Ирония и юмор (продолжение)

[gippius]

Ирония, согласно своему семиотическому предназначению, демонстрирует несовпадение между знаком и его идеальным значением, между миром идей и миром их актуального представления (неоромантический символизм и Кьеркегор в своём докторате «О иронии» в части отношения к сократической иронии). Именно так ей случается быть конструктивной. Конструкция посредством деструкции, или montage-through-demontage (Деррида). Разделяя, ирония сближает разделённое и связывет слово и вещь узами более крепкими, чем отношение буквального значения к тому, что оно означет. Во вторичности, подчиненности и семантической несамостоятельности иронии кроется невозможность, как было сказано выше, её автономной абсолютизации. Тогда как абсолютизация объекта иронии представляется абсурдной. В чём был бы тогда смысл деструктивной функции иронии, направленной на объект?

В рамках этого представления об иронии, восходящего к античным исчтоникам, её абсолютизация представляется немыслимой, а угроза абсолютизации - мнимой. Ирония не может быть разлита в мире, чего так боятся идеологические враги пост-модернизма как тенденции релятивизации словарных значений культуры. Ею не может быть всё пронизано, как пишет Богомяков. Более того, она с трудом поддаётся онтологической аппликации.

Ирония - как притворство (eironeia) - слишком ценная, для того чтобы быть разлитой, не-субстанция."Называть вещи противоположными именами" - слишком сложное, утомительное и расточительное занятие, чтобы стать всеобщей стратегией.

Разлита в мире не ирония, а юмор. Именно он всё и пронизывает.