chagrin
- Марфинька, голубушка, - проговорила Настасья Степановна, томно растягивая гласные, - сбегай, душенька, в лавку к бакалейщику да принеси…
Договорить ей не удалось. Щёки молодой девушки мгновенно вспыхнули алым румянцем.
- Воля ваша, барыня, а я ни в какую лавку не побегу, - твёрдо проговорила она, словно бы страшась собственной смелости. - Я к вам в горничные нанималась, а не в кухарки. Пусть вон Гриша лучше сбегает. Он, поди, у себя в лакейской уже всех мух пересчитал.
- Ах вот как, - медленно сказала Настасья Степановна, и в глазах её загорелся недобрый огонь. - Понятно. Ну что ж. Pity, pity, pity.
- Что, барыня? - растерянно переспросила девушка.
- Пичалька, - охотно перевела барыня.
Договорить ей не удалось. Щёки молодой девушки мгновенно вспыхнули алым румянцем.
- Воля ваша, барыня, а я ни в какую лавку не побегу, - твёрдо проговорила она, словно бы страшась собственной смелости. - Я к вам в горничные нанималась, а не в кухарки. Пусть вон Гриша лучше сбегает. Он, поди, у себя в лакейской уже всех мух пересчитал.
- Ах вот как, - медленно сказала Настасья Степановна, и в глазах её загорелся недобрый огонь. - Понятно. Ну что ж. Pity, pity, pity.
- Что, барыня? - растерянно переспросила девушка.
- Пичалька, - охотно перевела барыня.