На предпоследних страницах "Анны Карениной" ясно увиделось различие: у Достоевского скандал разрешает ситуацию - умилением, покаянием или крахом отношений. Ну да, именно: катарсисом. У Толстого он загоняет беду глубже, в безысходность. Я как-то без особого сочувствия следил за страданиями Анны, но сейчас, в конце, вместе с нею испытываешь как будто удушье: петля стягивается... Несочувствие было, потому что не моё, очень уж женское. Но в конце невозможно уклониться, не стать отчасти Анной.