Полёт разборов, серия 93. Часть 2 // Надя Делаланд
Ольга Балла о подборке стихотворений Нади Делаланд
https://formasloff.ru/2023/12/15/poljot-razborov-serija-93-chast-2-nadja-delaland/
Мне кажется, что у ныне обсуждаемых Андрея Нитченко и Нади Делаланд есть нечто общее - в том, что я про себя называю поэтическими установками в, так сказать, текстопорождающей позиции: чуткое внимание к осязаемой поверхности мира и постоянное чувство того, что сквозь эту поверхность просвечивает нечто более глубокое, чем она, что всё сущее об этом глубоком на свой лад свидетельствует и уже поэтому драгоценно и значительно - вплоть до самого мелкого (у Делаланд такова, например, гусеница в первом же стихотворении из представленных). Только у Делаланд, пожалуй, женский вариант той же позиции - со всеми особенностями этого варианта. То есть - без (необходимой для Нитченко) дистанции, напротив: заботливая нежность ко всему сущему, чувство хрупкости живого, сочувствие и соучастие к нему (та же гусеница «дышит, дышит, совсем, как я, / если её напугать, то вздрогнет, закроет рот / и умрёт», и вообще она по существу человек: «пульсирующий висок, / тонкие веки и приоткрытый рот»).
Сама жизнь, жизнь в целом, для неё «ребёнок» (и даже «щенок котёнок воробей»), которого «не изменить» и «нельзя корить». Максимально великодушная позиция. (И если говорить о ведущем чувстве, стоящем за всеми текстами Делаланд, это, пожалуй, чувство безусловной ценности жизни - в её подробном чувственном облике. Интересно, что даже в стихотворении «Рождество», имеющем вроде бы религиозный христианский смысл, выговаривается именно «телесность Слова», и вообще всё происходящее выговаривается именно с телесной его стороны: «Ресницы, влажный лоб, рука, / сжимающая воздух, / слепая радость молока…». Чистое торжество витальности.)
(Поэтическое) «Я» у Делаланд - в отличие от прозрачного, отстраняющегося, устраняющегося «я» Нитченко - активное (даже в своём самоумалении («Господи я твоё животное / овча») и смирении). А одно из представленных здесь стихотворений - почти молитва или даже совсем она, разве что неканоническая - прямой разговор с Собеседником, - и вот Собеседнику повествовательница говорит как бы смиренно: «потерпи мою глупость и леность», но настаивая на Его внимании к себе - и в конечном счёте настаивая на себе, это самоумаление - разновидность самоутверждения: «не отходи от меня / пожалуйста жди / держи меня за руку / держи держи / или за шкирку / за шарфик за воротник / полезу в розетку / шлёпни но не коротни».
У лирического субъекта этих стихов совершенно чувственные отношения с миром. Это как раз полная противоположность созерцанию и дистанции: телесное взаимодействие с ним, почти слияние: «я чувствую рассвет и прямо у дверей / рожаю первый луч» (повествовательница делает то, что обычно делает сам мир, - пуще того: делает этот мир собой, собственным телом), почти-отождествление: «…и ко мне / подходит жизнь и мы / похожи / мы / похожи».
У поэтического субъекта Делаланд несомненна тяга к растворению в мире, и сильная (особенно, как и следует ожидать, в ситуации любовного взаимодействия: «мы лежали сквозные открытые рты / повернув на открытые рты / и тогда сквозь меня прорастали цветы <…> наши корни сплетались…»).
Но с другой стороны, как, может быть, ни удивительно, Делаланд на самом деле - жёсткий аналитик (и, может быть, именно поэтому может позволить своему лирическому субъекту такое самозабвенное растворение). Этот жёсткий аналитизм блестяще демонстрирует, например, стихотворение «иногда так случается - вдруг человек…»; оно - как раз о такой ситуации, которая предполагает максимальную волю к самозабвению и растворению: на совсем небольшом пространстве тут моделируются структуры входа человека в любовное очарование - и выхода из него. Тут именно обнажение структур.