[2] Боб Блэк о присяжных заседателях
Какое это имеет отношение к Ассоциации? Самое прямое. Без суда нет суда присяжных. Без суда присяжных Ассоциация не имеет значения. Ассоциация имела бы значение - главное значение - не столько деятельностью присяжных, но в том, как часто дела доходят до суда. Есть свидетельство, что присяжные обычно соглашаются с судьями, но когда не соглашаются, разница, как правило, заметнее, когда Ассоциация проявляет снисхождение.* И есть также свидетельство, что в некоторых случаях присяжные аннулируют приговор, - например, смертный приговор за убийство из сострадания - не принимая во внимание букву закона,** чего ждут и на что надеются активисты Ассоциации. Закон о Присяжных, вероятно, внес бы некоторые изменения в работу присяжных, которым сравнительно редко что удается. Но привело бы это к увеличению числа судов присяжных? И если да, то к чему бы это привело?
* Kalven and Zeisel, supra n. 17, at 58.
** Horowitz, supra n. 17.
Хотя уголовные дела здесь исключение, они проложили путь для гораздо более многочисленных досудебных решений. Это по поводу того, что, вероятно, может произойти на суде, где прокуроры, адвокаты и иногда судьи договариваются о «текущем курсе» для конкретного преступления, иногда переговорами, но часто также и достижением не явно выраженного консенсуса. Как пишет Малкольм Филей, выражение «соглашение о признании вины» часто вводит в заблуждение, поскольку предполагает спор по поводу цены того или иного продукта на восточном базаре. Аналогия подходящая, но еще лучше здесь подойдет супермаркет, где цены, конечно, определяются с учетом предварительных тенденций спроса и предложения, но, как правило, не обсуждаются на кассе.* Судимость является своего рода анти-товаром: вы платите фиксированную цену, но не для его получения, а для неполучения.
* Feeley, Process, 185-196.
Если система уголовного правосудия это рынок, то валютой здесь является время. Ни у кого его нет в достатке, но не по причине завала работой, а потому, что никто из судебных завсегдатаев не видит причин тратить время и раздражать коллег настойчивыми судами по любому поводу (а это типичный случай), результат которых предрешен. Все специалисты имеют интерес к более быстрому ходу дел - это почти единственный объективный показатель достижений, а достижения, которые не могут быть измерены, неполезны для любой карьеры. Некоторым исключением является прокурор, для которого уровень раскрываемости дел является еще более важной псевдо-объективной оценкой производительности. Но прокурор, во всяком случае, как никто другой, ревностен в отношении урегулирования путем переговоров, ведь соглашение о признании вины гарантирует судимость за что-то, в то время как в ходе судебного разбирательства есть риск - если не очень высокий риск - оправдательного приговора. Соглашение о признании вины также ограждает полицию, - на которую прокуроры полагаются как на поставщика обвиняемых и доказательств для вынесения обвинения, - от какой-либо ответственности за незаконные аресты, обыски и задержания, не говоря уже об их безвозмездной жестокости.* Эти нарушения прав укрепляют просящую руку защитника, - это часть игры - но отталкивают ее от более выгодных вариантов. Но хороша или плоха сделка для ответчика, жестокий приговор или мягкий, присяжные не имеют права голоса в этом вопросе. Пока Ассоциация имеет какое-то серьезное влияние на этот укоренившийся порядок, это уже хоть что-то, но, вероятно, активисты Ассоциации и аморальные саботажники скорее разочарованы.
* См., например, признание своей вины у обвиняемых по «Болотному делу» - прим. пер.
Как могут суды присяжных, будь их больше, влиять на итог рассматриваемых дел? В Нью-Йорке начала 1970-х закон Рокфеллера о наркотиках предполагал суровые наказания (и ограничивал соглашение о признании вины) даже за незначительные первые преступления. Судьи не приговаривали к более суровым наказаниям осужденных, по сравнению с теми, кто признавал свою вину. В ситуации, когда нечего терять, большинство обвиняемых обратились в суд, - 15% по сравнению с бывшими 6,5% - перегрузив систему, несмотря на массовые образования новых судов. Спустя два года худшие положения закона были отменены.* Примерно в то же время в округе штата Калифорния один судья постановил необоснованные - по мнению омбудсмена - ограничения на сроки соглашений о признании вины. В отместку, омбудсмен выступал в суде по поводу всех тяжких преступлений. Ответчики выиграли 12 из 16 судов присяжных, хотя защита признала бы обвинительный приговор в 9 случаев из 10. Судья по-тихому отозвал свое постановление.** Последний пример: хорошее исследование о естественном или «квази-эксперименте» в запрете 1975 года соглашения о признании вины при тяжком преступлении в Эль-Пасо, штат Техас, вследствие столкновений между прокурором и судьями. Запрет вызвал значительное увеличение судов присяжных, которые в свою очередь, в значительной степени ответственны за значительное (но постепенное) сведение на нет этого распоряжения. Количество обвинительных приговоров в целом не изменилось, но есть данные того, что стали чаще отсеиваться дела со слабой доказательной базой после того, как прокурор положил конец явным переговорам об оправдании.***
* Malcolm M. Feeley, Court Reform on Trial: Why Simple Solutions Fail (New York: Basic Books, 1983), 118-128.
** Lief H. Carter, The Limits of Order (Lexington, Mass.: Lexington Books, 1974), 109-110.
*** Malcolm D. Holmes, Howard C. Daudistel and William A. Taggart, "Plea Bargaining Policy and State District Court Loads: An Interrupted Time Series Analysis," 26 Law & Society Review (1992): 139-159. Можно только гадать, скрывает ли в целом неизменный уровень раскрываемости любые скачки вверх-вниз в приговорах для различных видов случаев.
Вот сценарий - заявление о юридическом воздействии Ассоциации - чтобы подойти к сути вопроса, в соответствии со здравым смыслом и существующими эмпирическими исследованиями, опустив оговорки и «может быть». Ассоциация может привести к увеличению числа присяжных. Увеличение числа присяжных приведет к увеличению числа решений, благоприятных для подсудимых, их оправдательных приговоров (как в том «непостоянном округе» в Калифорнии), увеличению отказов в рассмотрении дел (как в Нью-Йорке) или увеличению прокурорских решений об отказе в уголовном преследовании при неубедительных доводах (как в Эль-Пасо). И это бы снизило быстроту принятия решений, что есть потенциально серьезная проблема для прокуроров, поскольку Конституция гарантирует обвиняемым в наиболее тяжких уголовных преступлениях право на безотлагательное судебное разбирательство. Судебным юристам из рабочих групп залов суда не займет много времени установить новый баланс. Они отделят множество дел, где воззвание к совести окажется нелепостью, от тех немногих, где Ассоциация окажет поддержку. Прокурор скорее откажется от обвинений, чем проиграет дело. Судья и адвокат обвиняемого поддержат его, так как это всех избавит от ненужных неприятностей. И он откажется от иска.
Если это все, чего добьется Ассоциация, это не будет иметь большого значения. Активисты Ассоциации, по-видимому, не в курсе, что некоторые непредусмотренные законом обстоятельства, утаиваемые от присяжных, давно уже учитываются полицией, прокурорами и судьями - например, предшествующие отношения между жертвой и преступником имеют важное влияние в разбирательстве уголовного дела.* Но влияние общественных ценностей происходит при посредничестве правовых специалистов, а не присяжных, особенностью участия которых, по общему мнению, является непредубежденное обращение к этим самым ценностям, неискаженным обслуживающими систему интересами судебных профессионалов.
* Vera Institute of Justice, Felony Arrests: Their Prosecution and Disposition in New York City's Courts (rev. ed.; New York: Longman, 1981).
Но даже относительно небольшое увеличение интенсивности судопроизводства будет иметь огромное влияние на большинство судов, как это было в Нью-Йорке. На некоторые дела, которые можно рассмотреть в течение нескольких минут, будет уходить несколько дней. Прокуроры и судьи будут совершать ошибки, приводящие к аннуляции судебного процесса или к отмене решения по апелляции. (Кто-то подсчитал, что в типичном суде технические нарушения норм доказательного права происходят каждые 30 секунд.) Заседания станут затягиваться, потому что диапазон релевантных доказательств расширится Ассоциацией Присяжных. В реальности же, неизбежным побочным явлением участия Ассоциации окажется отбраковка большинства норм доказательного права (которые во многом были введены, чтобы расширить полномочия судьи в ограничении полномочий присяжных, которые Ассоциация отстаивает). Например, в случаях изнасилования Закон о праве истца или свидетеля не сообщать сведения личного или конфиденциального характера, запрещающий рассмотрение предыдущих сексуальных отношений жертвы, по всей вероятности, будет применен.
Ассоциация Присяжных, скорее всего, положит конец гнусной моде на минимальную меру наказания за хранение наркотиков. В Мичигане, например, наказание за простое хранение более чем 650 грамм кокаина такое же, как наказание за убийство первой степени: пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Верховный суд США постановил - невероятно - что это не является «жестоким и необычным наказанием».* Но даже в такой период возобновления антинаркотической истерии, вероятно, найдется в каждом случае несколько присяжных, которые признают недействительным этот варварский закон. У обвиняемых в этом преступлении есть все стимулы для осуществления своего права на суд присяжных, где, при поддержке Ассоциации, у них есть право утверждать, что закон является аморальным или неконституционным, независимо от того, что говорит Верховный суд. Прокуроры скоро научатся выдвигать обвинения при еще менее серьезных преступлениях, или вообще ни за что.
* Harmelin v. Michigan, 111 S.Ct. 2680 (1991); но Верховный суд Мичигана постановил, что наказание нарушает Конституцию, People v. Bullock, 485 N.W.2d 866 (Mich. 1992).
Возможна ли в принципе такая система уголовного правосудия, в котором судебные разбирательства - и суд присяжных - стали бы нормой? Ответ: да. Такие системы существовали в досовременных Англии и Америке. Они, с грехом пополам, были эффективны, как могут сказать историки, по двум причинам. Во-первых, обвиняемые имели некоторые права. Во-вторых, обвиняемые не имели адвокатов. В Англии обвиняемые преступники не имели права на адвоката (у обвиняемых в проступках было такое право, но они редко имели поддержку адвокатов). До окончания Гражданской войны у американских обвиняемых в уголовных преступлениях не было даже права давать показания, не говоря уже обо всех других правах, появившихся у них в последние десятилетия.* Суды были короткими и обычно проводились скопом. Приговоры обычно выносились немедленно (часто присяжные даже не удалялись на совещание) и наказание следовало быстро - большинство казней совершалось в течение дня или двух.
* John H. Langbein, "The Criminal Trial Before the Lawyers," 45 University of Chicago Law Review (1978), 363; Lawrence M. Friedman, "Plea Bargaining in Historical Perspective," 13 Law & Society Review (1979), 247.
Такой режим, который для некоторых читателей вполне может показаться весьма привлекательным, в настоящее время юридически невозможен. Во всех случаях, кроме самых тривиальных, обвиняемые в уголовных преступлениях теперь имеют право нанять адвоката, а малоимущие обвиняемые - большинство из них - имеют право в ходе суда и в некоторых случаях апелляции на государственного адвоката. И право на адвоката это то, что осуществляет все остальные права. Из двадцати трех реальных гарантий Билля о правах, большинство - двенадцать - относятся к уголовному праву. Прецедентное право, основывающееся на этих гарантиях, является сложным и запутанным - что с точки зрения воздействия на систему более важно, чем то, стоит ли та или иная доктрина за или против обвиняемого. А под надзором Ассоциации любое неблагоприятное постановление судьи всегда можно оспорить судом присяжных - в том числе (например, заявления о недопущении доказательств, полученных незаконным способом), те постановления, что осуществляются в отсутствие присяжных. Впервые в истории присяжные на самом деле будут иметь доступ к практически всей информации, наравне с судьей и адвокатами, а также право оперировать ей на свое усмотрение. Это уже имеет воздействие на судебные разбирательства, особенно в тех случаях, когда профессионалы не могут предсказать (или договориться о том) каким будет приговор. Под надзором Ассоциации Присяжных будет больше таких случаев, и, следовательно, больше судебных разбирательств. Чем больше судебных разбирательств, тем больше будет оправдательных приговоров, если вообще будут разбирательства (по идее, должны), в котором присяжные оправдают подсудимого, где ранее обвиняемый оказался бы приговорен к наказанию. И чем чаще обвиняемые станут выигрывать в суде, тем чаще другие обвиняемые будут судиться. А там уже никто не знает, каких размеров станет снежный ком и как далеко он закатится.
Замалчивание проблем правовой системы уже давно висит грузом на обществе, которое впустую тратит свои деньги на войны, субсидии и на бессмысленные вливания денег в полицию, суды и исправительные учреждения. Денег требуется все больше, но их не так много. Возможно, есть страны, настолько богатые, однородные и законопослушные - типа Швеции или Сингапура - что они могут позволить себе наш вид системы. Но мы не можем. Особенно, имея опыт Ассоциации Присяжных.
Разница между прежним судом присяжных и полностью информированными присяжными не в том, что вторые понимают закон лучше, чем судьи и адвокаты (это смешно). Или что они лучше рассматривают факты (разница здесь, вероятно, не так велика). Или что они, в отличие от других, рассматривая мотивы и обстоятельства, смягчают закон справедливостью. Принципиальная разница заключается в следующем: завсегдатаи зала суда имеют корыстные интересы внутри системы. Ничто в судебном разбирательстве не имеет того значения как ускорение хода всех судебных разбирательств. В неформальной рабочей системе «сеть взаимодействий во многом определяется ожидаемой выгодой первичных участников - судей и адвокатов. Основной выгодой считается (1) общая и личная эффективность использования времени и (2) междустороннее сотрудничество и соглашение».* Присяжные еще менее обвиняемых заинтересованы в сохранении такой системы. Потому что быть присяжным означает невозможность когда-либо выразить сожаление о своем решении.
* Raymond T. Nimmer, The Nature of System Change: Reform Impact in the Criminal Courts (Chicago: American Bar Foundation, 1978), 46.
Я полагаю, что Ассоциация полностью информированных присяжных скорее обрушит правовую систему, - если только сопричастные не адаптируются к ней, что вполне вероятно, - когда сделает стратегическое отступление из всех областей общественной жизни. Секс, наркотики, оружие - лучшие вещи в жизни являются бесплатными! Или скоро станут таковыми. Там, где общество в нравственном отношении поляризовано, оно юридически будет парализовано. Не будет никакого смысла преследовать пролайферов или прочойсеров: они должны будут спорить о своих разногласиях напрямую. Конец установленным законодательством морали или идеологии, вероятно, еще не близок, но их можно низвести до предмета лишь символического соблюдения. Это станет признаком возвращения анархии, если она когда-нибудь вернется. Государство не будет свергнуто - оно будет проигнорировано. Возможно, система уголовного правосудия сохранится, лишенная государственной власти, как игра - как шахматы, или «Подземелья и Драконы». А Ассоциация американских юристов может объединиться с Обществом творческого анахронизма.*
* Сообщество по интересу к ролевым играм и исторической реконструкции.
Перевод Александра Умняшова
Этот текст не вошел в сборник Боба Блэка "Анархия и демократия"
* Kalven and Zeisel, supra n. 17, at 58.
** Horowitz, supra n. 17.
Хотя уголовные дела здесь исключение, они проложили путь для гораздо более многочисленных досудебных решений. Это по поводу того, что, вероятно, может произойти на суде, где прокуроры, адвокаты и иногда судьи договариваются о «текущем курсе» для конкретного преступления, иногда переговорами, но часто также и достижением не явно выраженного консенсуса. Как пишет Малкольм Филей, выражение «соглашение о признании вины» часто вводит в заблуждение, поскольку предполагает спор по поводу цены того или иного продукта на восточном базаре. Аналогия подходящая, но еще лучше здесь подойдет супермаркет, где цены, конечно, определяются с учетом предварительных тенденций спроса и предложения, но, как правило, не обсуждаются на кассе.* Судимость является своего рода анти-товаром: вы платите фиксированную цену, но не для его получения, а для неполучения.
* Feeley, Process, 185-196.
Если система уголовного правосудия это рынок, то валютой здесь является время. Ни у кого его нет в достатке, но не по причине завала работой, а потому, что никто из судебных завсегдатаев не видит причин тратить время и раздражать коллег настойчивыми судами по любому поводу (а это типичный случай), результат которых предрешен. Все специалисты имеют интерес к более быстрому ходу дел - это почти единственный объективный показатель достижений, а достижения, которые не могут быть измерены, неполезны для любой карьеры. Некоторым исключением является прокурор, для которого уровень раскрываемости дел является еще более важной псевдо-объективной оценкой производительности. Но прокурор, во всяком случае, как никто другой, ревностен в отношении урегулирования путем переговоров, ведь соглашение о признании вины гарантирует судимость за что-то, в то время как в ходе судебного разбирательства есть риск - если не очень высокий риск - оправдательного приговора. Соглашение о признании вины также ограждает полицию, - на которую прокуроры полагаются как на поставщика обвиняемых и доказательств для вынесения обвинения, - от какой-либо ответственности за незаконные аресты, обыски и задержания, не говоря уже об их безвозмездной жестокости.* Эти нарушения прав укрепляют просящую руку защитника, - это часть игры - но отталкивают ее от более выгодных вариантов. Но хороша или плоха сделка для ответчика, жестокий приговор или мягкий, присяжные не имеют права голоса в этом вопросе. Пока Ассоциация имеет какое-то серьезное влияние на этот укоренившийся порядок, это уже хоть что-то, но, вероятно, активисты Ассоциации и аморальные саботажники скорее разочарованы.
* См., например, признание своей вины у обвиняемых по «Болотному делу» - прим. пер.
Как могут суды присяжных, будь их больше, влиять на итог рассматриваемых дел? В Нью-Йорке начала 1970-х закон Рокфеллера о наркотиках предполагал суровые наказания (и ограничивал соглашение о признании вины) даже за незначительные первые преступления. Судьи не приговаривали к более суровым наказаниям осужденных, по сравнению с теми, кто признавал свою вину. В ситуации, когда нечего терять, большинство обвиняемых обратились в суд, - 15% по сравнению с бывшими 6,5% - перегрузив систему, несмотря на массовые образования новых судов. Спустя два года худшие положения закона были отменены.* Примерно в то же время в округе штата Калифорния один судья постановил необоснованные - по мнению омбудсмена - ограничения на сроки соглашений о признании вины. В отместку, омбудсмен выступал в суде по поводу всех тяжких преступлений. Ответчики выиграли 12 из 16 судов присяжных, хотя защита признала бы обвинительный приговор в 9 случаев из 10. Судья по-тихому отозвал свое постановление.** Последний пример: хорошее исследование о естественном или «квази-эксперименте» в запрете 1975 года соглашения о признании вины при тяжком преступлении в Эль-Пасо, штат Техас, вследствие столкновений между прокурором и судьями. Запрет вызвал значительное увеличение судов присяжных, которые в свою очередь, в значительной степени ответственны за значительное (но постепенное) сведение на нет этого распоряжения. Количество обвинительных приговоров в целом не изменилось, но есть данные того, что стали чаще отсеиваться дела со слабой доказательной базой после того, как прокурор положил конец явным переговорам об оправдании.***
* Malcolm M. Feeley, Court Reform on Trial: Why Simple Solutions Fail (New York: Basic Books, 1983), 118-128.
** Lief H. Carter, The Limits of Order (Lexington, Mass.: Lexington Books, 1974), 109-110.
*** Malcolm D. Holmes, Howard C. Daudistel and William A. Taggart, "Plea Bargaining Policy and State District Court Loads: An Interrupted Time Series Analysis," 26 Law & Society Review (1992): 139-159. Можно только гадать, скрывает ли в целом неизменный уровень раскрываемости любые скачки вверх-вниз в приговорах для различных видов случаев.
Вот сценарий - заявление о юридическом воздействии Ассоциации - чтобы подойти к сути вопроса, в соответствии со здравым смыслом и существующими эмпирическими исследованиями, опустив оговорки и «может быть». Ассоциация может привести к увеличению числа присяжных. Увеличение числа присяжных приведет к увеличению числа решений, благоприятных для подсудимых, их оправдательных приговоров (как в том «непостоянном округе» в Калифорнии), увеличению отказов в рассмотрении дел (как в Нью-Йорке) или увеличению прокурорских решений об отказе в уголовном преследовании при неубедительных доводах (как в Эль-Пасо). И это бы снизило быстроту принятия решений, что есть потенциально серьезная проблема для прокуроров, поскольку Конституция гарантирует обвиняемым в наиболее тяжких уголовных преступлениях право на безотлагательное судебное разбирательство. Судебным юристам из рабочих групп залов суда не займет много времени установить новый баланс. Они отделят множество дел, где воззвание к совести окажется нелепостью, от тех немногих, где Ассоциация окажет поддержку. Прокурор скорее откажется от обвинений, чем проиграет дело. Судья и адвокат обвиняемого поддержат его, так как это всех избавит от ненужных неприятностей. И он откажется от иска.
Если это все, чего добьется Ассоциация, это не будет иметь большого значения. Активисты Ассоциации, по-видимому, не в курсе, что некоторые непредусмотренные законом обстоятельства, утаиваемые от присяжных, давно уже учитываются полицией, прокурорами и судьями - например, предшествующие отношения между жертвой и преступником имеют важное влияние в разбирательстве уголовного дела.* Но влияние общественных ценностей происходит при посредничестве правовых специалистов, а не присяжных, особенностью участия которых, по общему мнению, является непредубежденное обращение к этим самым ценностям, неискаженным обслуживающими систему интересами судебных профессионалов.
* Vera Institute of Justice, Felony Arrests: Their Prosecution and Disposition in New York City's Courts (rev. ed.; New York: Longman, 1981).
Но даже относительно небольшое увеличение интенсивности судопроизводства будет иметь огромное влияние на большинство судов, как это было в Нью-Йорке. На некоторые дела, которые можно рассмотреть в течение нескольких минут, будет уходить несколько дней. Прокуроры и судьи будут совершать ошибки, приводящие к аннуляции судебного процесса или к отмене решения по апелляции. (Кто-то подсчитал, что в типичном суде технические нарушения норм доказательного права происходят каждые 30 секунд.) Заседания станут затягиваться, потому что диапазон релевантных доказательств расширится Ассоциацией Присяжных. В реальности же, неизбежным побочным явлением участия Ассоциации окажется отбраковка большинства норм доказательного права (которые во многом были введены, чтобы расширить полномочия судьи в ограничении полномочий присяжных, которые Ассоциация отстаивает). Например, в случаях изнасилования Закон о праве истца или свидетеля не сообщать сведения личного или конфиденциального характера, запрещающий рассмотрение предыдущих сексуальных отношений жертвы, по всей вероятности, будет применен.
Ассоциация Присяжных, скорее всего, положит конец гнусной моде на минимальную меру наказания за хранение наркотиков. В Мичигане, например, наказание за простое хранение более чем 650 грамм кокаина такое же, как наказание за убийство первой степени: пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Верховный суд США постановил - невероятно - что это не является «жестоким и необычным наказанием».* Но даже в такой период возобновления антинаркотической истерии, вероятно, найдется в каждом случае несколько присяжных, которые признают недействительным этот варварский закон. У обвиняемых в этом преступлении есть все стимулы для осуществления своего права на суд присяжных, где, при поддержке Ассоциации, у них есть право утверждать, что закон является аморальным или неконституционным, независимо от того, что говорит Верховный суд. Прокуроры скоро научатся выдвигать обвинения при еще менее серьезных преступлениях, или вообще ни за что.
* Harmelin v. Michigan, 111 S.Ct. 2680 (1991); но Верховный суд Мичигана постановил, что наказание нарушает Конституцию, People v. Bullock, 485 N.W.2d 866 (Mich. 1992).
Возможна ли в принципе такая система уголовного правосудия, в котором судебные разбирательства - и суд присяжных - стали бы нормой? Ответ: да. Такие системы существовали в досовременных Англии и Америке. Они, с грехом пополам, были эффективны, как могут сказать историки, по двум причинам. Во-первых, обвиняемые имели некоторые права. Во-вторых, обвиняемые не имели адвокатов. В Англии обвиняемые преступники не имели права на адвоката (у обвиняемых в проступках было такое право, но они редко имели поддержку адвокатов). До окончания Гражданской войны у американских обвиняемых в уголовных преступлениях не было даже права давать показания, не говоря уже обо всех других правах, появившихся у них в последние десятилетия.* Суды были короткими и обычно проводились скопом. Приговоры обычно выносились немедленно (часто присяжные даже не удалялись на совещание) и наказание следовало быстро - большинство казней совершалось в течение дня или двух.
* John H. Langbein, "The Criminal Trial Before the Lawyers," 45 University of Chicago Law Review (1978), 363; Lawrence M. Friedman, "Plea Bargaining in Historical Perspective," 13 Law & Society Review (1979), 247.
Такой режим, который для некоторых читателей вполне может показаться весьма привлекательным, в настоящее время юридически невозможен. Во всех случаях, кроме самых тривиальных, обвиняемые в уголовных преступлениях теперь имеют право нанять адвоката, а малоимущие обвиняемые - большинство из них - имеют право в ходе суда и в некоторых случаях апелляции на государственного адвоката. И право на адвоката это то, что осуществляет все остальные права. Из двадцати трех реальных гарантий Билля о правах, большинство - двенадцать - относятся к уголовному праву. Прецедентное право, основывающееся на этих гарантиях, является сложным и запутанным - что с точки зрения воздействия на систему более важно, чем то, стоит ли та или иная доктрина за или против обвиняемого. А под надзором Ассоциации любое неблагоприятное постановление судьи всегда можно оспорить судом присяжных - в том числе (например, заявления о недопущении доказательств, полученных незаконным способом), те постановления, что осуществляются в отсутствие присяжных. Впервые в истории присяжные на самом деле будут иметь доступ к практически всей информации, наравне с судьей и адвокатами, а также право оперировать ей на свое усмотрение. Это уже имеет воздействие на судебные разбирательства, особенно в тех случаях, когда профессионалы не могут предсказать (или договориться о том) каким будет приговор. Под надзором Ассоциации Присяжных будет больше таких случаев, и, следовательно, больше судебных разбирательств. Чем больше судебных разбирательств, тем больше будет оправдательных приговоров, если вообще будут разбирательства (по идее, должны), в котором присяжные оправдают подсудимого, где ранее обвиняемый оказался бы приговорен к наказанию. И чем чаще обвиняемые станут выигрывать в суде, тем чаще другие обвиняемые будут судиться. А там уже никто не знает, каких размеров станет снежный ком и как далеко он закатится.
Замалчивание проблем правовой системы уже давно висит грузом на обществе, которое впустую тратит свои деньги на войны, субсидии и на бессмысленные вливания денег в полицию, суды и исправительные учреждения. Денег требуется все больше, но их не так много. Возможно, есть страны, настолько богатые, однородные и законопослушные - типа Швеции или Сингапура - что они могут позволить себе наш вид системы. Но мы не можем. Особенно, имея опыт Ассоциации Присяжных.
Разница между прежним судом присяжных и полностью информированными присяжными не в том, что вторые понимают закон лучше, чем судьи и адвокаты (это смешно). Или что они лучше рассматривают факты (разница здесь, вероятно, не так велика). Или что они, в отличие от других, рассматривая мотивы и обстоятельства, смягчают закон справедливостью. Принципиальная разница заключается в следующем: завсегдатаи зала суда имеют корыстные интересы внутри системы. Ничто в судебном разбирательстве не имеет того значения как ускорение хода всех судебных разбирательств. В неформальной рабочей системе «сеть взаимодействий во многом определяется ожидаемой выгодой первичных участников - судей и адвокатов. Основной выгодой считается (1) общая и личная эффективность использования времени и (2) междустороннее сотрудничество и соглашение».* Присяжные еще менее обвиняемых заинтересованы в сохранении такой системы. Потому что быть присяжным означает невозможность когда-либо выразить сожаление о своем решении.
* Raymond T. Nimmer, The Nature of System Change: Reform Impact in the Criminal Courts (Chicago: American Bar Foundation, 1978), 46.
Я полагаю, что Ассоциация полностью информированных присяжных скорее обрушит правовую систему, - если только сопричастные не адаптируются к ней, что вполне вероятно, - когда сделает стратегическое отступление из всех областей общественной жизни. Секс, наркотики, оружие - лучшие вещи в жизни являются бесплатными! Или скоро станут таковыми. Там, где общество в нравственном отношении поляризовано, оно юридически будет парализовано. Не будет никакого смысла преследовать пролайферов или прочойсеров: они должны будут спорить о своих разногласиях напрямую. Конец установленным законодательством морали или идеологии, вероятно, еще не близок, но их можно низвести до предмета лишь символического соблюдения. Это станет признаком возвращения анархии, если она когда-нибудь вернется. Государство не будет свергнуто - оно будет проигнорировано. Возможно, система уголовного правосудия сохранится, лишенная государственной власти, как игра - как шахматы, или «Подземелья и Драконы». А Ассоциация американских юристов может объединиться с Обществом творческого анахронизма.*
* Сообщество по интересу к ролевым играм и исторической реконструкции.
Перевод Александра Умняшова
Этот текст не вошел в сборник Боба Блэка "Анархия и демократия"