональная придумка - черная металлическая арматура в форме огромной бабочки с блестящими крылышками. Не без легкого скрежета в разные моменты она хлопает крыльями и опускается вниз. Она накрывает собой первое сближение героя и героини в дорожном мотеле и в ее тулове хоронят покойную Шарлотту Хейз, а в конце Куилти (и чуть ли не самого Хамберта? или Лолиту? ёлки, уже спуталось в памяти). Символ вроде бы поэтический, но реализован он довольно гротескно. Кроме того, в трех концах расположены выход для актеров (под белым тюлем, за которым, кроме того, появляется видение маленькой Анабелль, а позже Лолита эффектно изображает принятие душа); какая-то штуковина, которую я плохо видел, потому что сидел с боку от нее; и напротив авансцены - кресло, в котором восседал комментирующий весь спектакль Некий Джентльмен. Эта, так сказать, ёрническая Инстанция Автора временами надевала патлатый парик и преображалась в Клэра Куилти.
Действие в основном развивается как эксцентричный фарс и все персонажи, кроме Некоего Джентльмена и двух главных героев, чисто фарсовые: похотливая Шарлотта Хейз в б@@дском кружевном красном платье-пеньюаре; служанка Луиза, затянутая в черную кожу и капрон - столь же б@@дская рабыня-госпожа в стиле BDSM; развратная матрона Констанс Эппл, пытающаяся соблазнить Хамберта на похоронах Шарлотты; пара комиков Дик Скиллер и его дружбан Билл; наконец, Клэр Куилти - натуральный клоун, этакая помесь командора куртуазных маньеристов Степанцова с юмористом Гальцевым. Длинная сцена финального убийства Куилти Хамбертом, с семикратной пальбой из пугача и лопающимися красными воздушными шариками - цирк в самом беспримесном виде. Бравурная музыка Бизе, сопровождающая действие, тоже давно воспринимается как своего рода шарж на «крутые страсти».
Да и пусть был бы фарс. Тут все персонажи для фарша хороши, но как же главные герои? И прежде всего героиня, создающая остроту всего блюда?
В роли Лолиты - высокая красивая девушка, со стройными ножками, точеными плечиками… высокой развитой грудью - словом, прекрасной фигурой на возраст в два раза старше книжной Долорес Хейз. У нее две косички, заколотые вокруг головы, - грим, прическа и даже ромашки-заколки один-в-один копируют внешность Доминик Суэйн из последней экранизации «Лолиты». Короткий сарафанчик до бедер, стреляющий баббл-гам, порхающая стрекозья походка - все отлично. Лолита в спектакле понравилась мне больше всего, и, думаю, она - единственная правильно поставленная роль в спектакле. Она - не нимфетка и даже не играет нимфетку. Она - субститут, знак нимфетки. И надо сказать, актриса с большим тактом нигде за рамки этой знаковости не выходит.
Валентина Арбамова играет - и здорово, беременную Долли. Просто «вкусная» характерная роль. В остальном она на крылышках, на цыпочках, в детских носочках на твердых прямых ногах, не срываясь, «проходит» через спектакль, позволяя воплотиться принципу «короля играет окружение».
Это значит, что вся колоссальная нагрузка по передаче содержания романа, пьесы и спектакля ложится на плечи актера, играющего Хамберта Хамберта.
Мужичок ее не волокёт. По типажу, невысокий, седой, благообразный, с небольшой бородкой, в синем вельветовом пиджаке и жилете, в модных очках, не за 40, как романный Х. Х., а скорее, ближе к 60-ти - вроде бы и ничего, мог бы быть профессор с порочным огоньком, с безумной чертовщинкой. Но, блин, ведь СТРАСТИ нет! И совсем не ложится ему на язык набоковская речь. В лучшей, в совсем почти хорошо сыгранной сцене - последней встрече Хамберта с Ло, появляются и искренность, и драматизм, а вот «От нее осталось лишь легчайшее фиалковое веяние, листопадное эхо той нимфетки, на которую я наваливался с такими криками в прошлом» и т. д. - это у него совершенно не звучит. Сюжет-то, конечно, пикантный, но Хамберт Хамберт без страсти и набоковского языка - только грязный фарсовый старикашка, такой же, как все, а то и похуже остальных.
Я уже озвучивал свое давнее убеждение, что театр безнадежно проиграл конкуренцию с кино по правдивости, точности и тонкости передачи жизни. Тут уже и спорить не о чем. Но возможность разделить живое чувство, переживаемое здесь и сейчас, - то, за чем еще можно и стоит сходить в театр. Если этого нет, к чему фарш и гарнир?
И вот если центральный атлант не «выжимает» назначенное ему небо, ансамбль разваливается. Что и имело место.
Справедливости ради замечу, что пара моих молодых соседок весь спектакль от начала до конца плескала руками и обменивалась репликами, до чего же, мол, это всё похоже на некие отношения между хорошо знакомыми им лицами. Что ж, почему нет? И косое зеркало - зеркало.