Человек и компьютер
Ольга БАЛЛА
Человек и Компьютер: смыслы взаимодействия
Компьютерра. - 2001. - № 12 (389). - 27 марта.
“Электpик и Отвеpтка. Как они влияют дpуг на дpуга?
Какие в пpоцессе pаботы у них складываются взаимоотношения?
Способна ли отвеpтка повлиять на семейные отношения электpика?
Hе pевнуют ли пассатижи отвеpтку
и не теpяются ли со вpеменем в связи с этим
ее откpучивающие/закpучивающие свойства?”
Из диалогов в Сети
“Технические изобретения можно рассматривать
как реактив к нашему самопознанию. ...
В себе и вообще в жизни открываем мы
ещё не осуществленную технику;
в технике - ещё не исследованные стороны жизни.”
П.А. Флоренский
1. От посредника к партнеру, или Органопроекция интеллекта и её особенности
В последние 10-летия только что ушедшего века у человека появился новый партнер по взаимодействию. Появился он вначале в скромной роли: как инструмент и посредник. Но посредник настолько своеобразный, что в традиционные структуры взаимодействия “человек - человек” и “человек - реальность” он постепенно вклинился на правах полноценного третьего. И это стало постепенно менять сразу всех участников этой триады: и людей, и самого партнера-посредника. А уж что произошло с реальностью!... Но - всё по порядку.
Машины, собственно, были посредниками между человеком и реальностью с очень давних пор. Но ситуация стала приобретать много новых черт с тех пор, как этой машиной оказался компьютер. Особенно, когда он стал посредником между человеком и человеком.
В принципе, как средство общения компьютер отнюдь не задумывался. Задачи у него первоначально, в проекте, были совсем другие. Правда, массачусетский чудак Норберт Винер и его единомышленники обсуждали эту идею ещё в конце 40-х - начале 50-х годов, задолго до того, как сложились соответствующие технические возможности, а до появления первой сети (ещё не с большой буквы) оставалось чуть ли не 20 лет (1969), - а в 60-е годы идея начала становиться уже и популярной. Компьютер вначале должен был, грубо говоря, считать, как и видно из его названия. Роль средства коммуникации он себе “присвоил” - а затем сделал главной, а там и культурообразующей.
Произошло при этом нечто чрезвычайно существенное: он - сложнейшая машина - стал предметом повседневного воздействия непрофессионалов. Которые хотели - и по сей день хотят - от него в первую очередь общения (друг с другом и с миром) и игр. Именно в процессе этого и в целях этого компьютер создал нечто совершенно особенное: информационную среду, а с нею и Виртуальную Реальность, которую мы ещё рассмотрим особо. А сам, в свою очередь, превратился чуть ли не в субъект культурного процесса - и уж во всяком случае, в партнера по общению, - который вносит в общение свои особенности, свой ритм. свои интонации... Словом, он стал казаться человеку чем-то весьма самостоятельным.
В том, что компьютер во всё это превратился, ничего неожиданного нет. Всякая техника - проекция, вынесение вовне - и тем самым отчуждение - каких-то человеческих свойств. Испокон веку это были свойства исключительно телесные. П.А. Флоренский неспроста ещё в начале 20 века называл технику проекцией органов тела - “органопроекцией”. Но с возникновением техники компьютерной ситуация изменилась коренным образом. С нею впервые появилась на свет проекция другой части человека. Если не души, то уж во всяком случае - интеллекта. А он, в отличие от прочих частей и способностей человека, представляет если и не человека в целом, то по крайней мере - самое существенное, центральное в нем, без чего он и человеком-то не является. Компьютер моделирует не что-нибудь, а самое что ни на есть “человекообразующее” в человеке. Как же его после этого не очеловечивать?
2. Машина и идеалы
Совершенно неслучайно, что особенно бурное развитие цифровых информационных технологий пришлось как раз на время упадка (всё более прогрессирующего) идеалов Модерна - а для судеб (в том числе и культурных, смысловых) технологий этого рода сие обстоятельство оказалось и определяющим. С одной стороны, эта новая разновидность Машины (проект и идеализация которой были, между прочим, существенной частью проекта Модерна), своего рода пик технократических модерных устремлений, - послужила катализатором процесса “размывания”, дискредитации ценностей Модерна. Это Она отменила границы, сделав информацию всепроникающей и общедоступной (ну, хотя бы теоретически). Это Она - смешением, едва ли не вавилонским, самых различных информационных потоков посрамила претензии Модерна на создание универсальной картины мира, да ещё укрепленной на единых основаниях. Если бы не Она, проклятая, у человека, при всём его цинизме, ничего подобного ни за что не получилось бы!...
А с другой стороны, Машина стала претендовать уже и на то, чтобы стать источником некой альтернативы культурному и смысловому пространству Модерна. Недаром Интернет с его принципиальной антииерархичностью, связанностью-всего-со-всем, доступностью - в пределе - каждому любой информации, неподконтрольностью никому и ничему и анонимностью (свободой!!.. безответственностью!!...) общения и передвижения в нём, и т.п. - оказывается уже и в глазах носителей массового сознания чуть ли не синонимом состояния Постмодерна, во всяком случае - самым адекватным его выражением, воплощением, формой его проживания. И Сеть, и вообще компьютеры (хотя бы компьютерные игры), созданные ими технические возможности в огромной степени формируют именно культуру (а не только цивилизацию) Постмодерна, характерную для нее ценностную “сетку”, - которая без Машины в этой новой ее ипостаси и вовсе не была бы возможной.
И вот тут мы вплотную подходим к проблеме Виртуальной Реальности: настолько центральной, что уже давно ходят разговоры - вполне учёные и авторитетные - о наступающей “виртуализации” всего общества. В какой мере вообще за это ответствен компьютер?..
3. Парадоксы Виртуального: Человек Возможный против Человека Действительного?
Итак, компьютеру удалось нечто совершенно грандиозное: он не просто изменил среду обитания человека, но создал новую - не отменяя старой, а просто “поверх”, параллельно. Будучи проекцией интеллекта, он - проекция и того, частью чего интеллект, строго говоря, является: способности, а, главное, потребности человека создавать альтернативные - вообще параллельные, другие - миры. Грубо говоря: человеку нужно Другое, и он всегда его себе создавал. А с возникновением цифровых информационных технологий для этого появились великолепные технические средства. Конечно, у них были предшественники - в том числе и сугубо технические: фотография, кинематограф, радио, звукозапись... - Но компьютерная техника стала делать это неизмеримо более полно.
У “виртуальности” была, кстати, любопытная интеллектуальная история - и, уверяем вас, она была бы совершенно другой, если бы не Компьютер. Термин “виртуальный” был знаком ещё Дунсу Скоту и Фоме Аквинскому. Средневековые схоласты использовали это понятие для осмысления того, что существует временно и частично, а также для объяснения связи всеобщей абсолютной сущности с единичными предметами.
Но по мере того, как схоластика покидала центральные области европейской интеллектуальной жизни, оттеснялась на периферию и проблематика “виртуального” - вместе с самим термином. Слову предстояло пылиться на этой периферии несколько столетий, до тех пор, пока его не подберет физика. В ней оно пригодится для обозначения мнимых элементарных объектов: виртуальных частиц. Найдёт оно себе место и в модальной логике - в качестве синонима выражения "возможный мир". Это уже близко к тем смыслам, которыми оно насыщено сегодня в массовом, непрофессиональном восприятии.
До самого конца 70-х слово "виртуальность" не ассоциировалось ни с электронными, ни с информационными технологиями: оно скромно оставалось синонимом “возможного”, пока в речевом обиходе сотрудников Массачусетского Технологического Института (того самого, где некогда всё начинал Норберт Винер) не начал мелькать эффектный оборот: “виртуальная реальность”. Так стали называть трехмерные макромодели “большой” реальности, которые создавались с помощью компьютера и давали эффект полного присутствия в этих псевдореальностях человека.
Настоящей актуальностью “виртуальное” обязано компьютерной игре. Именно она превратила это слово в расхожий топос массовой культуры и речи. И обязано игре не только слово - но и сама новейшая виртуальность. До определенного момента она использовалась в основном для создания тренажёров - имитирующих, например, управление самолетом или автомобилем. В таких условиях виртуальности не оставалось ничего, как только возможно более полно и точно копировать, воспроизводить соответствующие ситуации Большой Реальности. Но стоило за дело взяться игре, как она освободила виртуальное от утилитарных задач - и тут началось такое!...
Вообще-то, любая игра - альтернативная реальность. (Неважно, возникает ли такая реальность на несколько минут или длится до конца жизни играющего.) Причём такая, которая по определению не может стать не альтернативной, а главной и единственной реальностью, “мэйнстримом”. Любая игра - понимание чего бы то ни было как игры (...хоть бытия в целом) - непременно предполагает, хоть неявное, допущение существования чего-то внеигрового: если нет, игра перестает быть игрой. Ей непременно нужно то, от чего она так или иначе отталкивается, чему она себя противопоставляет. Далее, это - такая реальность, которую человек так или иначе организует сам: конструирует её вокруг себя с помощью некоторого набора правил, которые принимает или изобретает. Вот этот-то принцип игры компьютер подхватил - и возвёл в степень.
Он стал предоставлять всё более совершенные средства к созданию так называемых “виртуальных” миров, в которых человек оказывается в результате слияния компьютерной графики с возможностью - что невероятно важно!!! - самому, непосредственно, здесь и сейчас на события такого мира воздействовать. То есть, “виртуальный” мир сочетает в себе принципиальную придуманность, сконструированность сообразно неким целям, представлениям, желаниям, свойствам своего создателя - и то, что с ним можно вполне реально контактировать.
Причем полностью идея виртуальной реальности воплощается именно тогда, когда между ней и человеком не остается никакого зазора: он живет в ней, как в настоящей. В пределе, в идеале, в замысле, она во всех смыслах замещает собой “первую” реальность. С виртуальными (...по происхождению) объектами даже уже сейчас (а дальше-то что будет?!...) - благодаря современным техническим разработкам - возможен “непосредственный физический” контакт: их можно не только видеть (разумеется, в 3-хмерном изображении - это обеспечивает специальная оптика) и слышать, но и, например, передвигать и вообще осязать (для этого существует специальная “перчатка данных”, которая в точности имитирует все чувственные сигналы, которые могли бы поступить при ощупывании предмета). И отсюда уже только шаг (да и то не очень большой) от имитации уже существующей реальности до симулирования никогда не существовавшей.
Попадая в такой мир, человек не только оказывается окруженным невозможными, немыслимыми в “первой реальности” ландшафтами, телами, событиями. Это бы ещё полбеды: ведь таким телом он становится и сам! А это уже событие совсем не (только) технологическое: это уже психология и даже сама экзистенция.
Недаром у этого давно уже есть философские последствия. Сама возможность такого немыслимого в прежних культурных состояниях опыта сильно влияет на интеллектуальные обыкновения эпохи. Ведь когда пользователь отправляется в виртуальную реальность с помощью соответствующих технических приспособлений - в то время, как его тело остаётся в реальном мире, сознание (душа?...) переносится в мир виртуальный, мир-симулякр. (Можно, кстати, на таком материале и заново соотношение души и тела продумать!) Там сознание проживает опыт, не имеющий ничего общего с его фактическим телесным опытом - да и вообще получает новое тело... только не телесное. Целостность-то человека расщепляется! - причём так, как никакому искусству не удавалось добиваться. Человек сидит перед компьютером - а в то же самое время переживает - физически! - себя как совершенно другое существо (ещё не факт, что человеческое!), движения которого он видит на экране и сам же ими управляет. Таким образом, у него как бы два “я”... (Кстати, не удавалось подобное и болезни: никакая болезнь не способна быть настолько последовательной и сопровождаться настолько полным контролем.)
Ну, и как после этого не увидеть в происходящем подтверждения объявленной постмодернистами “смерти субъекта”? Кажется, что классической философии с субъектом электронной эры уже нечего делать: с ним происходит такое, что в классическую эпоху было попросту немыслимо, а если и мыслимо, то уж никак не было фактом реального, повседневного опыта. А тут - пожалуйста. Даже никакой мистической одарённости не надо. Всякий может, была бы только необходимая техника.
Ничто прежде не подвергало таким испытаниям ни самость человека, ни привычные средства ее понимания. Естественно, скептики и пессимисты не устают предостерегать против опасностей совершенного растворения пользователя в “киберпространстве”, от превращения мира “информационного общества” вообще в “тотальную симуляцию” (ещё Бодрийяр об этом писал). И основания для этого имеются.
В данном случае важно не то, что страхи перед техническими новшествами - тем более радикальными! - стары как мир, и вот-де перед нами их очередной случай. Есть проблема куда более реальная: техника действительно каждый раз ставит человека перед лицом необходимости пересмотра самого себя и переосмысления своих отношений с миром, хотя бы с ближайшим: потому что действительно меняет условия его существования, причём в какой степени - никогда нельзя знать заранее. Это действительно приводит к постановке новых проблем - даже философских. Так, узко-техническая, казалось бы, проблема ВР-технологий оказывается стимулом к продумыванию самых глубоких философских вопросов, связанных с судьбой субъекта в культуре Постмодерна. Но эти изменения и прочувствовать придётся: философы только дают рациональную форму тому, что все остальные и так чувствуют, - они только проясняют это.
4. Жало в плоть: Оправдание техники
Ну вот: вся история взаимоотношений Человека и Компьютера чем дальше, тем больше подводит нас к пониманию того, что техника в человеческом пространстве никогда не способна быть “просто” инструментом. “Нейтральность” её по отношению к человеческим смыслам и ценностям - скорее миф, утопия, часть ее проекта, чем реальность: она совсем не очевидна и именно потому нуждается в периодическом оговаривании, подчёркивании... (Это нужно, чтобы жить с техникой без лишних напряжений - и страхов, если угодно.) Естественно же воспроизводится как раз совсем другое: “домысливание” техники, и это совсем не потому, что человек склонен к иллюзиям. То, что техника, в том числе компьютерная, нагружается ожиданиями и проекциями, среди прочего и преувеличенными, и неадекватными - принадлежит к самому ее существу и образует один из самых глубинных нервов её проекта: ведь проект техники и есть проекция человека - под определенным углом. Имея дело с “отвёртками”, человек стал об этом подзабывать. - А компьютер напомнил. Он, в сущности, представительствует тем самым перед человеком за всю технику, выводит на поверхность её забытые смыслы: поскольку сам подчёркнуто сопротивляется сведению к инструментальной функции. И тем активнее сопротивляется, чем более к этой функции сводится.
“Отвёртку” (то есть технику низшего, первого, инструментального порядка) человек перестал замечать. Но уж не поэтому ли он сделал следующий шаг: породил технику “второго” порядка, куда более тонко и сложно антропоморфную (а уж антропоморфной техника будет всегда, об этом не беспокойтесь): чтобы озаботиться проблемой техники на новом уровне. Отношения с техникой - это проблема из числа тех, что никогда не будут (окончательно) решены, потому что всё время заново ставятся.
Компьютер напомнил и ещё кое о чём: о неустранимой - при всём при том - чуждости техники человеку. Она - не только его порождение, но еще и такое, которое вынесено вовне и задумано так, чтобы оставаться внешним.
Техника в последние столетия, а особенно в последние 10-летия ставит человека в состояние более-менее постоянного, непрерывного культурного шока (что само по себе парадокс, ибо шок не может быть постоянным и непрерывным) - тем, что развивается, вообще меняется очень быстро и даже чем дальше, тем быстрее. Развитие культурного сознания, выработка культурных стереотипов за этими изменениями не поспевает. “Зазор” между техникой и обитающим в культуре человеком поэтому неизбежен. Но заполняется он отнюдь не только химерами. Поскольку такой зазор превратился в практически постоянную культурную реальность, в одно из постоянных условий существования - он поневоле становится местом обитания вполне полноценных в своем роде смыслов. Назовем их условно смыслами несоответствия.
Трудности с культурным освоением “виртуальной реальности”, созданной техническими средствами и тем более некоторая паника по её поводу - хороший повод обратить внимание на то, что всякое техническое новшество снова и снова заставляет отвечать на вопрос: что же такое человек? Где проходят его границы? До каких пределов он продолжает оставаться самим собой? Техника - а особенно тогда, когда шокирующе быстро развивается - опрокидывает прежние ответы, не даёт на них успокоиться. Создав такую технику, европейский человек создал себе “жало в плоть”, которое снова и снова будет становиться источником его беспокойства.
На вопросы и мысли о том, “что такое человек”, наводит, кстати, и более слабый - чем конструирование миров - вариант виртуальности: “виртуальное” общение в “киберпространстве”. Общение этого рода, с болтовнёй в чатах, под прикрытием никнэймов, когда можно представляться кем угодно и в каком угодно количестве - принесло с собой и новую разновидность взаимоотношений человека со своими ролями. На поверхности лежит, что это - прежде всего более легкое от них открепление. Но только ли? Не заставляет ли именно это обратиться к собственной сути - к тому, что за ролями стоит и все их на себе держит, что является их источником? Этого можно было не делать в эпохи стабильных, закрепленных ролей, когда - как, по крайней мере, казалось - роль держала сама по себе (в силу безусловности, неоткрепляемости) или даже вовсе можно было подумать, что она и есть сущность, что она совпадает с сущностью. - Теперь же - голый человек на голой земле (освобожденный от - прежних, жёстких - условностей-то). Он вынужден и определять, и в какой-то мере создавать себя заново.
“Развал” прежних общностей - и хаотичный рост новых, эфемерных - в который компьютер тоже не внёс ничего нового, разве что опять-таки кое-что катализировал, позволив пересекать ранее не пересекавшиеся границы, - заставляет, между прочим, именно на общекультурном уровне заново прочувствовать, а там и продумать - что же такое общность, что связывает людей? Что сохраняется при всех виртуализациях?
Мы, возможно (как это в эпоху Хаоса и должно быть) - перед лицом нового сотворения мира, нового космоса. (Ведь Хаос и Космос не мифологическое мышление придумало, которым мы в предыдущей статье занимались: они совершенно объективно существуют, только потому мышление о них и знает.) Кстати, разговоры об “утрате” сущности человека в результате всех этих виртуализаций что-то представляются несколько поверхностными. Сущность утрачена быть не может: в противном случае никакая она не сущность. Утрачивается скорее понимание, чувство ее - и способ бытия в ее свете. Всё это должно быть обретено и создано заново. Компьютер не поможет. Надо самим.
4. Между культурой и цивилизацией
Итак, компьютер, создающий параллельную, “виртуальную” реальность, - и сам по себе - реальность вполне особая, которая оказывает на человека многообразные обратные воздействия. В этом смысле он продолжает даже не одну цивилизационную линию, а сразу несколько. Прежде всего, это старая, добрая линия различных техник-посредников: от той же “отвёртки” до радио, телефона, телеграфа, телевидения... Далее, это линия кинематографа, фотографии, звукозаписи: существующих в пограничной зоне между техникой и искусством. - Но и ещё далее: это линия искусства вообще с его - явной или неявной - установкой на то, чтобы создавать свои собственные миры (тоже, между прочим, как и у компьютера, выросшей из скромного желания того, чтобы копировать мир уже существующий). - И даже ещё далее, это линия... наркотиков. То есть выведения иной реальности изнутри человека, путём усиления и трансформации некоторых его природных свойств с помощью некоторых средств, - хотя и не технических. Как бы ни потирали руки ненавистники компьютеров, ряд общих черт тут действительно есть - в смысле той самой “виртуальной реальности” - другой, альтернативной, в которую можно уйти; в смысле расширения и трансформации при этом врождённых возможностей человека воспринимать мир. Здесь же - родство компьютерных миров со снами и вообще любыми измененными состояниями сознания - то есть уже с вещами чисто человеческими.
Так вот: все эти линии компьютер связывает в один тугой узел, причём делает он это сугубо техническими средствами. (Таким образом, он и в этом продолжает - и усиливает - изначальную линию техники на достижение результатов, совсем не технических по своим конечным смыслам.) Что примечательно - внутри этого “узла” смыслы всех названных линий практически неразличимы: они существуют в одном, одновременно.
Компьютер соединяет культуру и цивилизацию - область ценностей и целей и область средств. Он расширяет, превращает в особый и самостоятельный факт переходную область между ними, в которой они проникают друг в друга и образуют различные “гибридные” продукты. Он и сам - их “гибридный” продукт.
Область отношений человека с компьютером - предельно красноречивый случай взаимоотношений, взаимоперетеканий, взаимовлияний между человеком и техникой, природой и искусством, культурой и цивилизацией, размывания между ними границ - во всяком случае, границ старого, привычного типа, - поскольку компьютер вобрал в себя, в той или иной мере, свойства каждой из этих областей. Компьютерная техника со всеми её последствиями - это experimentum crucis цивилизации европейского типа (в её напряженном единстве с культурой), она подвергает предельному напряжению - и тем самым испытанию - все возможности, весь смысловой потенциал этой культуры-цивилизации, выработанный и накопленный за столетия существования. Она - как всякая техника - вызов, на который надо отвечать. Она - зеркало, которое цивилизация ставит перед собой - и видит там в концентрированном, подчеркнутом виде свои самые существенные, самые характерные черты. Так будем ли мы на него пенять?...
Человек и Компьютер: смыслы взаимодействия
Компьютерра. - 2001. - № 12 (389). - 27 марта.
“Электpик и Отвеpтка. Как они влияют дpуг на дpуга?
Какие в пpоцессе pаботы у них складываются взаимоотношения?
Способна ли отвеpтка повлиять на семейные отношения электpика?
Hе pевнуют ли пассатижи отвеpтку
и не теpяются ли со вpеменем в связи с этим
ее откpучивающие/закpучивающие свойства?”
Из диалогов в Сети
“Технические изобретения можно рассматривать
как реактив к нашему самопознанию. ...
В себе и вообще в жизни открываем мы
ещё не осуществленную технику;
в технике - ещё не исследованные стороны жизни.”
П.А. Флоренский
1. От посредника к партнеру, или Органопроекция интеллекта и её особенности
В последние 10-летия только что ушедшего века у человека появился новый партнер по взаимодействию. Появился он вначале в скромной роли: как инструмент и посредник. Но посредник настолько своеобразный, что в традиционные структуры взаимодействия “человек - человек” и “человек - реальность” он постепенно вклинился на правах полноценного третьего. И это стало постепенно менять сразу всех участников этой триады: и людей, и самого партнера-посредника. А уж что произошло с реальностью!... Но - всё по порядку.
Машины, собственно, были посредниками между человеком и реальностью с очень давних пор. Но ситуация стала приобретать много новых черт с тех пор, как этой машиной оказался компьютер. Особенно, когда он стал посредником между человеком и человеком.
В принципе, как средство общения компьютер отнюдь не задумывался. Задачи у него первоначально, в проекте, были совсем другие. Правда, массачусетский чудак Норберт Винер и его единомышленники обсуждали эту идею ещё в конце 40-х - начале 50-х годов, задолго до того, как сложились соответствующие технические возможности, а до появления первой сети (ещё не с большой буквы) оставалось чуть ли не 20 лет (1969), - а в 60-е годы идея начала становиться уже и популярной. Компьютер вначале должен был, грубо говоря, считать, как и видно из его названия. Роль средства коммуникации он себе “присвоил” - а затем сделал главной, а там и культурообразующей.
Произошло при этом нечто чрезвычайно существенное: он - сложнейшая машина - стал предметом повседневного воздействия непрофессионалов. Которые хотели - и по сей день хотят - от него в первую очередь общения (друг с другом и с миром) и игр. Именно в процессе этого и в целях этого компьютер создал нечто совершенно особенное: информационную среду, а с нею и Виртуальную Реальность, которую мы ещё рассмотрим особо. А сам, в свою очередь, превратился чуть ли не в субъект культурного процесса - и уж во всяком случае, в партнера по общению, - который вносит в общение свои особенности, свой ритм. свои интонации... Словом, он стал казаться человеку чем-то весьма самостоятельным.
В том, что компьютер во всё это превратился, ничего неожиданного нет. Всякая техника - проекция, вынесение вовне - и тем самым отчуждение - каких-то человеческих свойств. Испокон веку это были свойства исключительно телесные. П.А. Флоренский неспроста ещё в начале 20 века называл технику проекцией органов тела - “органопроекцией”. Но с возникновением техники компьютерной ситуация изменилась коренным образом. С нею впервые появилась на свет проекция другой части человека. Если не души, то уж во всяком случае - интеллекта. А он, в отличие от прочих частей и способностей человека, представляет если и не человека в целом, то по крайней мере - самое существенное, центральное в нем, без чего он и человеком-то не является. Компьютер моделирует не что-нибудь, а самое что ни на есть “человекообразующее” в человеке. Как же его после этого не очеловечивать?
2. Машина и идеалы
Совершенно неслучайно, что особенно бурное развитие цифровых информационных технологий пришлось как раз на время упадка (всё более прогрессирующего) идеалов Модерна - а для судеб (в том числе и культурных, смысловых) технологий этого рода сие обстоятельство оказалось и определяющим. С одной стороны, эта новая разновидность Машины (проект и идеализация которой были, между прочим, существенной частью проекта Модерна), своего рода пик технократических модерных устремлений, - послужила катализатором процесса “размывания”, дискредитации ценностей Модерна. Это Она отменила границы, сделав информацию всепроникающей и общедоступной (ну, хотя бы теоретически). Это Она - смешением, едва ли не вавилонским, самых различных информационных потоков посрамила претензии Модерна на создание универсальной картины мира, да ещё укрепленной на единых основаниях. Если бы не Она, проклятая, у человека, при всём его цинизме, ничего подобного ни за что не получилось бы!...
А с другой стороны, Машина стала претендовать уже и на то, чтобы стать источником некой альтернативы культурному и смысловому пространству Модерна. Недаром Интернет с его принципиальной антииерархичностью, связанностью-всего-со-всем, доступностью - в пределе - каждому любой информации, неподконтрольностью никому и ничему и анонимностью (свободой!!.. безответственностью!!...) общения и передвижения в нём, и т.п. - оказывается уже и в глазах носителей массового сознания чуть ли не синонимом состояния Постмодерна, во всяком случае - самым адекватным его выражением, воплощением, формой его проживания. И Сеть, и вообще компьютеры (хотя бы компьютерные игры), созданные ими технические возможности в огромной степени формируют именно культуру (а не только цивилизацию) Постмодерна, характерную для нее ценностную “сетку”, - которая без Машины в этой новой ее ипостаси и вовсе не была бы возможной.
И вот тут мы вплотную подходим к проблеме Виртуальной Реальности: настолько центральной, что уже давно ходят разговоры - вполне учёные и авторитетные - о наступающей “виртуализации” всего общества. В какой мере вообще за это ответствен компьютер?..
3. Парадоксы Виртуального: Человек Возможный против Человека Действительного?
Итак, компьютеру удалось нечто совершенно грандиозное: он не просто изменил среду обитания человека, но создал новую - не отменяя старой, а просто “поверх”, параллельно. Будучи проекцией интеллекта, он - проекция и того, частью чего интеллект, строго говоря, является: способности, а, главное, потребности человека создавать альтернативные - вообще параллельные, другие - миры. Грубо говоря: человеку нужно Другое, и он всегда его себе создавал. А с возникновением цифровых информационных технологий для этого появились великолепные технические средства. Конечно, у них были предшественники - в том числе и сугубо технические: фотография, кинематограф, радио, звукозапись... - Но компьютерная техника стала делать это неизмеримо более полно.
У “виртуальности” была, кстати, любопытная интеллектуальная история - и, уверяем вас, она была бы совершенно другой, если бы не Компьютер. Термин “виртуальный” был знаком ещё Дунсу Скоту и Фоме Аквинскому. Средневековые схоласты использовали это понятие для осмысления того, что существует временно и частично, а также для объяснения связи всеобщей абсолютной сущности с единичными предметами.
Но по мере того, как схоластика покидала центральные области европейской интеллектуальной жизни, оттеснялась на периферию и проблематика “виртуального” - вместе с самим термином. Слову предстояло пылиться на этой периферии несколько столетий, до тех пор, пока его не подберет физика. В ней оно пригодится для обозначения мнимых элементарных объектов: виртуальных частиц. Найдёт оно себе место и в модальной логике - в качестве синонима выражения "возможный мир". Это уже близко к тем смыслам, которыми оно насыщено сегодня в массовом, непрофессиональном восприятии.
До самого конца 70-х слово "виртуальность" не ассоциировалось ни с электронными, ни с информационными технологиями: оно скромно оставалось синонимом “возможного”, пока в речевом обиходе сотрудников Массачусетского Технологического Института (того самого, где некогда всё начинал Норберт Винер) не начал мелькать эффектный оборот: “виртуальная реальность”. Так стали называть трехмерные макромодели “большой” реальности, которые создавались с помощью компьютера и давали эффект полного присутствия в этих псевдореальностях человека.
Настоящей актуальностью “виртуальное” обязано компьютерной игре. Именно она превратила это слово в расхожий топос массовой культуры и речи. И обязано игре не только слово - но и сама новейшая виртуальность. До определенного момента она использовалась в основном для создания тренажёров - имитирующих, например, управление самолетом или автомобилем. В таких условиях виртуальности не оставалось ничего, как только возможно более полно и точно копировать, воспроизводить соответствующие ситуации Большой Реальности. Но стоило за дело взяться игре, как она освободила виртуальное от утилитарных задач - и тут началось такое!...
Вообще-то, любая игра - альтернативная реальность. (Неважно, возникает ли такая реальность на несколько минут или длится до конца жизни играющего.) Причём такая, которая по определению не может стать не альтернативной, а главной и единственной реальностью, “мэйнстримом”. Любая игра - понимание чего бы то ни было как игры (...хоть бытия в целом) - непременно предполагает, хоть неявное, допущение существования чего-то внеигрового: если нет, игра перестает быть игрой. Ей непременно нужно то, от чего она так или иначе отталкивается, чему она себя противопоставляет. Далее, это - такая реальность, которую человек так или иначе организует сам: конструирует её вокруг себя с помощью некоторого набора правил, которые принимает или изобретает. Вот этот-то принцип игры компьютер подхватил - и возвёл в степень.
Он стал предоставлять всё более совершенные средства к созданию так называемых “виртуальных” миров, в которых человек оказывается в результате слияния компьютерной графики с возможностью - что невероятно важно!!! - самому, непосредственно, здесь и сейчас на события такого мира воздействовать. То есть, “виртуальный” мир сочетает в себе принципиальную придуманность, сконструированность сообразно неким целям, представлениям, желаниям, свойствам своего создателя - и то, что с ним можно вполне реально контактировать.
Причем полностью идея виртуальной реальности воплощается именно тогда, когда между ней и человеком не остается никакого зазора: он живет в ней, как в настоящей. В пределе, в идеале, в замысле, она во всех смыслах замещает собой “первую” реальность. С виртуальными (...по происхождению) объектами даже уже сейчас (а дальше-то что будет?!...) - благодаря современным техническим разработкам - возможен “непосредственный физический” контакт: их можно не только видеть (разумеется, в 3-хмерном изображении - это обеспечивает специальная оптика) и слышать, но и, например, передвигать и вообще осязать (для этого существует специальная “перчатка данных”, которая в точности имитирует все чувственные сигналы, которые могли бы поступить при ощупывании предмета). И отсюда уже только шаг (да и то не очень большой) от имитации уже существующей реальности до симулирования никогда не существовавшей.
Попадая в такой мир, человек не только оказывается окруженным невозможными, немыслимыми в “первой реальности” ландшафтами, телами, событиями. Это бы ещё полбеды: ведь таким телом он становится и сам! А это уже событие совсем не (только) технологическое: это уже психология и даже сама экзистенция.
Недаром у этого давно уже есть философские последствия. Сама возможность такого немыслимого в прежних культурных состояниях опыта сильно влияет на интеллектуальные обыкновения эпохи. Ведь когда пользователь отправляется в виртуальную реальность с помощью соответствующих технических приспособлений - в то время, как его тело остаётся в реальном мире, сознание (душа?...) переносится в мир виртуальный, мир-симулякр. (Можно, кстати, на таком материале и заново соотношение души и тела продумать!) Там сознание проживает опыт, не имеющий ничего общего с его фактическим телесным опытом - да и вообще получает новое тело... только не телесное. Целостность-то человека расщепляется! - причём так, как никакому искусству не удавалось добиваться. Человек сидит перед компьютером - а в то же самое время переживает - физически! - себя как совершенно другое существо (ещё не факт, что человеческое!), движения которого он видит на экране и сам же ими управляет. Таким образом, у него как бы два “я”... (Кстати, не удавалось подобное и болезни: никакая болезнь не способна быть настолько последовательной и сопровождаться настолько полным контролем.)
Ну, и как после этого не увидеть в происходящем подтверждения объявленной постмодернистами “смерти субъекта”? Кажется, что классической философии с субъектом электронной эры уже нечего делать: с ним происходит такое, что в классическую эпоху было попросту немыслимо, а если и мыслимо, то уж никак не было фактом реального, повседневного опыта. А тут - пожалуйста. Даже никакой мистической одарённости не надо. Всякий может, была бы только необходимая техника.
Ничто прежде не подвергало таким испытаниям ни самость человека, ни привычные средства ее понимания. Естественно, скептики и пессимисты не устают предостерегать против опасностей совершенного растворения пользователя в “киберпространстве”, от превращения мира “информационного общества” вообще в “тотальную симуляцию” (ещё Бодрийяр об этом писал). И основания для этого имеются.
В данном случае важно не то, что страхи перед техническими новшествами - тем более радикальными! - стары как мир, и вот-де перед нами их очередной случай. Есть проблема куда более реальная: техника действительно каждый раз ставит человека перед лицом необходимости пересмотра самого себя и переосмысления своих отношений с миром, хотя бы с ближайшим: потому что действительно меняет условия его существования, причём в какой степени - никогда нельзя знать заранее. Это действительно приводит к постановке новых проблем - даже философских. Так, узко-техническая, казалось бы, проблема ВР-технологий оказывается стимулом к продумыванию самых глубоких философских вопросов, связанных с судьбой субъекта в культуре Постмодерна. Но эти изменения и прочувствовать придётся: философы только дают рациональную форму тому, что все остальные и так чувствуют, - они только проясняют это.
4. Жало в плоть: Оправдание техники
Ну вот: вся история взаимоотношений Человека и Компьютера чем дальше, тем больше подводит нас к пониманию того, что техника в человеческом пространстве никогда не способна быть “просто” инструментом. “Нейтральность” её по отношению к человеческим смыслам и ценностям - скорее миф, утопия, часть ее проекта, чем реальность: она совсем не очевидна и именно потому нуждается в периодическом оговаривании, подчёркивании... (Это нужно, чтобы жить с техникой без лишних напряжений - и страхов, если угодно.) Естественно же воспроизводится как раз совсем другое: “домысливание” техники, и это совсем не потому, что человек склонен к иллюзиям. То, что техника, в том числе компьютерная, нагружается ожиданиями и проекциями, среди прочего и преувеличенными, и неадекватными - принадлежит к самому ее существу и образует один из самых глубинных нервов её проекта: ведь проект техники и есть проекция человека - под определенным углом. Имея дело с “отвёртками”, человек стал об этом подзабывать. - А компьютер напомнил. Он, в сущности, представительствует тем самым перед человеком за всю технику, выводит на поверхность её забытые смыслы: поскольку сам подчёркнуто сопротивляется сведению к инструментальной функции. И тем активнее сопротивляется, чем более к этой функции сводится.
“Отвёртку” (то есть технику низшего, первого, инструментального порядка) человек перестал замечать. Но уж не поэтому ли он сделал следующий шаг: породил технику “второго” порядка, куда более тонко и сложно антропоморфную (а уж антропоморфной техника будет всегда, об этом не беспокойтесь): чтобы озаботиться проблемой техники на новом уровне. Отношения с техникой - это проблема из числа тех, что никогда не будут (окончательно) решены, потому что всё время заново ставятся.
Компьютер напомнил и ещё кое о чём: о неустранимой - при всём при том - чуждости техники человеку. Она - не только его порождение, но еще и такое, которое вынесено вовне и задумано так, чтобы оставаться внешним.
Техника в последние столетия, а особенно в последние 10-летия ставит человека в состояние более-менее постоянного, непрерывного культурного шока (что само по себе парадокс, ибо шок не может быть постоянным и непрерывным) - тем, что развивается, вообще меняется очень быстро и даже чем дальше, тем быстрее. Развитие культурного сознания, выработка культурных стереотипов за этими изменениями не поспевает. “Зазор” между техникой и обитающим в культуре человеком поэтому неизбежен. Но заполняется он отнюдь не только химерами. Поскольку такой зазор превратился в практически постоянную культурную реальность, в одно из постоянных условий существования - он поневоле становится местом обитания вполне полноценных в своем роде смыслов. Назовем их условно смыслами несоответствия.
Трудности с культурным освоением “виртуальной реальности”, созданной техническими средствами и тем более некоторая паника по её поводу - хороший повод обратить внимание на то, что всякое техническое новшество снова и снова заставляет отвечать на вопрос: что же такое человек? Где проходят его границы? До каких пределов он продолжает оставаться самим собой? Техника - а особенно тогда, когда шокирующе быстро развивается - опрокидывает прежние ответы, не даёт на них успокоиться. Создав такую технику, европейский человек создал себе “жало в плоть”, которое снова и снова будет становиться источником его беспокойства.
На вопросы и мысли о том, “что такое человек”, наводит, кстати, и более слабый - чем конструирование миров - вариант виртуальности: “виртуальное” общение в “киберпространстве”. Общение этого рода, с болтовнёй в чатах, под прикрытием никнэймов, когда можно представляться кем угодно и в каком угодно количестве - принесло с собой и новую разновидность взаимоотношений человека со своими ролями. На поверхности лежит, что это - прежде всего более легкое от них открепление. Но только ли? Не заставляет ли именно это обратиться к собственной сути - к тому, что за ролями стоит и все их на себе держит, что является их источником? Этого можно было не делать в эпохи стабильных, закрепленных ролей, когда - как, по крайней мере, казалось - роль держала сама по себе (в силу безусловности, неоткрепляемости) или даже вовсе можно было подумать, что она и есть сущность, что она совпадает с сущностью. - Теперь же - голый человек на голой земле (освобожденный от - прежних, жёстких - условностей-то). Он вынужден и определять, и в какой-то мере создавать себя заново.
“Развал” прежних общностей - и хаотичный рост новых, эфемерных - в который компьютер тоже не внёс ничего нового, разве что опять-таки кое-что катализировал, позволив пересекать ранее не пересекавшиеся границы, - заставляет, между прочим, именно на общекультурном уровне заново прочувствовать, а там и продумать - что же такое общность, что связывает людей? Что сохраняется при всех виртуализациях?
Мы, возможно (как это в эпоху Хаоса и должно быть) - перед лицом нового сотворения мира, нового космоса. (Ведь Хаос и Космос не мифологическое мышление придумало, которым мы в предыдущей статье занимались: они совершенно объективно существуют, только потому мышление о них и знает.) Кстати, разговоры об “утрате” сущности человека в результате всех этих виртуализаций что-то представляются несколько поверхностными. Сущность утрачена быть не может: в противном случае никакая она не сущность. Утрачивается скорее понимание, чувство ее - и способ бытия в ее свете. Всё это должно быть обретено и создано заново. Компьютер не поможет. Надо самим.
4. Между культурой и цивилизацией
Итак, компьютер, создающий параллельную, “виртуальную” реальность, - и сам по себе - реальность вполне особая, которая оказывает на человека многообразные обратные воздействия. В этом смысле он продолжает даже не одну цивилизационную линию, а сразу несколько. Прежде всего, это старая, добрая линия различных техник-посредников: от той же “отвёртки” до радио, телефона, телеграфа, телевидения... Далее, это линия кинематографа, фотографии, звукозаписи: существующих в пограничной зоне между техникой и искусством. - Но и ещё далее: это линия искусства вообще с его - явной или неявной - установкой на то, чтобы создавать свои собственные миры (тоже, между прочим, как и у компьютера, выросшей из скромного желания того, чтобы копировать мир уже существующий). - И даже ещё далее, это линия... наркотиков. То есть выведения иной реальности изнутри человека, путём усиления и трансформации некоторых его природных свойств с помощью некоторых средств, - хотя и не технических. Как бы ни потирали руки ненавистники компьютеров, ряд общих черт тут действительно есть - в смысле той самой “виртуальной реальности” - другой, альтернативной, в которую можно уйти; в смысле расширения и трансформации при этом врождённых возможностей человека воспринимать мир. Здесь же - родство компьютерных миров со снами и вообще любыми измененными состояниями сознания - то есть уже с вещами чисто человеческими.
Так вот: все эти линии компьютер связывает в один тугой узел, причём делает он это сугубо техническими средствами. (Таким образом, он и в этом продолжает - и усиливает - изначальную линию техники на достижение результатов, совсем не технических по своим конечным смыслам.) Что примечательно - внутри этого “узла” смыслы всех названных линий практически неразличимы: они существуют в одном, одновременно.
Компьютер соединяет культуру и цивилизацию - область ценностей и целей и область средств. Он расширяет, превращает в особый и самостоятельный факт переходную область между ними, в которой они проникают друг в друга и образуют различные “гибридные” продукты. Он и сам - их “гибридный” продукт.
Область отношений человека с компьютером - предельно красноречивый случай взаимоотношений, взаимоперетеканий, взаимовлияний между человеком и техникой, природой и искусством, культурой и цивилизацией, размывания между ними границ - во всяком случае, границ старого, привычного типа, - поскольку компьютер вобрал в себя, в той или иной мере, свойства каждой из этих областей. Компьютерная техника со всеми её последствиями - это experimentum crucis цивилизации европейского типа (в её напряженном единстве с культурой), она подвергает предельному напряжению - и тем самым испытанию - все возможности, весь смысловой потенциал этой культуры-цивилизации, выработанный и накопленный за столетия существования. Она - как всякая техника - вызов, на который надо отвечать. Она - зеркало, которое цивилизация ставит перед собой - и видит там в концентрированном, подчеркнутом виде свои самые существенные, самые характерные черты. Так будем ли мы на него пенять?...