«Антисоветский русофил» в «Мемориале»
21 сентября в новом помещении Международного общества «Мемориал» прошла презентация русского издания книги «Антисоветский русофил» Адама Михника. Автор книги - журналист и общественный деятель, один из наиболее активных представителей политической оппозиции в Польше 1960-х-1980-х гг., основатель и главный редактор «Газеты выборчей» (“Gazeta Wyborcza”) - самой влиятельной польской общественной газеты. В книге собраны статьи и эссе разных лет, рассматривающие сложные вопросы перехода к демократии в постсоциалистических странах, в том числе этические, религиозные, национальные.
«Адам Михник, - представил автора ведущий встречи, польский историк Николай Иванов, - человек, к слову которого прислушивается вся Польша, редактор и самое острое перо самого популярного и авторитетного издания в нашей стране».
Это моя вторая книга на русском языке - рассказал Адам Михник. - Первая вышла тридцать лет назад в Лондоне, в переводе Натальи Горбаневской; она была посвящена судьбам католической церкви. Книга, названная в русском переводе по известному mot Михника «Антисоветский русофил», в оригинале называется иначе, но тоже провокационно - «Предатель родины».
«Меня много раз спрашивали, почему я себя так называю - “антисоветский русофил”? Потому что Россия для меня - не Брежнев и не Сталин, а Чехов, Платонов и Сахаров. Русская литература всегда была для меня школой свободы.
Я учился русскому языку у диссидентов. В Польше я был первым человеком, получившим 1 том “Архипелага ГУЛАГ”. Я читал его беспрерывно десять дней и потом на меня все смотрели с уважением: он уже прочитал “Архипелаг”!
Когда началась перестройка, я читал все российские газеты. Мне говорили: да ты с ума сошел, неужели ты так любишь Россию, что принимаешь все это всерьез? Но я знаю, что если бы не Горбачев, в Польше до сих пор ничего бы не изменилось».
«Для поляков эта мысль и сейчас звучит революционно», - добавил Николай Иванов.
Адам Михник ответил на многочисленные вопросы участников встречи, в том числе касавшиеся его отношения к советской культуре, проблем религии, оценки знаковых фигур, таких как Лех Валенса и Борис Ельцин («Я называл Валенсу “Робин Гуд с Даунинг-стрит”. А кто был Ельцин? Емелька Пугачев в Кремле после победы»), Войцех Ярузельский («Я был заключенным при его режиме. Потом мы познакомились, немножко полюбили друг друга. Это фигура, о которой можно написать интереснейшую книгу. Он до конца думал, что никакого своего сценария для Польши нет, но когда из Москвы пошла другая волна, он ей не противостоял»), братья Качиньские («Поляризация сил в Польше существует, но не между Туском и Качиньским, а между нормальной демократией и популистской демагогией. Они называют свою партию ПИС - “Право и Справедливость”, а я называю ее “Подозрительность и Страх”. Это антикоммунизм с большевистским лицом, только место коммунизма заняла русофобская истерия»).
«Я хотел сказать что-то по душе. В этом зале есть люди, которые пошли против тоталитарного режима, не имея никакого шанса, никакой надежды. Это Сережа Ковалев, Люда Алексеева, Слава Бахмин, Саша Лавут. Я бы хотел вам сказать от имени польского зэка: спасибо!», - произнес Михник.
На это последовал вопрос Сергея Ковалева: «Мы здесь каждый по-своему и вы там - совсем по-своему - что-то делали, но в одном направлении. Мы все сделали, что могли? Перед нами еще что-нибудь осталось? Вы теперь живете в стране, которая обеспечена возможностями развития. Мы живем в стране, которая довольно быстро регрессирует, не успев начать прогрессировать. Но все-таки это не Советский Союз. А если говорить о нашем перепутанном, взаимозависимом мире - мы могли бы еще что-то вместе делать? И хотим ли мы это делать?»
«На такой вопрос может быть только один ответ: да! - сказал Адам Михник. - Меня сегодня спрашивали журналисты про “Мемориал” - что “Мемориал” не сделал того, что должен был сделать? Я сказал, что не до конца понимаю смысла этих обвинений. Сегодня “Мемориал” делает то, что надо делать настоящему русскому интеллигенту: защищает право, защищает людей, реализует архивные исследования, книжные публикации, проводит дебаты.
Что мы могли бы делать вместе? Проблема в том, что мы вошли в эпоху, которую до конца еще не понимаем.
В советское время мы думали, что самое важное - уничтожить террор, диктатуру, а потом лучше или хуже всё наладится.
Я не знаю, что будет в Польше через две недели, когда будут выборы. Сегодня мне звонили из газеты, и информация очень пессимистическая. Конечно, надо что-то делать, надо разговаривать. Но у меня нет в голове никакой институционализации относительно того, что мне надо делать в Польше.
Почему я поддерживаю “Platforma Obywatelska”? Это не мечта моей жизни, но это сила, которая может блокировать партию “Право и Справедливость”. Попытки сделать новую партию не идут, потому что сегодня у нас в Польше нет великой идеи. Во время коммунизма была великая идея - свобода и демократия, а для поляков - еще и независимость от Советского Союза. Демократы сделали одну великую ошибку - но это не политика, а психология. Мы были диссиденты, демократы, заключенные, мы были в подполье - правда была наша, а все остальные просто должны были нас слушать. У демократов был имидж элитарного клуба. Это парадокс, потому что наши символы - Яцек Куронь, Тадеуш Мазовецкий - были не такими. Но мы, все вместе, не имели ни ума, ни силы бороться с этим стереотипом. У нас была иллюзия, что если Польша - за один год практически - получит и свободу, и демократию, и национальную независимость, произойдет такая невероятная моральная перемена в обществе. Это неправда, вор остался вором, карьерист карьеристом.
Но великую идею потеряли не мы одни. Конечно, я вижу то негативное, что происходит в России, Украине, Франции, даже в Норвегии и других скандинавских странах, но я не нашел одной формулы, что это значит? Я не до конца понимаю, как случилось, что в Италии такая поддержка Берлускони? Что случилось с людьми?
Я знаю, против чего бороться, но за что - до конца не понимаю. Надо говорить на эту тему - это 100%-но!»
«Адам Михник, - представил автора ведущий встречи, польский историк Николай Иванов, - человек, к слову которого прислушивается вся Польша, редактор и самое острое перо самого популярного и авторитетного издания в нашей стране».
Это моя вторая книга на русском языке - рассказал Адам Михник. - Первая вышла тридцать лет назад в Лондоне, в переводе Натальи Горбаневской; она была посвящена судьбам католической церкви. Книга, названная в русском переводе по известному mot Михника «Антисоветский русофил», в оригинале называется иначе, но тоже провокационно - «Предатель родины».
«Меня много раз спрашивали, почему я себя так называю - “антисоветский русофил”? Потому что Россия для меня - не Брежнев и не Сталин, а Чехов, Платонов и Сахаров. Русская литература всегда была для меня школой свободы.
Я учился русскому языку у диссидентов. В Польше я был первым человеком, получившим 1 том “Архипелага ГУЛАГ”. Я читал его беспрерывно десять дней и потом на меня все смотрели с уважением: он уже прочитал “Архипелаг”!
Когда началась перестройка, я читал все российские газеты. Мне говорили: да ты с ума сошел, неужели ты так любишь Россию, что принимаешь все это всерьез? Но я знаю, что если бы не Горбачев, в Польше до сих пор ничего бы не изменилось».
«Для поляков эта мысль и сейчас звучит революционно», - добавил Николай Иванов.
Адам Михник ответил на многочисленные вопросы участников встречи, в том числе касавшиеся его отношения к советской культуре, проблем религии, оценки знаковых фигур, таких как Лех Валенса и Борис Ельцин («Я называл Валенсу “Робин Гуд с Даунинг-стрит”. А кто был Ельцин? Емелька Пугачев в Кремле после победы»), Войцех Ярузельский («Я был заключенным при его режиме. Потом мы познакомились, немножко полюбили друг друга. Это фигура, о которой можно написать интереснейшую книгу. Он до конца думал, что никакого своего сценария для Польши нет, но когда из Москвы пошла другая волна, он ей не противостоял»), братья Качиньские («Поляризация сил в Польше существует, но не между Туском и Качиньским, а между нормальной демократией и популистской демагогией. Они называют свою партию ПИС - “Право и Справедливость”, а я называю ее “Подозрительность и Страх”. Это антикоммунизм с большевистским лицом, только место коммунизма заняла русофобская истерия»).
«Я хотел сказать что-то по душе. В этом зале есть люди, которые пошли против тоталитарного режима, не имея никакого шанса, никакой надежды. Это Сережа Ковалев, Люда Алексеева, Слава Бахмин, Саша Лавут. Я бы хотел вам сказать от имени польского зэка: спасибо!», - произнес Михник.
На это последовал вопрос Сергея Ковалева: «Мы здесь каждый по-своему и вы там - совсем по-своему - что-то делали, но в одном направлении. Мы все сделали, что могли? Перед нами еще что-нибудь осталось? Вы теперь живете в стране, которая обеспечена возможностями развития. Мы живем в стране, которая довольно быстро регрессирует, не успев начать прогрессировать. Но все-таки это не Советский Союз. А если говорить о нашем перепутанном, взаимозависимом мире - мы могли бы еще что-то вместе делать? И хотим ли мы это делать?»
«На такой вопрос может быть только один ответ: да! - сказал Адам Михник. - Меня сегодня спрашивали журналисты про “Мемориал” - что “Мемориал” не сделал того, что должен был сделать? Я сказал, что не до конца понимаю смысла этих обвинений. Сегодня “Мемориал” делает то, что надо делать настоящему русскому интеллигенту: защищает право, защищает людей, реализует архивные исследования, книжные публикации, проводит дебаты.
Что мы могли бы делать вместе? Проблема в том, что мы вошли в эпоху, которую до конца еще не понимаем.
В советское время мы думали, что самое важное - уничтожить террор, диктатуру, а потом лучше или хуже всё наладится.
Я не знаю, что будет в Польше через две недели, когда будут выборы. Сегодня мне звонили из газеты, и информация очень пессимистическая. Конечно, надо что-то делать, надо разговаривать. Но у меня нет в голове никакой институционализации относительно того, что мне надо делать в Польше.
Почему я поддерживаю “Platforma Obywatelska”? Это не мечта моей жизни, но это сила, которая может блокировать партию “Право и Справедливость”. Попытки сделать новую партию не идут, потому что сегодня у нас в Польше нет великой идеи. Во время коммунизма была великая идея - свобода и демократия, а для поляков - еще и независимость от Советского Союза. Демократы сделали одну великую ошибку - но это не политика, а психология. Мы были диссиденты, демократы, заключенные, мы были в подполье - правда была наша, а все остальные просто должны были нас слушать. У демократов был имидж элитарного клуба. Это парадокс, потому что наши символы - Яцек Куронь, Тадеуш Мазовецкий - были не такими. Но мы, все вместе, не имели ни ума, ни силы бороться с этим стереотипом. У нас была иллюзия, что если Польша - за один год практически - получит и свободу, и демократию, и национальную независимость, произойдет такая невероятная моральная перемена в обществе. Это неправда, вор остался вором, карьерист карьеристом.
Но великую идею потеряли не мы одни. Конечно, я вижу то негативное, что происходит в России, Украине, Франции, даже в Норвегии и других скандинавских странах, но я не нашел одной формулы, что это значит? Я не до конца понимаю, как случилось, что в Италии такая поддержка Берлускони? Что случилось с людьми?
Я знаю, против чего бороться, но за что - до конца не понимаю. Надо говорить на эту тему - это 100%-но!»