про прошлое
11/VIII-44г.
Может быть это письмо еще застанет тебя в Баку, родной мой. Всетаки письма два моих ты
должен был получить на корабле. Не смею мечтать о встрече, хотя ты и вселяешь своими письмами какую то надежду. Ведь теперь, что бы повидаться со мной, надо ехать час от Москвы и два часа, минимум, идти.
Жизнь наша налаживается. Здоровье мое уже вернулось и чувствую я себя хорошо. Сейчас много времени с ребятами проводим в лесу, пилим дрова для кухни (они, а не я) в малиннике кругом, и так приятно, под теплым Московским солнцем, думать о тебе в тишине малиновых зарослей. А ягоды сочные и сладкие и душистые, как когда-то в детстве в Архангельских лесах, на берегу Белого моря. Почему то стало грустно, что ты вернешься на старое место, вероятно из-за меня. Я так боюсь, что там еще много будет сражений и опасностей. Люся говорит об этом тоном знающего. На Д.В. было бы интереснее, больше людей разных и возможностей. А там м.б. ты все время будешь сидеть на месте или нарвешься на мину. Я все выдумываю разные страхи и волнения вперед за будущее. Люся говорит, что твои письма не серьезные, что ты не представляешь действительности. Конечно, наивно думать, что я могу не работать, когда и Тане еще надо помогать и Люсе, хотя бы тем что бы дать детям более нормальные бытовые условия и сама я не представляю как я могу жить ожиданием помощи, когда я привыкла всю жизнь работать и быть независимой материально.
Сейчас я имею и комнату с отоплением и освещением и какое-то питание регулярное, не знаю ни очередей, ни ежедневной заботы о еде и тепле. И главное удовлетворение от сознания своей полезности, общее уважение и любовь детей. Ты не захочешь видеть меня «на иждивенческой карточке» мечтающей о тарелке супу игорячем кипятке и никому не нужной. Но мне приятна твоя забота и твоя любовь дает мне силу в минуты усталости и упадка духа, от чего не застрахован никто. Люсины девочки, все трое, скрашивают мою жизнь и наполняют ее чистыми радостями взаимной любви. От Тани писем с трудфронта нет. В ея «самостоятельности» я убедилась, но в «состоятельность» будущую (как пишешь ты) я не верю. Думаю, что мне придется помогать обеим дочкам. Это и хорошо, что я всем еще нужна. Это наполняет мою жизнь смыслом. Помимо всего прочего, т.е. моей работы и моих фантазий.
Девочки ждут тебя и своего «папуна». «А вдлуг неозыданно контится война и плиедет нас папун!» говорит Аришка.
Сейчас уже двенадцатый час. Хочется спать. Люся накормила меня вкусным ужином с грибами и теперь сидит вяжет что-то по заказу. Дети кругом, на трех кроватях, разметались голенькие, загорелые, очаровательные. Если ты приедешь, ты дополнишь недостающее в нашей жизни - присутствие и нежность мужчины, сына и брата и дяди. Люся всетаки скучает в деревне. Привези что нб лично ей в подарок с Кавказа, напр. бутылку вина на рожденье. Все эти годы мечтала облегчить ее жизнь и делала все, что могла, хотя она и не находит, что я что нб ей сделала и жилось ей, к счастью, лучше чем думала я в дни разлуки с ней и сейчас у нее очаровательные дети способные скрасить любую жизнь. Но конечно она и устает с детьми и скучает и нервничает.
Жду Танюшу и тебя. Вы с Таней меня как то стали больше понимать и любить за последние годы. Жаль только, что Таня не имеет еще возможности помогать себе. Ну, надеюсь еще научится. Тебя она очень любит. Вообще за своих детей, как и за внучат, я счастлива, хотя не могу сделать счастливыми их.
Всегда живите дружно, любите и помогайте друг другу. Чувство семьи для души нужно, как … свет и тепло для тела. Это мое убеждение. К сожалению моя семья рано раскололась и это ради вас и ради себя до сих пор осталось моей болью. Но во всем повинна наша небрежность, неумение ценить свое настоящее счастье, то что имеешь и мечтать о чем то другом, что блестит вдали, хотя бы это был осколок бутылочного стекла. И как часто ради таких осколков разбиваются драгоценные сосуды семейного счастья и благополучия. Любовь, внимание, уважение к другим членам своей семьи есть результат большой личной культуры, что снижается в эпохи войн и возрождается как необходимость общего возрождения Родины. Ибо нельзя строить прочное здание из плохого материала. В огне же страданий человек снова закаляется качественно и в этом залог прочности всего нашего будущего.
Мама.
Что было дальше? Валентина Витальевна умерла в 59 году, в Казани, любимый сын держал ее руку до последнего момента... Еще через год родилась ее первая правнучка.
Таня и Юра сделали блестящую по совецким временам карьеру, оба закончили ВИИЯ, поездки и долгое пребывание за границей, Италия Франция, Бельгия, Швейцария, Алжир, Марокко. Вполне сопутствующее благополучие. Но Юра был больше своей службы - он оставил восхищенную память как переводчик-синхронист и даже больше - как преподаватель. Во всем, что он делал, он был красив, обаятелен, артистичен и талантлив.
Люся со временем выбралась из нужды, когда ее три дочери подросли, а потом стали подрастать внуки. Она-то правнуков на руках подержала...
А что будет еще дальше - живы будем, поглядим.
Может быть это письмо еще застанет тебя в Баку, родной мой. Всетаки письма два моих ты
должен был получить на корабле. Не смею мечтать о встрече, хотя ты и вселяешь своими письмами какую то надежду. Ведь теперь, что бы повидаться со мной, надо ехать час от Москвы и два часа, минимум, идти.
Жизнь наша налаживается. Здоровье мое уже вернулось и чувствую я себя хорошо. Сейчас много времени с ребятами проводим в лесу, пилим дрова для кухни (они, а не я) в малиннике кругом, и так приятно, под теплым Московским солнцем, думать о тебе в тишине малиновых зарослей. А ягоды сочные и сладкие и душистые, как когда-то в детстве в Архангельских лесах, на берегу Белого моря. Почему то стало грустно, что ты вернешься на старое место, вероятно из-за меня. Я так боюсь, что там еще много будет сражений и опасностей. Люся говорит об этом тоном знающего. На Д.В. было бы интереснее, больше людей разных и возможностей. А там м.б. ты все время будешь сидеть на месте или нарвешься на мину. Я все выдумываю разные страхи и волнения вперед за будущее. Люся говорит, что твои письма не серьезные, что ты не представляешь действительности. Конечно, наивно думать, что я могу не работать, когда и Тане еще надо помогать и Люсе, хотя бы тем что бы дать детям более нормальные бытовые условия и сама я не представляю как я могу жить ожиданием помощи, когда я привыкла всю жизнь работать и быть независимой материально.
Сейчас я имею и комнату с отоплением и освещением и какое-то питание регулярное, не знаю ни очередей, ни ежедневной заботы о еде и тепле. И главное удовлетворение от сознания своей полезности, общее уважение и любовь детей. Ты не захочешь видеть меня «на иждивенческой карточке» мечтающей о тарелке супу игорячем кипятке и никому не нужной. Но мне приятна твоя забота и твоя любовь дает мне силу в минуты усталости и упадка духа, от чего не застрахован никто. Люсины девочки, все трое, скрашивают мою жизнь и наполняют ее чистыми радостями взаимной любви. От Тани писем с трудфронта нет. В ея «самостоятельности» я убедилась, но в «состоятельность» будущую (как пишешь ты) я не верю. Думаю, что мне придется помогать обеим дочкам. Это и хорошо, что я всем еще нужна. Это наполняет мою жизнь смыслом. Помимо всего прочего, т.е. моей работы и моих фантазий.
Девочки ждут тебя и своего «папуна». «А вдлуг неозыданно контится война и плиедет нас папун!» говорит Аришка.
Сейчас уже двенадцатый час. Хочется спать. Люся накормила меня вкусным ужином с грибами и теперь сидит вяжет что-то по заказу. Дети кругом, на трех кроватях, разметались голенькие, загорелые, очаровательные. Если ты приедешь, ты дополнишь недостающее в нашей жизни - присутствие и нежность мужчины, сына и брата и дяди. Люся всетаки скучает в деревне. Привези что нб лично ей в подарок с Кавказа, напр. бутылку вина на рожденье. Все эти годы мечтала облегчить ее жизнь и делала все, что могла, хотя она и не находит, что я что нб ей сделала и жилось ей, к счастью, лучше чем думала я в дни разлуки с ней и сейчас у нее очаровательные дети способные скрасить любую жизнь. Но конечно она и устает с детьми и скучает и нервничает.
Жду Танюшу и тебя. Вы с Таней меня как то стали больше понимать и любить за последние годы. Жаль только, что Таня не имеет еще возможности помогать себе. Ну, надеюсь еще научится. Тебя она очень любит. Вообще за своих детей, как и за внучат, я счастлива, хотя не могу сделать счастливыми их.
Всегда живите дружно, любите и помогайте друг другу. Чувство семьи для души нужно, как … свет и тепло для тела. Это мое убеждение. К сожалению моя семья рано раскололась и это ради вас и ради себя до сих пор осталось моей болью. Но во всем повинна наша небрежность, неумение ценить свое настоящее счастье, то что имеешь и мечтать о чем то другом, что блестит вдали, хотя бы это был осколок бутылочного стекла. И как часто ради таких осколков разбиваются драгоценные сосуды семейного счастья и благополучия. Любовь, внимание, уважение к другим членам своей семьи есть результат большой личной культуры, что снижается в эпохи войн и возрождается как необходимость общего возрождения Родины. Ибо нельзя строить прочное здание из плохого материала. В огне же страданий человек снова закаляется качественно и в этом залог прочности всего нашего будущего.
Мама.
Что было дальше? Валентина Витальевна умерла в 59 году, в Казани, любимый сын держал ее руку до последнего момента... Еще через год родилась ее первая правнучка.
Таня и Юра сделали блестящую по совецким временам карьеру, оба закончили ВИИЯ, поездки и долгое пребывание за границей, Италия Франция, Бельгия, Швейцария, Алжир, Марокко. Вполне сопутствующее благополучие. Но Юра был больше своей службы - он оставил восхищенную память как переводчик-синхронист и даже больше - как преподаватель. Во всем, что он делал, он был красив, обаятелен, артистичен и талантлив.
Люся со временем выбралась из нужды, когда ее три дочери подросли, а потом стали подрастать внуки. Она-то правнуков на руках подержала...
А что будет еще дальше - живы будем, поглядим.