Читаю Иоанна Дамаскина 3
Статью Петрова пока отложил. Читаю "Точное изложение православной веры". Как и всегда не только не скрываю, но нарочито выпячиваю все недоумения и вопросы - разумеется, чтобы их по возможности разрешить.
Под катом текст 1-й главы.
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава I
О том, что Божество непостижимо и что не должно с излишним любопытством доискиваться того, что не предано нам святыми пророками, апостолами и евангелистами.
БОГА никтоже виде николиже. Единородный Сын, сый в лоне Отчи, той исповеда (Ин. 1, 18). Итак, Божество неизреченно и непостижимо; ибо никтоже знает Отца, токмо Сын, ни Сына, токмо Отец (Мф. 11, 27). Также и Дух Святый ведает Божие, подобно тому как дух человеческий знает то, что в человеке (1 Кор. 2, 11). Кроме же Самого первого и блаженного Существа, никто никогда не познал Бога, разве только тот, кому Он сам открыл, - никто не только из людей, но даже и из премирных Сил, из самих, говорю, Херувимов и Серафимов.
Однако Бог не оставил нас в совершенном неведении; ибо познание о том, что Бог есть, Он Сам насадил в природе каждого. И само создание мира, его сохранение и управление возвещают величие Божества (Прем. 13, 5). Сверх того, Бог, сперва чрез закон и пророков, потом через Единородного Сына Своего, Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа сообщил нам познание о Себе, какое мы можем вместить. Поэтому все, что предали нам закон и пророки, апостолы и евангелисты, мы принимаем, познаем и почитаем [1]; а выше того ничего не испытываем. Ибо если Бог благ, то Он и податель всякого блага, и непричастен ни зависти, ни другой какой страсти [2], ибо зависть не сродна естеству Божию как бесстрастному и единому благому. А поэтому Он как всеведущий и промышляющий о благе каждого то, что нам потребно знать, открыл нам, а чего не можем понести, о том умолчал. Этим мы и должны быть довольны, в этом пребывать и не преступать пределов вечных (Притч 22, 28) и предания Божия.
[1] Дионисий Ареопагит. Об именах Божиих, 1 Migne, s. gr., t. III, coll 609-613.
[2] Григорий Богослов, слово 28. Migne, s. gr., t. XXXVI, col. 40. Перев. Моск. Дух. Академии, ч. III (1889), стр. 21.
Итак, что сказано?
1. Бога (Отца) не знает никто, кроме Сына и Духа. Для твари (для нас и даже для ангелов) он непознаваем.
2. Мы знаем о Нем то, что Он нам открыл и открывает - через устройство Им созданного, через Христа и через боговдохновенных учителей.
3. Сверх этого мы знать не можем и не должны «преступать пределов вечных».
Вполне, на первый взгляд, понятная формула. Но только на первый.
Во-первых, с естественным богопознанием не все понятно. Преп. Иоанна, вроде бы, надо понимать так, что о Боге из наблюдения мира мы выносим лишь знание Его величия (ср. богословие М.В.Ломоносова: «Скажите ж, сколь велик Творец!»). Но почему только это? Разве из рукотворного произведения, не по шаблону изготовленного, а творческого, мы не можем что-то узнавать об авторе, кроме факта его мастерства? Нельзя ли предположить, что и в отношении Творца что-то нам откроется (Им открыто и ждет только нашего внимания и понимающего усилия) из фундаментального устройства созданного Им мира? Из законов чисел (как предполагали пифагорейцы)? Из физических законов? Из архетипов, заложенных в основание человеческого мира? (Здесь еще и дополнительное обстоятельство: мы-то созданы «по образу и подобию» Божьему).
Далее. Как провести границу между тем, что нам открыто Им, и тем, что познаваемо - может быть познано, должно быть познано - нами? Иоанн ссылается на Дионисия, «О божественных именах», где написано так: «да будет у нас правилом обнаруживать истинный смысл того, что говорится о Боге, “не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении движимой духом силы” (ср. 1 Кор. 2, 4) богословов, каковое невыразимо и непостижимо соединяет нас с невыразимым и непостижимым гораздо лучше, чем это доступно нашей словесной и умственной силе и энергии». Проверил. Апостол, говоря о своем слове и своей проповеди говорит, что они «не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» и добавляет: «чтобы вера наша [утверждалась] не на мудрости человеческой, но на силе Божией». Так что чему противопоставляется? То, что от Бога, тому, что от познающего. А мудрость (человеческая) от кого? Можем ли мы хоть что-то понять без Божией помощи? Хотел написать: нет, и вдруг понял, что можем. Наш ум отпущен на свободу! И может познавать в том числе и то, что познания не заслуживает, и то, что познавать прямо-таки не след (что это может быть, оставим пока без рассмотрения). А вот Бога познать сверх открытого не может.
Добавлю еще из Дионисия: «Божественное открывает Себя и бывает воспринимаемо в соответствии со способностью каждого из умов [букв. соразмерно каждому из умов], причем богоначальная благость в спасительной справедливости подобающим божеству образом отделяет безмерность как невместимую от измеримого». Комментатор поясняет: «Знание о Боге ведь безмерно, но мы-то нуждаемся в мере. Ведь если бы нам было открыто непомерно, нам бы не спастись, - как и телесному оку не выдержать прямого взгляда на солнце».
Тут иначе не понять, как то, что богопознание доступно нам в разной мере. В зависимости от чего? Не от того, что принято считать «человеческой мудростью» - об этом сказано ясно. Каким должен быть ум (или весь человек?), чтобы ему было открыто и им было воспринято «божественное»? Чистым? Верно направленным? Во всяком случае, все указывает на аскетику.
На сегодня хватит.
Под катом текст 1-й главы.
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава I
О том, что Божество непостижимо и что не должно с излишним любопытством доискиваться того, что не предано нам святыми пророками, апостолами и евангелистами.
БОГА никтоже виде николиже. Единородный Сын, сый в лоне Отчи, той исповеда (Ин. 1, 18). Итак, Божество неизреченно и непостижимо; ибо никтоже знает Отца, токмо Сын, ни Сына, токмо Отец (Мф. 11, 27). Также и Дух Святый ведает Божие, подобно тому как дух человеческий знает то, что в человеке (1 Кор. 2, 11). Кроме же Самого первого и блаженного Существа, никто никогда не познал Бога, разве только тот, кому Он сам открыл, - никто не только из людей, но даже и из премирных Сил, из самих, говорю, Херувимов и Серафимов.
Однако Бог не оставил нас в совершенном неведении; ибо познание о том, что Бог есть, Он Сам насадил в природе каждого. И само создание мира, его сохранение и управление возвещают величие Божества (Прем. 13, 5). Сверх того, Бог, сперва чрез закон и пророков, потом через Единородного Сына Своего, Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа сообщил нам познание о Себе, какое мы можем вместить. Поэтому все, что предали нам закон и пророки, апостолы и евангелисты, мы принимаем, познаем и почитаем [1]; а выше того ничего не испытываем. Ибо если Бог благ, то Он и податель всякого блага, и непричастен ни зависти, ни другой какой страсти [2], ибо зависть не сродна естеству Божию как бесстрастному и единому благому. А поэтому Он как всеведущий и промышляющий о благе каждого то, что нам потребно знать, открыл нам, а чего не можем понести, о том умолчал. Этим мы и должны быть довольны, в этом пребывать и не преступать пределов вечных (Притч 22, 28) и предания Божия.
[1] Дионисий Ареопагит. Об именах Божиих, 1 Migne, s. gr., t. III, coll 609-613.
[2] Григорий Богослов, слово 28. Migne, s. gr., t. XXXVI, col. 40. Перев. Моск. Дух. Академии, ч. III (1889), стр. 21.
Итак, что сказано?
1. Бога (Отца) не знает никто, кроме Сына и Духа. Для твари (для нас и даже для ангелов) он непознаваем.
2. Мы знаем о Нем то, что Он нам открыл и открывает - через устройство Им созданного, через Христа и через боговдохновенных учителей.
3. Сверх этого мы знать не можем и не должны «преступать пределов вечных».
Вполне, на первый взгляд, понятная формула. Но только на первый.
Во-первых, с естественным богопознанием не все понятно. Преп. Иоанна, вроде бы, надо понимать так, что о Боге из наблюдения мира мы выносим лишь знание Его величия (ср. богословие М.В.Ломоносова: «Скажите ж, сколь велик Творец!»). Но почему только это? Разве из рукотворного произведения, не по шаблону изготовленного, а творческого, мы не можем что-то узнавать об авторе, кроме факта его мастерства? Нельзя ли предположить, что и в отношении Творца что-то нам откроется (Им открыто и ждет только нашего внимания и понимающего усилия) из фундаментального устройства созданного Им мира? Из законов чисел (как предполагали пифагорейцы)? Из физических законов? Из архетипов, заложенных в основание человеческого мира? (Здесь еще и дополнительное обстоятельство: мы-то созданы «по образу и подобию» Божьему).
Далее. Как провести границу между тем, что нам открыто Им, и тем, что познаваемо - может быть познано, должно быть познано - нами? Иоанн ссылается на Дионисия, «О божественных именах», где написано так: «да будет у нас правилом обнаруживать истинный смысл того, что говорится о Боге, “не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении движимой духом силы” (ср. 1 Кор. 2, 4) богословов, каковое невыразимо и непостижимо соединяет нас с невыразимым и непостижимым гораздо лучше, чем это доступно нашей словесной и умственной силе и энергии». Проверил. Апостол, говоря о своем слове и своей проповеди говорит, что они «не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» и добавляет: «чтобы вера наша [утверждалась] не на мудрости человеческой, но на силе Божией». Так что чему противопоставляется? То, что от Бога, тому, что от познающего. А мудрость (человеческая) от кого? Можем ли мы хоть что-то понять без Божией помощи? Хотел написать: нет, и вдруг понял, что можем. Наш ум отпущен на свободу! И может познавать в том числе и то, что познания не заслуживает, и то, что познавать прямо-таки не след (что это может быть, оставим пока без рассмотрения). А вот Бога познать сверх открытого не может.
Добавлю еще из Дионисия: «Божественное открывает Себя и бывает воспринимаемо в соответствии со способностью каждого из умов [букв. соразмерно каждому из умов], причем богоначальная благость в спасительной справедливости подобающим божеству образом отделяет безмерность как невместимую от измеримого». Комментатор поясняет: «Знание о Боге ведь безмерно, но мы-то нуждаемся в мере. Ведь если бы нам было открыто непомерно, нам бы не спастись, - как и телесному оку не выдержать прямого взгляда на солнце».
Тут иначе не понять, как то, что богопознание доступно нам в разной мере. В зависимости от чего? Не от того, что принято считать «человеческой мудростью» - об этом сказано ясно. Каким должен быть ум (или весь человек?), чтобы ему было открыто и им было воспринято «божественное»? Чистым? Верно направленным? Во всяком случае, все указывает на аскетику.
На сегодня хватит.