Аристотель о счастье и о том, как ухватить его сущность
"Быть же счастливым и вести жизнь блаженную и прекрасную зависит, по-видимому, больше всего от трех вещей, которые кажутся самыми желанными: ведь для кого-то высшим благом служит умственная деятельность (phronesis), а для кого-то - добродетель, а еще для кого-то - наслаждение. И по-разному оценивается некоторыми значение этих вещей для счастья: что-то одно признается важнее другого. Так, по мнению одних, умственная деятельность большее благо, чем добродетель, а для других - добродетель выше умственной деятельности, для иных же выше того и другого наслаждение. И одним кажется, что счастливая жизнь слагается из всех трех вещей, другим - что из двух, а третьим - что из одного чего-то".
То есть А., как, насколько помню, и в "Метафизике", отправляется от инвентаризации существующих на сей счет мнений. Но не всех:
"Нет необходимости рассматривать все мнения, которые люди имеют о счастье, поскольку многое мнится и детям, и людям больным и поврежденным в уме, над чем никто здравомыслящий не станет ломать себе голову: тут потребны не доводы, а для одних время, чтобы достичь зрелого возраста, для других - наказание со стороны врача или государства, так как лечение лекарствами не легче ударов. В равной мере не стоит рассматривать и мнения большинства людей, необдуманно говорящих обо всем, а особенно о счастье; нелепо, в самом деле, обращаться с рассуждениями к лицам, коим нужны не рассуждения (logoi), а острые ощущения (pathoi). Свои затруднительные вопросы (aporiai, апории) возникают при изучении любого предмета, и ясно, что, когда речь идет о наипрекраснейшем образе жизни и о наиболее полном благоденствии, они тоже встают. Вот эти-то мнения и надо обсуждать, потому что обличения спорящих сторон несут в себе доказательства их доводов (logon apodeikseis)".
То есть имеет смысл рассматривать суждения доказательные, сталкивая их и создавая этим апорию, проблемную ситуацию, когда мы имеем два или более суждений, в равной мере претендующих на истинность.
"Впрочем, большинство спорных и затруднительных вопросов выяснится, если правильно определить, как надо понимать сущность счастья: только ли как какое-то качество души - именно так думали некоторые древние философы, - или должно иметь место не одно это качество, но и действия, согласные с качеством".
Это я выделил. Похоже, это главное: счастье для А. не переживание, не состояние, а действие; в масштабе всей жизни - образ жизни.
И дальше он рассматривает разные варианты проживания жизни:
"Одни и не помышляют о том благоденствии, которое мы имеем в виду, но усилия их направлены на удовлетворение насущных нужд. Это те, например, у кого занятия пошлые (phortikas), связанные с наживой (peri chrematismon), низкие (banausous). Пошлыми я называю дела, которыми занимаются исключительно ради славы (pros doksan monon), низкими - труд ремесленников (hedraias, букв. сидячий) ради заработка, а делами наживы - рыночные сделки и куплю-продажу мелких торговцев. К счастливой же жизни ведут три уже упомянутых человеческих блага: добродетель, умственная деятельность и наслаждение, и соответственно, как мы видим, три образа жизни избираются всеми, кто имеет на то возможность. Это жизнь государственного деятеля (zen politikon), жизнь философа и жизнь наслаждения (zen apolaustikon)".
В переводе Т.А.Миллер последний вариант звучит как "жизнь в погоне за наслаждениями", но, по-моему, это неудачно: нет там никакой "погони", коннотации слова apolaustikon говорят о спокойном вкушении радостей жизни, без каких-либо усилий и жадности. И только в таком понимании этот вариант, мне кажется, может рассматриваться Аристотелем наряду с фронесисом и доброделанием.
"Жизнь философа направлена к познанию (phronesin, лучше: мышлению) и созерцанию истины, жизнь государственного мужа (politikos) - к прекрасным делам, то есть к делам добродетели, а жизнь наслаждения - к удовольствиям тела. Вот почему, как уже говорилось, один человек назовет счастливым одного, другой - другого. Когда Анаксагора из Клазомен спросили: "Кто самый счастливый?" - он ответил: "Ни один из тех, кого ты признаешь таковы, но тот, кто показался бы тебе чудаком".
Да, это тот самый Анаксагор, который первым заговорил об Уме как начале, внесшем порядок в первозданный хаос.
То есть А., как, насколько помню, и в "Метафизике", отправляется от инвентаризации существующих на сей счет мнений. Но не всех:
"Нет необходимости рассматривать все мнения, которые люди имеют о счастье, поскольку многое мнится и детям, и людям больным и поврежденным в уме, над чем никто здравомыслящий не станет ломать себе голову: тут потребны не доводы, а для одних время, чтобы достичь зрелого возраста, для других - наказание со стороны врача или государства, так как лечение лекарствами не легче ударов. В равной мере не стоит рассматривать и мнения большинства людей, необдуманно говорящих обо всем, а особенно о счастье; нелепо, в самом деле, обращаться с рассуждениями к лицам, коим нужны не рассуждения (logoi), а острые ощущения (pathoi). Свои затруднительные вопросы (aporiai, апории) возникают при изучении любого предмета, и ясно, что, когда речь идет о наипрекраснейшем образе жизни и о наиболее полном благоденствии, они тоже встают. Вот эти-то мнения и надо обсуждать, потому что обличения спорящих сторон несут в себе доказательства их доводов (logon apodeikseis)".
То есть имеет смысл рассматривать суждения доказательные, сталкивая их и создавая этим апорию, проблемную ситуацию, когда мы имеем два или более суждений, в равной мере претендующих на истинность.
"Впрочем, большинство спорных и затруднительных вопросов выяснится, если правильно определить, как надо понимать сущность счастья: только ли как какое-то качество души - именно так думали некоторые древние философы, - или должно иметь место не одно это качество, но и действия, согласные с качеством".
Это я выделил. Похоже, это главное: счастье для А. не переживание, не состояние, а действие; в масштабе всей жизни - образ жизни.
И дальше он рассматривает разные варианты проживания жизни:
"Одни и не помышляют о том благоденствии, которое мы имеем в виду, но усилия их направлены на удовлетворение насущных нужд. Это те, например, у кого занятия пошлые (phortikas), связанные с наживой (peri chrematismon), низкие (banausous). Пошлыми я называю дела, которыми занимаются исключительно ради славы (pros doksan monon), низкими - труд ремесленников (hedraias, букв. сидячий) ради заработка, а делами наживы - рыночные сделки и куплю-продажу мелких торговцев. К счастливой же жизни ведут три уже упомянутых человеческих блага: добродетель, умственная деятельность и наслаждение, и соответственно, как мы видим, три образа жизни избираются всеми, кто имеет на то возможность. Это жизнь государственного деятеля (zen politikon), жизнь философа и жизнь наслаждения (zen apolaustikon)".
В переводе Т.А.Миллер последний вариант звучит как "жизнь в погоне за наслаждениями", но, по-моему, это неудачно: нет там никакой "погони", коннотации слова apolaustikon говорят о спокойном вкушении радостей жизни, без каких-либо усилий и жадности. И только в таком понимании этот вариант, мне кажется, может рассматриваться Аристотелем наряду с фронесисом и доброделанием.
"Жизнь философа направлена к познанию (phronesin, лучше: мышлению) и созерцанию истины, жизнь государственного мужа (politikos) - к прекрасным делам, то есть к делам добродетели, а жизнь наслаждения - к удовольствиям тела. Вот почему, как уже говорилось, один человек назовет счастливым одного, другой - другого. Когда Анаксагора из Клазомен спросили: "Кто самый счастливый?" - он ответил: "Ни один из тех, кого ты признаешь таковы, но тот, кто показался бы тебе чудаком".
Да, это тот самый Анаксагор, который первым заговорил об Уме как начале, внесшем порядок в первозданный хаос.