Р в ММК 17: ОГ о смысле и структуре сознания 13
Генисаретский. Итак, мы остановились на типологической проработке определенной парадигмы. Прошлое занятие мы закончили на рассмотрении функции постоянного продуцирования. Сегодня я отметил, что само продуцирование является понятием из определенной парадигмы, описывающей деятельность. В эту парадигму входят, кроме продуцирования, репродуцирование, и моменты, связанные с употреблением и распределением продукта. Эту включенность в парадигму я проработал в связи с противопоставленностью продуцирования и репродуцирования. В частности, при этом были названы такие две интенции способности, как субъективация культурных значений, т.е. перевод деятельности из модуса культуры в модус субъекта, и обратное, означение или аккультурация некоторой субъективной формы деятельности.
Теперь я хочу рассмотреть, что означает субъективация культурных целостностей. За этой направленностью способности скрывается определенный механизм развития функциональной структуры сознания, во-первых, и механизм движения культуры во времени, во-вторых. Утверждается, что сами способности можно рассматривать, как субъективированные культурные целостности.
В теле культуры можно видеть множество смыслозначащих целостностей. Тем самым я предлагаю рассматривать культуру не как одну целостность, а видеть в ней множество целостностей, которые структурно можно идентифицировать с разными структурами, элементами, процессами, это не важно. Итак, культура в этом смысле представляет собой множество целостностей, которые между собой находятся в отношении соцелостностей. А способности можно рассматривать как субъективацию этих культурных целостностей. Тем самым задана возможность рассмотрения того, как развивается функциональная структура сознания. Деятельность, поскольку она является смыслообразующей, мыслящей деятельностью, изменяет, перераспределяет центры целостности в культуре. Она переструктурирует ее, решает какие-то культурные задачи. Или просто в культуре проходят естественные культурные процессы. Все эти искусственные и естественные процессы имеют своим результатом изменение этих соцелостностей культуры. А тем самым, если происходит параллельная субъективация, то изменяется по своему, так сказать, составу и идеальному содержанию, и функциональная структура сознания. Тем самым, с точностью до отношения «субъективация - десубъективация» функциональная структура сознания сама есть своеобразный культурный цикл. Отправляясь от одной интенции или направленности способности, от интенции субъективирования, как перевода репродуктивных культурных значений в субъективности и определенности, мы указываем на определенный (по-видимому, не единственный) механизм генезиса структуры сознания. Онтологическая неясность здесь должна заключаться в механизме субъективации, который я на этом этапе рассуждения не раскрываю, ибо само противопоставление культуры и субъекта зафиксировано типологически и не имеет системного выражения. Но, поскольку каждому типологическому отношению соответствует множество системных выражений, это создает неопределенность для системного понимания того, что такое субъективация. Если же осмыслить его пока только как простое отношение, то уже можно видеть, каким образом функциональная структура изменяется. В этом генезисе есть два момента. Первый - это то, что деятельность является смыслообразующей и имеет своим результатом изменение целостности культуры. Во-вторых, что через субъективацию это отображается в функциональной структуре, и она тем самым изменяется.
[[Что нам рассказывает ОГ - попробую резюмировать и пояснить.
1. Как устроена культура? Если при обычном введении культуры через схему воспроизводства деятельности ограничиваются утверждение, что культура есть пространство трансляции норм и образцов (реализующихся в социетальном пространстве), то ОГ усматривает в культуре множество «смыслозначащих целостностей», связанных между собой отношениями «соцелостности». Понятия «целостность» и «соцелостность» далее, в ответ на вопросы, обсуждаются подробно. Сейчас же я только отмечу, что «целостность» для ОГ сопряжена с осмысленностью: только про целое можно говорить, что в нем есть смысл.
2. Деятельность переструктурирует культуру - это можно поставить в соответствие тому, что в текстах ГП было названо «культуротехникой»; но у ОГ за этим стоит представление о «мыслящем» характере деятельности. «Деятельность как соцелостность "ранее-почитавшегося-практическим-действием" и "ранее-числившегося-отвлеченным-мышлением" в состоянии псевдо-генетического-настоящего не может, конечно, делиться на деятельность и мышление (практику и теорию - как у них)» - это из материалов ОГ к близкому по времени докладу «Типология системной деятельности»; «у них» - это, как я понимаю, у марксистов.
3. Параллельно изменению культуры под влиянием деятельности происходит встречный процесс субъективации культурных целостностей и за счет этого развитие функциональной структуры сознания, способностей. Способность есть субъективированная культурная целостность. Тем самым образуется своего рода цикл взаимодействия культуры и деятельности в модусе субъекта.
4. При этом ОГ оговаривает, что сознательно допускает «онтологическую неясность», поскольку все понятия вводятся чисто типологически, без «системного выражения». Соответственно, термины системной парадигмы - «процесс», «структура» - здесь используются без онтологического содержательного наполнения, «авансом», как он выразится ниже.
С типологическими разработками ОГ предстоит разбираться]].
Костеловский. А разве ты говорил что-либо о функциональной структуре сознания?
Генисаретский. Пока я говорил только о способностях, а о функциональной структуре буду говорить позже. А сейчас, чтобы интенция на субъективацию не повисла в воздухе, я подкрепляю ее тем, что из нее будет следовать определенный механизм развития структуры сознания.
-- Не является ли представление о продуцировании в социологическом смысле превращенной формой продуцирования в культурном смысле?
Генисаретский. На данном этапе своего развития я предпочитаю считать трансляцию и коммуникацию независимыми действительностями, а подчинять одно другому в соотношении сущности и явления - это пережиток нового левого радикализма.
[[«Превращенная форма» - видимые зависимости и эффекты, являющиеся следствием скрытых от наблюдения внутренних отношений сложного системного объекта. Понятие было введено Марксом в его исследовании товарно-денежных отношений; у нас им много занимался Мамардашвили - см. http://rumagic.com/ru_zar/sci_philosophy/mamardashvili/6/j61.html
Под «новым левым радикализмом» ОГ понимает попытку сведения производства к культуре - по аналогии со сведением культуры (как «надстройки») к производственным отношениям у старых левых радикалов, марксистом]].
Костеловский. …
Генисаретский. Сначала я ставлю способность в ряд с понятиями культуры, субъекта и традиции, как форм деятельности, задавая определенный идеальный тип. А потом уже, авансом, и способность, таким образом типологически заданную, функционализирую в структуру и говорю о том механизме развития, который из этого следует.
Щедровицкий. А в какой действительности ты можешь сделать утверждение, что происходит перераспределение целостностей культуры?
Генисаретский. Это утверждение логико-феноменологическое.
Щедровицкий. А каковы компоненты или элементы той действительности, в которой это утверждение может быть сделано?
Генисаретский. Составляющими этой логико-феноменологической действительности являются понятия целостности и со-целостности. Это утверждение не имеет отношения к вопросу о соотношении субъекта, способности и культуры. Мы берем культуру и парадигму «целостность -соцелостность», и говорим, что культура здесь представляется не как структура с элементами, а как множество целостностей, находящихся в отношении соцелостности. Дальше мы вспоминаем о субъективации, и здесь я делаю радикальное утверждение о том, что субъективация культурной целостности и есть способность.
А соцелостности культуры соответствует функциональная структура сознания. С точностью до того, что это, как я сказал, аванс.
[[Характерная для ОГ «игра в бисер» (роман Гессе, кстати, вышел по-русски в 1969-м): свободная манипуляция подходами, наложение смысловых парадигм - без обращения к онтологическому содержанию]].
-- А что такое вхождение целостностей в соцелостность?
Генисаретский. Это, опять-таки, забегание вперед, но здесь уместное. Я рассматриваю целостность и единство как феномены с точностью до противопоставления внешнего и внутреннего. Когда говорят о целостности, то всегда имеют в виду внутреннюю целостность, а не ту единственность, которая предполагается за понятием элемента во множестве. То, что с внешней точки зрения выступает как внешне-единое, то с внутренней точки зрения выступает как целостное. А понятие соцелостности - это аналог понятия структуры для внутренней точки зрения. Это - определенное сродство через внутреннее, а не через внешнее.
Щедровицкий. Получается, что все, сказанное тобой, мы должны трактовать как следствие аналитического типа. Фактически, ты высказываешь все время одну и ту же тавтологию. Ты постулируешь перераспределение культурных соцелостностей.
[[Смысл замечания ГП: ОГ ограничивается аналитическими (в кантовском смысле) суждениями, т.е. тавтологическими, не выходящими к новому содержанию]].
Генисаретский. Я его не постулирую. Я его считаю результатом культуросообразных функций деятельности. Оно возникает из-за того, что деятельность обладает функциями по отношению к системе культуры.
Костеловский. Целостности не порождаются и не утрачиваются…
Генисаретский. Как формы они всегда существуют. Они новые по своему предметному содержанию, но они всегда есть.
Костеловский. Перераспределение - это сохранение чего-то…
Генисаретский. Сохранение формы. Тут, разумеется, нет такой константы, такой целостности, которая «делится». Утверждается лишь, что культура всегда, по понятию своему, конструктивна, есть соцелостность. А какие целостности будет она в себя включать - это зависит от конкретного культурно-исторического состояния. Например, будет ли там познание или познавание, - это зависит не от механизма культуры и от аккультурации, а от определенного культурно-исторического состояния.
[[Культурные «смыслозначащие» целостности, утверждает ОГ, появляются в культуре и уходят из нее в результате действия не внутрикультурных механизмов, а исторических процессов, происходящих в обществе, деятельности и естественных процессов]].
Костеловский. Но структура-то меняется…
Генисаретский. Я сейчас отвечу на ваши вопросы с другой стороны. У всего этого есть еще негативный пафос. Он состоит в том, что над всем этим процессом сознание все еще не властно. Ибо утверждается, что источником перераспределения этих целостностей является вся деятельность в целом и ее культуросообразные функции. А в каждом состоянии эта соцелостность через субъективацию (а субъект есть форма деятельности) отображается в функциональную структуру сознания. А те процессы смыслообразования, которые протекают в сознании, непосредственного входа в эту соцелостность вообще не имеют.
Щедровицкий. А как же тогда происходит перераспределение?
Генисаретский. Деятельность действует; действуя, она перераспределяет все; это субъективируется и становится в сознании функциональной структурой.
Костеловский. …
Генисаретский. Тот же смысл, что и в перекладывании денег из кармана одного человека в карман другого. Деньги сохраняются, поскольку есть механизм товарно-денежных отношений.
Щедровицкий. В культуре нет твоих отдельных карманов, так что аналогия не годится.
Генисаретский. Я и говорю, что это все не так, это имеет лишь негативный смысл.
[[Не могу сказать, что понял. Но здесь что-то важное для ОГ об отношениях сознания, деятельности и культуры. Спросить его о месте «бессознательного»]].
Щедровицкий. Итак, есть понятие культуры, которое каким-то образом задает само собой и через себя какую-то целостность и соцелостность. Имеется понятие деятельности, которое лежит вне этой культуры…
Генисаретский. Нет, не так. Такого нет. Есть деятельность и заданы четыре типологические модуса ее существования: культура, субъект, традиция и способность.
Щедровицкий. Меня устроит и такой вариант: есть деятельность, в которой есть продуцирующий механизм…
Генисаретский. Нет такого…
Щедровицкий. Уберу и это - есть деятельность…
Розин. Есть деятельность. Интонация исключает продолжение. (Смех).
Щедровицкий. Итак, есть культура, субъект, традиция и способность, противопоставленные друг другу как модусы деятельности. Есть целостность и соцелостность - чего?
Генисаретский. Есть логико-феноменологическая парадигма, которая сама по себе осмыслена в логике и феноменологии. Целостность и соцелостность как отношение между разными целостностями. Теперь эту парадигму мы применяем к одному из модусов - к культуре, и утверждаем, что культура есть соцелостность, соотносящая между собой разные целостности.
Щедровицкий. И теперь я выдвигаю гипотезу, что дальше вы делаете два хитро связанных между собой хода. Вы, условно говоря, постулировали распределение целостностей и соцелостностей культуры.
Генисаретский. Нет, сама по себе целостность с категорией процесса никак не связана. Для того, чтобы их связать, я делаю еще одно утверждение: что в целом все культурные функции деятельности являются тем источником…
Щедровицкий. Не понимаю. Есть культура, как модус деятельности. Что значат слова о «культурных функциях деятельности»?
Генисаретский. Субстанция является единственной и самодостаточной причиной всего. И поэтому вполне естественно полагать, что некое изменение в одном из модусов происходит по причине этой самодостаточной субстанции, т.е. деятельности. А все недоразумения возникают потому, что мы налагаем типологическую схему на системно-структурные представления об одноименных сущностях, а этого делать не надо…
Щедровицкий. Об этом я вас все время и спрашиваю. Есть деятельность и ее четыре модуса. Отношения между деятельностью и модусом очень сложны и требуют еще своего разъяснения. Затем вы вводите категорию целостности и соцелостности и накладываете ее на один из модусов - на культуру. Что при этом происходит с другими модусами, мы пока себе не представляем. И я спрашиваю: означает ли накладывание категории целостности и соцелостности на один из модусов, что мы эту категорию накладываем на саму субстанцию?
Генисаретский. Не означает.
Щедровицкий. Но тогда мы не знаем, будет ли модус, причастный категории «целостность - соцелостность», т.е. культура, передавать что бы то ни было другим модусам.
Генисаретский. А она сама ничего и не передает.
Щедровицкий. И никаких связей между модусами мы не задали?
Генисаретский. Не задали. Все понятия заданы только типологически. Но одно можно сказать - что источником изменения является сама субстанция.
Щедровицкий. Из типологии это не следует.
Генисаретский. Типология здесь не при чем.
Щедровицкий. Источником чего? Ведь изменения тоже еще нужно задать…
Генисаретский. Ничего не нужно задавать, субстанция является источником изменений, ибо она самодостаточна. Это, в данном случае, является характеристикой отношения между субстанцией и модусами.
[[Здесь вредитель Папуш вставил свое примечание: Последняя фраза - реакция на длинный спор об отношении в разных системах - «по Декарту», «по элеатам» и т.п., который мы опускаем]].
Щедровицкий. Итак, все явления в модусах имеют своим источником саму субстанцию. Странно, но примем.
Генисаретский. Итак, соцелостность культуры начинает двигаться по причине деятельности. И источником этого движения является сама деятельность.
Щедровицкий. А почему мы не можем сказать, что, наложив категорию «целостность - соцелостность» на культуру, мы увидели, что она неподвижна? И далее, что источником этой неподвижности является деятельность.
Генисаретский. В соответствии с определением (источник движения), неподвижность здесь может быть рассмотрена лишь как частный случай движения.
Щедровицкий. Итак, субстанция либо движет, либо оставляет в покое.
Генисаретский. Теперь мы смотрим на типологическую схему. Выделяем способность. И видим, что одна из двух ее направленностей - субъективировать культурную форму. (Это не следует из предыдущего, это мы уже раньше зафиксировали по другим причинам).
Способность субъективирует то содержание, которое мыслится за понятием культуры.
Щедровицкий. Я хочу подчеркнуть, - и в этом подоплека моих вопросов и возражений, что вы задали культуру как один из модусов деятельности, в оппозиции ко всем остальным.
Генисаретский. На следующем шаге мы соединяем эти две позиции и высказываем утверждение о том, что сами способности являются субъективациями культурных целостностей, а изменение этих целостностей в соцелостности культуры по причине движения деятельности является причиной развития и переструктурации функциональной структуры сознания. Напоминаю, что все это нужно понимать с точностью до того, что само понятие функциональной структуры мы еще не ввели.
Щедровицкий. Важное ограничение. Я хочу обратить внимание на то, что мы можем задать самые разные отношения между целостностями модуса культуры и целостностями и соцелостностями способностей…
Генисаретский. Такого нет. Нигде больше нет целостностей и соцелостностей. Пока нигде.
Щедровицкий. Тогда нужно считать, что субъективируются культурные значения безотносительно к характеристикам целостности и соцелостности.
Розин. Как раз перевод культурных целостностей и предполагается в акте субъективации.
Щедровицкий. Это предполагает задание соответствующего референта целостности и соцелостности на субъекте.
Генисаретский. Нет. Заметьте разницу в категориальных характеристиках. Есть субъект и субъективация как то, что осуществляет перевод. Я оговорился, что механизм субъективации мы сейчас не рассматриваем. Есть перевод одного в другое: одно - это культура, другое - функциональная структура сознания, состоящая из способностей. Каждая из способностей, составляющих функциональную структуру сознания, категорирована как способность, т.е. как один из наших модусов. Соцелостность культуры отображается в функциональную структуру сознания.
[[Опять все то же столкновение. Для ГП то, что нечто из культуры субъективируется, с необходимостью означает присутствие в субъекте референта того, что субъективируется; для ОГ - это табуированная им для данного этапа онтологизация]].
Щедровицкий. Здесь вспоминается доклад Дубровского о макрокультуре и микрокультуре.
[[Дискуссия, в рамках которой был сделан упоминаемый доклад В.Я.Дубровского, состоялась в феврале 1968 г. и была посвящена развитию и деятельности]].
А фактически, это проблема структуры индивидуального сознания и реализации в нем целостностей и соцелостностей культуры. Но меня интересует сейчас логически, как по этому каналу субъективации будет передаваться структурированность культуры на целостности и соцелостности.
Генисаретский. Ей будет соответствовать определенная структурированность сознания.
Щедровицкий. Я и спрашиваю, как будет соответствовать, накладываются ли здесь какие-то определенные требования. Или, скажем, изоморфизмы в принципе отвергаются.
Генисаретский. Я ведь не рассматриваю механизма субъективации и предмета субъективации. Кроме того, культура здесь рассматривается не как структура.
Розин. В один из моментов Олег четко сказал, что есть точечное соответствие. Целостности субъективируются в способности, но нет соответствия, т.е. изоморфизма, между соцелостностью культуры и функциональной структурой сознания. И непрерывность точечного действия обеспечивает непрерывное перераспределение.
Щедровицкий. Но тогда получается, что любая форма субъективации культуры не имеет никакого отношения к культуре, что перераспределение культуры происходить в принципе не может.
Генисаретский. Так перераспределение культуры происходит не по этой причине, не в связи с субъективацией, а по другой причине.
Щедровицкий. Происходит перераспределение деятельности как субстанции, на уровне модуса, но никакого перераспределения культуры не получается.
Генисаретский. Здесь нет альтернативы. В культуре происходит перераспределение целостностей, а в деятельности - перераспределение содержаний. В результате субъективации не получается перераспределение целостностей, она для этого не предназначена. Субъективация отображает распределение целостностей культуры в сознании.
Щедровицкий. Но ты ведь утверждал, что субъективация культуры приводит к распределению и перераспределению целостностей культуры. И я так и понимаю дело эмпирически.
Генисаретский. Нет, нет и нет. Перераспределение целостностей есть процесс внутри культуры, происходящий по причине изменения деятельности. А субъективация лишь отображает это изменение в сознании…
Щедровицкий. Но ведь не пассивно…
Генисаретский. Это вопрос открытый. Что такое субъективация, естественный ли это процесс или это особая деятельность, - это вопрос открытый.
Щедровицкий. Я не это имел в виду. Все это причастно субъективации деятельности, субъективации культурных целостностей…
Генисаретский. Строгое утверждение таково: каждая целостность, входящая в соцелостность культуры, субъективируется в самостоятельную способность, а все они образуют функциональную структуру сознания.
Щедровицкий. Почему целостности субъективируются, а не агломерации культурных значений?
Генисаретский. Культурные значения относятся к гораздо более низкому уровню культурного бытия, и с ними способности оперируют.
Щедровицкий. Так все-таки, почему целостности субъективируются? Не происходит ли здесь «обмен», т.е. закладывание того, что должно быть получено?
<…>
Щедровицкий. Почему субъективируются сразу-таки целостности?
Генисаретский. Я понимаю Ваш благородный гнев, но он является логическим следствием вашей ненависти к сознанию. Потому, что оно есть.
Щедровицкий. Не знаю я этого. Сколько не глядел, ни разу не увидел. (Смех).
Теперь я хочу рассмотреть, что означает субъективация культурных целостностей. За этой направленностью способности скрывается определенный механизм развития функциональной структуры сознания, во-первых, и механизм движения культуры во времени, во-вторых. Утверждается, что сами способности можно рассматривать, как субъективированные культурные целостности.
В теле культуры можно видеть множество смыслозначащих целостностей. Тем самым я предлагаю рассматривать культуру не как одну целостность, а видеть в ней множество целостностей, которые структурно можно идентифицировать с разными структурами, элементами, процессами, это не важно. Итак, культура в этом смысле представляет собой множество целостностей, которые между собой находятся в отношении соцелостностей. А способности можно рассматривать как субъективацию этих культурных целостностей. Тем самым задана возможность рассмотрения того, как развивается функциональная структура сознания. Деятельность, поскольку она является смыслообразующей, мыслящей деятельностью, изменяет, перераспределяет центры целостности в культуре. Она переструктурирует ее, решает какие-то культурные задачи. Или просто в культуре проходят естественные культурные процессы. Все эти искусственные и естественные процессы имеют своим результатом изменение этих соцелостностей культуры. А тем самым, если происходит параллельная субъективация, то изменяется по своему, так сказать, составу и идеальному содержанию, и функциональная структура сознания. Тем самым, с точностью до отношения «субъективация - десубъективация» функциональная структура сознания сама есть своеобразный культурный цикл. Отправляясь от одной интенции или направленности способности, от интенции субъективирования, как перевода репродуктивных культурных значений в субъективности и определенности, мы указываем на определенный (по-видимому, не единственный) механизм генезиса структуры сознания. Онтологическая неясность здесь должна заключаться в механизме субъективации, который я на этом этапе рассуждения не раскрываю, ибо само противопоставление культуры и субъекта зафиксировано типологически и не имеет системного выражения. Но, поскольку каждому типологическому отношению соответствует множество системных выражений, это создает неопределенность для системного понимания того, что такое субъективация. Если же осмыслить его пока только как простое отношение, то уже можно видеть, каким образом функциональная структура изменяется. В этом генезисе есть два момента. Первый - это то, что деятельность является смыслообразующей и имеет своим результатом изменение целостности культуры. Во-вторых, что через субъективацию это отображается в функциональной структуре, и она тем самым изменяется.
[[Что нам рассказывает ОГ - попробую резюмировать и пояснить.
1. Как устроена культура? Если при обычном введении культуры через схему воспроизводства деятельности ограничиваются утверждение, что культура есть пространство трансляции норм и образцов (реализующихся в социетальном пространстве), то ОГ усматривает в культуре множество «смыслозначащих целостностей», связанных между собой отношениями «соцелостности». Понятия «целостность» и «соцелостность» далее, в ответ на вопросы, обсуждаются подробно. Сейчас же я только отмечу, что «целостность» для ОГ сопряжена с осмысленностью: только про целое можно говорить, что в нем есть смысл.
2. Деятельность переструктурирует культуру - это можно поставить в соответствие тому, что в текстах ГП было названо «культуротехникой»; но у ОГ за этим стоит представление о «мыслящем» характере деятельности. «Деятельность как соцелостность "ранее-почитавшегося-практическим-действием" и "ранее-числившегося-отвлеченным-мышлением" в состоянии псевдо-генетического-настоящего не может, конечно, делиться на деятельность и мышление (практику и теорию - как у них)» - это из материалов ОГ к близкому по времени докладу «Типология системной деятельности»; «у них» - это, как я понимаю, у марксистов.
3. Параллельно изменению культуры под влиянием деятельности происходит встречный процесс субъективации культурных целостностей и за счет этого развитие функциональной структуры сознания, способностей. Способность есть субъективированная культурная целостность. Тем самым образуется своего рода цикл взаимодействия культуры и деятельности в модусе субъекта.
4. При этом ОГ оговаривает, что сознательно допускает «онтологическую неясность», поскольку все понятия вводятся чисто типологически, без «системного выражения». Соответственно, термины системной парадигмы - «процесс», «структура» - здесь используются без онтологического содержательного наполнения, «авансом», как он выразится ниже.
С типологическими разработками ОГ предстоит разбираться]].
Костеловский. А разве ты говорил что-либо о функциональной структуре сознания?
Генисаретский. Пока я говорил только о способностях, а о функциональной структуре буду говорить позже. А сейчас, чтобы интенция на субъективацию не повисла в воздухе, я подкрепляю ее тем, что из нее будет следовать определенный механизм развития структуры сознания.
-- Не является ли представление о продуцировании в социологическом смысле превращенной формой продуцирования в культурном смысле?
Генисаретский. На данном этапе своего развития я предпочитаю считать трансляцию и коммуникацию независимыми действительностями, а подчинять одно другому в соотношении сущности и явления - это пережиток нового левого радикализма.
[[«Превращенная форма» - видимые зависимости и эффекты, являющиеся следствием скрытых от наблюдения внутренних отношений сложного системного объекта. Понятие было введено Марксом в его исследовании товарно-денежных отношений; у нас им много занимался Мамардашвили - см. http://rumagic.com/ru_zar/sci_philosophy/mamardashvili/6/j61.html
Под «новым левым радикализмом» ОГ понимает попытку сведения производства к культуре - по аналогии со сведением культуры (как «надстройки») к производственным отношениям у старых левых радикалов, марксистом]].
Костеловский. …
Генисаретский. Сначала я ставлю способность в ряд с понятиями культуры, субъекта и традиции, как форм деятельности, задавая определенный идеальный тип. А потом уже, авансом, и способность, таким образом типологически заданную, функционализирую в структуру и говорю о том механизме развития, который из этого следует.
Щедровицкий. А в какой действительности ты можешь сделать утверждение, что происходит перераспределение целостностей культуры?
Генисаретский. Это утверждение логико-феноменологическое.
Щедровицкий. А каковы компоненты или элементы той действительности, в которой это утверждение может быть сделано?
Генисаретский. Составляющими этой логико-феноменологической действительности являются понятия целостности и со-целостности. Это утверждение не имеет отношения к вопросу о соотношении субъекта, способности и культуры. Мы берем культуру и парадигму «целостность -соцелостность», и говорим, что культура здесь представляется не как структура с элементами, а как множество целостностей, находящихся в отношении соцелостности. Дальше мы вспоминаем о субъективации, и здесь я делаю радикальное утверждение о том, что субъективация культурной целостности и есть способность.
А соцелостности культуры соответствует функциональная структура сознания. С точностью до того, что это, как я сказал, аванс.
[[Характерная для ОГ «игра в бисер» (роман Гессе, кстати, вышел по-русски в 1969-м): свободная манипуляция подходами, наложение смысловых парадигм - без обращения к онтологическому содержанию]].
-- А что такое вхождение целостностей в соцелостность?
Генисаретский. Это, опять-таки, забегание вперед, но здесь уместное. Я рассматриваю целостность и единство как феномены с точностью до противопоставления внешнего и внутреннего. Когда говорят о целостности, то всегда имеют в виду внутреннюю целостность, а не ту единственность, которая предполагается за понятием элемента во множестве. То, что с внешней точки зрения выступает как внешне-единое, то с внутренней точки зрения выступает как целостное. А понятие соцелостности - это аналог понятия структуры для внутренней точки зрения. Это - определенное сродство через внутреннее, а не через внешнее.
Щедровицкий. Получается, что все, сказанное тобой, мы должны трактовать как следствие аналитического типа. Фактически, ты высказываешь все время одну и ту же тавтологию. Ты постулируешь перераспределение культурных соцелостностей.
[[Смысл замечания ГП: ОГ ограничивается аналитическими (в кантовском смысле) суждениями, т.е. тавтологическими, не выходящими к новому содержанию]].
Генисаретский. Я его не постулирую. Я его считаю результатом культуросообразных функций деятельности. Оно возникает из-за того, что деятельность обладает функциями по отношению к системе культуры.
Костеловский. Целостности не порождаются и не утрачиваются…
Генисаретский. Как формы они всегда существуют. Они новые по своему предметному содержанию, но они всегда есть.
Костеловский. Перераспределение - это сохранение чего-то…
Генисаретский. Сохранение формы. Тут, разумеется, нет такой константы, такой целостности, которая «делится». Утверждается лишь, что культура всегда, по понятию своему, конструктивна, есть соцелостность. А какие целостности будет она в себя включать - это зависит от конкретного культурно-исторического состояния. Например, будет ли там познание или познавание, - это зависит не от механизма культуры и от аккультурации, а от определенного культурно-исторического состояния.
[[Культурные «смыслозначащие» целостности, утверждает ОГ, появляются в культуре и уходят из нее в результате действия не внутрикультурных механизмов, а исторических процессов, происходящих в обществе, деятельности и естественных процессов]].
Костеловский. Но структура-то меняется…
Генисаретский. Я сейчас отвечу на ваши вопросы с другой стороны. У всего этого есть еще негативный пафос. Он состоит в том, что над всем этим процессом сознание все еще не властно. Ибо утверждается, что источником перераспределения этих целостностей является вся деятельность в целом и ее культуросообразные функции. А в каждом состоянии эта соцелостность через субъективацию (а субъект есть форма деятельности) отображается в функциональную структуру сознания. А те процессы смыслообразования, которые протекают в сознании, непосредственного входа в эту соцелостность вообще не имеют.
Щедровицкий. А как же тогда происходит перераспределение?
Генисаретский. Деятельность действует; действуя, она перераспределяет все; это субъективируется и становится в сознании функциональной структурой.
Костеловский. …
Генисаретский. Тот же смысл, что и в перекладывании денег из кармана одного человека в карман другого. Деньги сохраняются, поскольку есть механизм товарно-денежных отношений.
Щедровицкий. В культуре нет твоих отдельных карманов, так что аналогия не годится.
Генисаретский. Я и говорю, что это все не так, это имеет лишь негативный смысл.
[[Не могу сказать, что понял. Но здесь что-то важное для ОГ об отношениях сознания, деятельности и культуры. Спросить его о месте «бессознательного»]].
Щедровицкий. Итак, есть понятие культуры, которое каким-то образом задает само собой и через себя какую-то целостность и соцелостность. Имеется понятие деятельности, которое лежит вне этой культуры…
Генисаретский. Нет, не так. Такого нет. Есть деятельность и заданы четыре типологические модуса ее существования: культура, субъект, традиция и способность.
Щедровицкий. Меня устроит и такой вариант: есть деятельность, в которой есть продуцирующий механизм…
Генисаретский. Нет такого…
Щедровицкий. Уберу и это - есть деятельность…
Розин. Есть деятельность. Интонация исключает продолжение. (Смех).
Щедровицкий. Итак, есть культура, субъект, традиция и способность, противопоставленные друг другу как модусы деятельности. Есть целостность и соцелостность - чего?
Генисаретский. Есть логико-феноменологическая парадигма, которая сама по себе осмыслена в логике и феноменологии. Целостность и соцелостность как отношение между разными целостностями. Теперь эту парадигму мы применяем к одному из модусов - к культуре, и утверждаем, что культура есть соцелостность, соотносящая между собой разные целостности.
Щедровицкий. И теперь я выдвигаю гипотезу, что дальше вы делаете два хитро связанных между собой хода. Вы, условно говоря, постулировали распределение целостностей и соцелостностей культуры.
Генисаретский. Нет, сама по себе целостность с категорией процесса никак не связана. Для того, чтобы их связать, я делаю еще одно утверждение: что в целом все культурные функции деятельности являются тем источником…
Щедровицкий. Не понимаю. Есть культура, как модус деятельности. Что значат слова о «культурных функциях деятельности»?
Генисаретский. Субстанция является единственной и самодостаточной причиной всего. И поэтому вполне естественно полагать, что некое изменение в одном из модусов происходит по причине этой самодостаточной субстанции, т.е. деятельности. А все недоразумения возникают потому, что мы налагаем типологическую схему на системно-структурные представления об одноименных сущностях, а этого делать не надо…
Щедровицкий. Об этом я вас все время и спрашиваю. Есть деятельность и ее четыре модуса. Отношения между деятельностью и модусом очень сложны и требуют еще своего разъяснения. Затем вы вводите категорию целостности и соцелостности и накладываете ее на один из модусов - на культуру. Что при этом происходит с другими модусами, мы пока себе не представляем. И я спрашиваю: означает ли накладывание категории целостности и соцелостности на один из модусов, что мы эту категорию накладываем на саму субстанцию?
Генисаретский. Не означает.
Щедровицкий. Но тогда мы не знаем, будет ли модус, причастный категории «целостность - соцелостность», т.е. культура, передавать что бы то ни было другим модусам.
Генисаретский. А она сама ничего и не передает.
Щедровицкий. И никаких связей между модусами мы не задали?
Генисаретский. Не задали. Все понятия заданы только типологически. Но одно можно сказать - что источником изменения является сама субстанция.
Щедровицкий. Из типологии это не следует.
Генисаретский. Типология здесь не при чем.
Щедровицкий. Источником чего? Ведь изменения тоже еще нужно задать…
Генисаретский. Ничего не нужно задавать, субстанция является источником изменений, ибо она самодостаточна. Это, в данном случае, является характеристикой отношения между субстанцией и модусами.
[[Здесь вредитель Папуш вставил свое примечание: Последняя фраза - реакция на длинный спор об отношении в разных системах - «по Декарту», «по элеатам» и т.п., который мы опускаем]].
Щедровицкий. Итак, все явления в модусах имеют своим источником саму субстанцию. Странно, но примем.
Генисаретский. Итак, соцелостность культуры начинает двигаться по причине деятельности. И источником этого движения является сама деятельность.
Щедровицкий. А почему мы не можем сказать, что, наложив категорию «целостность - соцелостность» на культуру, мы увидели, что она неподвижна? И далее, что источником этой неподвижности является деятельность.
Генисаретский. В соответствии с определением (источник движения), неподвижность здесь может быть рассмотрена лишь как частный случай движения.
Щедровицкий. Итак, субстанция либо движет, либо оставляет в покое.
Генисаретский. Теперь мы смотрим на типологическую схему. Выделяем способность. И видим, что одна из двух ее направленностей - субъективировать культурную форму. (Это не следует из предыдущего, это мы уже раньше зафиксировали по другим причинам).
Способность субъективирует то содержание, которое мыслится за понятием культуры.
Щедровицкий. Я хочу подчеркнуть, - и в этом подоплека моих вопросов и возражений, что вы задали культуру как один из модусов деятельности, в оппозиции ко всем остальным.
Генисаретский. На следующем шаге мы соединяем эти две позиции и высказываем утверждение о том, что сами способности являются субъективациями культурных целостностей, а изменение этих целостностей в соцелостности культуры по причине движения деятельности является причиной развития и переструктурации функциональной структуры сознания. Напоминаю, что все это нужно понимать с точностью до того, что само понятие функциональной структуры мы еще не ввели.
Щедровицкий. Важное ограничение. Я хочу обратить внимание на то, что мы можем задать самые разные отношения между целостностями модуса культуры и целостностями и соцелостностями способностей…
Генисаретский. Такого нет. Нигде больше нет целостностей и соцелостностей. Пока нигде.
Щедровицкий. Тогда нужно считать, что субъективируются культурные значения безотносительно к характеристикам целостности и соцелостности.
Розин. Как раз перевод культурных целостностей и предполагается в акте субъективации.
Щедровицкий. Это предполагает задание соответствующего референта целостности и соцелостности на субъекте.
Генисаретский. Нет. Заметьте разницу в категориальных характеристиках. Есть субъект и субъективация как то, что осуществляет перевод. Я оговорился, что механизм субъективации мы сейчас не рассматриваем. Есть перевод одного в другое: одно - это культура, другое - функциональная структура сознания, состоящая из способностей. Каждая из способностей, составляющих функциональную структуру сознания, категорирована как способность, т.е. как один из наших модусов. Соцелостность культуры отображается в функциональную структуру сознания.
[[Опять все то же столкновение. Для ГП то, что нечто из культуры субъективируется, с необходимостью означает присутствие в субъекте референта того, что субъективируется; для ОГ - это табуированная им для данного этапа онтологизация]].
Щедровицкий. Здесь вспоминается доклад Дубровского о макрокультуре и микрокультуре.
[[Дискуссия, в рамках которой был сделан упоминаемый доклад В.Я.Дубровского, состоялась в феврале 1968 г. и была посвящена развитию и деятельности]].
А фактически, это проблема структуры индивидуального сознания и реализации в нем целостностей и соцелостностей культуры. Но меня интересует сейчас логически, как по этому каналу субъективации будет передаваться структурированность культуры на целостности и соцелостности.
Генисаретский. Ей будет соответствовать определенная структурированность сознания.
Щедровицкий. Я и спрашиваю, как будет соответствовать, накладываются ли здесь какие-то определенные требования. Или, скажем, изоморфизмы в принципе отвергаются.
Генисаретский. Я ведь не рассматриваю механизма субъективации и предмета субъективации. Кроме того, культура здесь рассматривается не как структура.
Розин. В один из моментов Олег четко сказал, что есть точечное соответствие. Целостности субъективируются в способности, но нет соответствия, т.е. изоморфизма, между соцелостностью культуры и функциональной структурой сознания. И непрерывность точечного действия обеспечивает непрерывное перераспределение.
Щедровицкий. Но тогда получается, что любая форма субъективации культуры не имеет никакого отношения к культуре, что перераспределение культуры происходить в принципе не может.
Генисаретский. Так перераспределение культуры происходит не по этой причине, не в связи с субъективацией, а по другой причине.
Щедровицкий. Происходит перераспределение деятельности как субстанции, на уровне модуса, но никакого перераспределения культуры не получается.
Генисаретский. Здесь нет альтернативы. В культуре происходит перераспределение целостностей, а в деятельности - перераспределение содержаний. В результате субъективации не получается перераспределение целостностей, она для этого не предназначена. Субъективация отображает распределение целостностей культуры в сознании.
Щедровицкий. Но ты ведь утверждал, что субъективация культуры приводит к распределению и перераспределению целостностей культуры. И я так и понимаю дело эмпирически.
Генисаретский. Нет, нет и нет. Перераспределение целостностей есть процесс внутри культуры, происходящий по причине изменения деятельности. А субъективация лишь отображает это изменение в сознании…
Щедровицкий. Но ведь не пассивно…
Генисаретский. Это вопрос открытый. Что такое субъективация, естественный ли это процесс или это особая деятельность, - это вопрос открытый.
Щедровицкий. Я не это имел в виду. Все это причастно субъективации деятельности, субъективации культурных целостностей…
Генисаретский. Строгое утверждение таково: каждая целостность, входящая в соцелостность культуры, субъективируется в самостоятельную способность, а все они образуют функциональную структуру сознания.
Щедровицкий. Почему целостности субъективируются, а не агломерации культурных значений?
Генисаретский. Культурные значения относятся к гораздо более низкому уровню культурного бытия, и с ними способности оперируют.
Щедровицкий. Так все-таки, почему целостности субъективируются? Не происходит ли здесь «обмен», т.е. закладывание того, что должно быть получено?
<…>
Щедровицкий. Почему субъективируются сразу-таки целостности?
Генисаретский. Я понимаю Ваш благородный гнев, но он является логическим следствием вашей ненависти к сознанию. Потому, что оно есть.
Щедровицкий. Не знаю я этого. Сколько не глядел, ни разу не увидел. (Смех).