вечер самого длинного дня
...и вот после того, как помоешь пол и выбросишь два пакета бумажек из комнаты, становится легче - включить Coldplay и ухватить в голове фразу про такие "невозможно-голубые" глаза. Первые встречи с некоторыми людьми я и спустя годы могу зарисовать по-кад-ро-во - почему так? Кажется, если бы выключили мир, оставив только неясное ощущение, "бессмертную душу", я и тогда могла бы узнать. Эти некоторые встречи вдобавок еще и случаются будто в декорациях - коробки пряников, черно-белые солнечные блики у карусели, непонятное здание непонятного университета, густой и теплый вечер в Дохе. Мои бриллианты, сконцентрированное предвкушение ever after, в котором и длинные дороги Тосканы, и подсвеченный оранжевым дождь на лобовом стекле такси, и письма одной строкой.
Мою лишенную ритма жизнь "уборки" чуть замедляют, успокаивают движение, вкладывают слова одобрения в короткие телефонные разговоры "по делу" и возвращают к точке отсчета, в которой счастливее всего, но и путь к ней, отчего-то, дольше: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. (1Кор. 13:4-8)»
Мою лишенную ритма жизнь "уборки" чуть замедляют, успокаивают движение, вкладывают слова одобрения в короткие телефонные разговоры "по делу" и возвращают к точке отсчета, в которой счастливее всего, но и путь к ней, отчего-то, дольше: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. (1Кор. 13:4-8)»