[О книге: Галина Рымбу. Время земли]
Воздух. - № 37. - 2018
Галина Рымбу. Время земли. Стихотворения. - Харьков: Книжная серия журнала «Контекст», 2018. - 56 с. - (kntxt)
Первое же из предисловий к книге (цитата из Кропоткина, открывающая книгу и обращающая читательское внимание на тему рассогласования организма со средой, - скорее, эпиграф), писанное Джонатаном Бруксом Платтом, обращает наше внимание на социальность и даже политичность поэзии Рымбу: тексты её, пропитанные «активистской страстью», говорит автор предисловия, «стремятся обнаружить контуры политического аффекта во времена чрезвычайного положения и поражения». Автор второго из предисловий, Илья Кукулин, не так прямолинеен и говорит о заключённом в стихах Рымбу движении перехода от преодолеваемых старых имён к обретаемым новым, о пронизывающем их «потоке трансформирующей энергии», и это кажется мне более близким к глубокой истине.
Конечно, эти тексты можно прочитать как диалог с историей и социумом (скорее, спор с ними, вызов им). Тут по крайней мере столько же политики, сколько и эротики, - понятой и пережитой как в узком её смысле, так и в расширенном: тяги к соединению с миром - с разными частями его и с миром в целом. Сложной тяги: тяги-спора, тяги-тяжбы, в которой никогда нет полного принятия того, к чему эта тяга влечёт; внутри которой всегда бунт. Но есть в этих стихах, по моему разумению, и нечто более глубокое, чем всё названное, и политическое напряжение, и политический вызов - лишь следствия этого (хотя, возможно, в глазах автора и совершенно неизбежные).
Эти стихи - чувственно, эмоционально пережитая онтология: они именно о рассогласовании со средой, упрямом, принципиальном, непреодолимом - и преодолеваемом постоянным дерзким усилием. О рассогласовании мира с самим собой, от которого больно и миру, и каждой из его частей.
снова движенье прибито к земле, и пьет свой старый напиток владыка-рабочий в глубине
ледника. чёрное солнце горы спускается в ящик припадка. чувствуешь, как останки травы
обнимают лицо. холодные камеры в каплях лица, которые смотрят, как в другой глубине
он становится ей, становится столпотворением, ночной органикой перехода под безлюдным
знаком ножа. в открытом пространстве, врезаясь в границы, освещенные холодным сиянием
соединений мелких животных, она наблюдает, как он становится ей;
и пустыня противодействия одолевает его спящее тело
Ольга Балла
Галина Рымбу. Время земли. Стихотворения. - Харьков: Книжная серия журнала «Контекст», 2018. - 56 с. - (kntxt)
Первое же из предисловий к книге (цитата из Кропоткина, открывающая книгу и обращающая читательское внимание на тему рассогласования организма со средой, - скорее, эпиграф), писанное Джонатаном Бруксом Платтом, обращает наше внимание на социальность и даже политичность поэзии Рымбу: тексты её, пропитанные «активистской страстью», говорит автор предисловия, «стремятся обнаружить контуры политического аффекта во времена чрезвычайного положения и поражения». Автор второго из предисловий, Илья Кукулин, не так прямолинеен и говорит о заключённом в стихах Рымбу движении перехода от преодолеваемых старых имён к обретаемым новым, о пронизывающем их «потоке трансформирующей энергии», и это кажется мне более близким к глубокой истине.
Конечно, эти тексты можно прочитать как диалог с историей и социумом (скорее, спор с ними, вызов им). Тут по крайней мере столько же политики, сколько и эротики, - понятой и пережитой как в узком её смысле, так и в расширенном: тяги к соединению с миром - с разными частями его и с миром в целом. Сложной тяги: тяги-спора, тяги-тяжбы, в которой никогда нет полного принятия того, к чему эта тяга влечёт; внутри которой всегда бунт. Но есть в этих стихах, по моему разумению, и нечто более глубокое, чем всё названное, и политическое напряжение, и политический вызов - лишь следствия этого (хотя, возможно, в глазах автора и совершенно неизбежные).
Эти стихи - чувственно, эмоционально пережитая онтология: они именно о рассогласовании со средой, упрямом, принципиальном, непреодолимом - и преодолеваемом постоянным дерзким усилием. О рассогласовании мира с самим собой, от которого больно и миру, и каждой из его частей.
снова движенье прибито к земле, и пьет свой старый напиток владыка-рабочий в глубине
ледника. чёрное солнце горы спускается в ящик припадка. чувствуешь, как останки травы
обнимают лицо. холодные камеры в каплях лица, которые смотрят, как в другой глубине
он становится ей, становится столпотворением, ночной органикой перехода под безлюдным
знаком ножа. в открытом пространстве, врезаясь в границы, освещенные холодным сиянием
соединений мелких животных, она наблюдает, как он становится ей;
и пустыня противодействия одолевает его спящее тело
Ольга Балла