Аэропорт Копитнари
Зорг позвонил из Домодедово, хриплым неверным голосом.
- Пил? - спросил я его вместо приветствия, в ответ на "Гош-ш-ш! ёпт.. Как дела?"
- Пил. - признался Зорг, икнув на весь аэропорт. - В этой стране трезвому прямая дорога в сизо, ты же понимаешь.
- Надеюсь ты не оттуда звонишь за счет абонента.
- "Я еду на бейсбол, я еду на бейсбол". - пропел Витька хорошо поставленным голосом, который невозможно убить даже литром халявного дьютифришного вискаря.
- Хорош играть в Джеймса Белуши. Я так понимаю тебя нужно встретить?
- Это не ты говоришь. Это кричит твой ва! ку! ум! - похоже в домодедове от Витьки разбегались все встречные стюардессы, так он орал в трубку. Человек Который Не Пьет. Родина любого сломает об колено.
- Ясно. - как говорили асс с бегемотовым, друзья детства понимали друг друга с полуслова.
В аэропорту Копитнари в его новой реинкарнации я еще не бывал. Несколько раз пролетал мимо в полусне заднего ряда маршрутки "Батуми - Тбилиси", через сомкнутые веки охал на красивую диспетческую башню и спал дальше до самого Зестафони, пока не начинались серпантины Сурамского перевала.
Похоже Зорга надо было спасать. Два с половиной часа перелета из Мордора в Шир конечно могли сделать свое дело и обратить пьяного орка снова в хоббита с невинным пушком на ногах. Но кто его знает, что он там набрал с собой в бездонном и беспошлинном московском аду для снятия березового синдрома. Самолет бы не уронил.
Вопреки опасениям, вышел он довольно бодро. Обнялись, присели прямо внутри у светового окна, на лужайке из искусственной травки.
- Не спрашивай. И даже не смотри так.
- И не думал. Я тут, пока вас приземляли и рулили, погулял по шедевру современной архитектуры...
- Отлично, давай об этом, заодно отвлекусь от воспоминаний о родинке. - хохотнул Зорг, на глазах возвращаясь из серой тени в свое привычное позитивное состояние.
- На час тебя задержали. И весь этот час я бродил по окрестностям и офигевал от масштабов аэропортовской затеи...
- ... исчезающе малых)))) Меня на вылете отсюда задержали вообще часа на два, чертов виззэйр. Так что у меня впечатлений гораздо больше. Ты не торопишься? - опомнился Витька, глянув на часы.
- До пятницы совершенно свободен. - парировал я.
- Ну слушай. - Зорг обернулся на чету соотечественников, громко возмущавшихся в противоположном углу строения по поводу отсутствия кофе-хауза, усмехнулся и продолжил:
- Главное, что поражает в кутаисском международном(!) аэропорту - это его масштаб. Он не то чтобы мал, это неправильное слово. - когда Витька начинал повествовать, главное было его не перебивать. Максимум - кивать в такт словам.
- Что киваешь?
- Слушаю!
- Ну слушай. Масштаб копитнарского аэропорта не мал, вовсе нет. Просто он соразмерен человеку. Пассажиру. Пресловутому "паксу", как его называют пилоты и все те, кто хочет им понравиться.
- Некоторые без задней мысли.
- Тем хуже для них. Знаешь, кого я вспомнил, бродя тут два с лишним часа на вылете?
- Станцию "Улица академика Королева" московской монорельсовой транспортной системы?
- Догадливая ты скотина, щас получишь по голове бутылкой дьютифришного коньяка.
- И закончу карьеру как Вильгельм Холтофф.
- Гоша, это реально ад и ужас. Имел я тут счастье по ней проехаться.
- На ней.
- В ней. Весь аэропорт Копитнари поместится в вестибюле означенной станции.
- А там еще второй этаж есть.
- А в нем - международный аэропорт города Батуми. - Зорг хохотнул, вспоминая ощущения от ММТС. - ты слышал о таком понятии - "модулор"?
- Еще бы. Один взбалмошный старик глупо пошутил, а потом поколения советских людей мучались в потолках два-двадцать.
- Так вот, весь копитнарский аэропорт построен по принципу модулора.
- Если ты про потолки в сортире, то я там еще не был.
- Потолки тут как раз не при чем. Вот вспомни тот же ад аэропорта Внуково. Приезжаешь ты на ликсутовском аэроэкспрессе на одноименную станцию, выходишь на платформу, осторожно двери закрываются. Оглядываешься, и понимаешь что ты нихрена не понимаешь. И что путешествовать тебе с твоим чемоданом на колесиках, придуманным простой американской стюардессой, по подземным казематам - не менее километра. Причем по неочевидному маршруту. Или взять Хитроу...
- Давай уже к нашим черешням?
- К нашим черешням, хорошо. Тут, - Витька обвел руками пространство, - всё соразмерно человеку. Дорожки, двери, даже парковка на двадцать машинок. И проход от нее к паркомату. И интерфейс паркомата - ты видел эти стрелочки? пункт один, пункт два, суньте монетку, возьмите чек. Всё изумительно человечески сделано.
Вся система от въезда на боковую дорожку с трассы до входа в дверь самолета - подчинена одному: простой человеческой логике и соразмерности затрачиваемым усилиям. Нет смысла городить зимний дворец для двух сочинских электричек в сутки, если не стоит задача максимизации затрат. А не стоит она только в том экономическом пространстве, которое прозрачно от верхних прогретых властным взглядом слоев до самого ила, до тумана в Пятом элементе, до червей и шахтеров.
В открытом обществе существует задача обратного проектирования, когда нужно минимизировать затраты при надлежащем исполнении целевой функции. И это тебе не ад девяносто четвертого закона. Тут это закон физики, термодинамики!
Витька покатал на языке удачную фразу:
- Девяносто четвертый федеральный закон термодинамики, ага. Всё, что может быть сделано с минимальной энтропией при обусловленном результате, делается с минимальной энтропией.
- Потому что тут как в космической ракете. - продолжил бывший бауманец. - Считаем массу, делим на тягу - многовато. Ставим двигатели помощнее, вес у них больше, расход - расходнее, увеличиваем топливо и конструцию баков - растет вес, тяги снова не хватает. Ставим снова двигатели помощнее. И в итоге получаем Н-1, которая исправно валится при каждом пуске, круша старт в мелкую щебенку под хихикание Глушко, Валентина Петровича. И никому невдомек, что нужно действовать ровно наоборот.
- То есть ты хочешь сказать, что станция "Улица академика Королева" это советский лунный модуль?
- Скорее одноразовый корабль многоразового использования. Такой же величественный, мощный, выдающийся. И с такой же судьбой на задворках Лодочной улицы. А аэропорт Копитнари - это SpaceShipOne. Если понимаешь о чем я.
Стемнело. Спейсшип зажег габаритные огни, мягко осветившие окрестности. Мы вышли к стоянке, такой же игрушечной как всё вокруг - к маленьким аккуратным дорожкам посреди травы, ведущим от шоссе к зданию, к трогательной надписи на дверях "Для пассажиров вылетающих, и влетающим тоже сюда", к курящим во дворе двум полицейским с серьезными лицами при исполнении, стоит только посмотреть в их сторону.
Вокруг нас был знакомый с детства аэропорт города Телави, такой же трогательный и по-человечески душевный. Казалось - еще мгновение, и мы услышим голос начальника, Гиви Ивановича Гоглидзе, владельца красного "запорожца", водить который он так и не научился. А наружную стенку постконструктивистского здания до сих пор так и красит вечно молодой старик Аристофан, приговаривая "хозяин, а может быть этот колор?"
Так же, как почти сорок лет назад, строились на весы грузинские пассажиры в смешных кепках, недоумевающие куда подевался восьмой баран. А юный Варлаам снова и снова пристегивал замком за колесо аэробус А-320 к бревну, лежащему поперек взлетной полосы.
Самое главное, что есть в Грузии - это соразмерность человеку. Пресловутый "модулор". Соразмерность масштабов, усилий, целей, средств.
Надо будет покопаться в биографии Ле Корбюзье. Наверняка обнаружится, что отчество у него - Шалвович)))
- Пил? - спросил я его вместо приветствия, в ответ на "Гош-ш-ш! ёпт.. Как дела?"
- Пил. - признался Зорг, икнув на весь аэропорт. - В этой стране трезвому прямая дорога в сизо, ты же понимаешь.
- Надеюсь ты не оттуда звонишь за счет абонента.
- "Я еду на бейсбол, я еду на бейсбол". - пропел Витька хорошо поставленным голосом, который невозможно убить даже литром халявного дьютифришного вискаря.
- Хорош играть в Джеймса Белуши. Я так понимаю тебя нужно встретить?
- Это не ты говоришь. Это кричит твой ва! ку! ум! - похоже в домодедове от Витьки разбегались все встречные стюардессы, так он орал в трубку. Человек Который Не Пьет. Родина любого сломает об колено.
- Ясно. - как говорили асс с бегемотовым, друзья детства понимали друг друга с полуслова.
В аэропорту Копитнари в его новой реинкарнации я еще не бывал. Несколько раз пролетал мимо в полусне заднего ряда маршрутки "Батуми - Тбилиси", через сомкнутые веки охал на красивую диспетческую башню и спал дальше до самого Зестафони, пока не начинались серпантины Сурамского перевала.
Похоже Зорга надо было спасать. Два с половиной часа перелета из Мордора в Шир конечно могли сделать свое дело и обратить пьяного орка снова в хоббита с невинным пушком на ногах. Но кто его знает, что он там набрал с собой в бездонном и беспошлинном московском аду для снятия березового синдрома. Самолет бы не уронил.
Вопреки опасениям, вышел он довольно бодро. Обнялись, присели прямо внутри у светового окна, на лужайке из искусственной травки.
- Не спрашивай. И даже не смотри так.
- И не думал. Я тут, пока вас приземляли и рулили, погулял по шедевру современной архитектуры...
- Отлично, давай об этом, заодно отвлекусь от воспоминаний о родинке. - хохотнул Зорг, на глазах возвращаясь из серой тени в свое привычное позитивное состояние.
- На час тебя задержали. И весь этот час я бродил по окрестностям и офигевал от масштабов аэропортовской затеи...
- ... исчезающе малых)))) Меня на вылете отсюда задержали вообще часа на два, чертов виззэйр. Так что у меня впечатлений гораздо больше. Ты не торопишься? - опомнился Витька, глянув на часы.
- До пятницы совершенно свободен. - парировал я.
- Ну слушай. - Зорг обернулся на чету соотечественников, громко возмущавшихся в противоположном углу строения по поводу отсутствия кофе-хауза, усмехнулся и продолжил:
- Главное, что поражает в кутаисском международном(!) аэропорту - это его масштаб. Он не то чтобы мал, это неправильное слово. - когда Витька начинал повествовать, главное было его не перебивать. Максимум - кивать в такт словам.
- Что киваешь?
- Слушаю!
- Ну слушай. Масштаб копитнарского аэропорта не мал, вовсе нет. Просто он соразмерен человеку. Пассажиру. Пресловутому "паксу", как его называют пилоты и все те, кто хочет им понравиться.
- Некоторые без задней мысли.
- Тем хуже для них. Знаешь, кого я вспомнил, бродя тут два с лишним часа на вылете?
- Станцию "Улица академика Королева" московской монорельсовой транспортной системы?
- Догадливая ты скотина, щас получишь по голове бутылкой дьютифришного коньяка.
- И закончу карьеру как Вильгельм Холтофф.
- Гоша, это реально ад и ужас. Имел я тут счастье по ней проехаться.
- На ней.
- В ней. Весь аэропорт Копитнари поместится в вестибюле означенной станции.
- А там еще второй этаж есть.
- А в нем - международный аэропорт города Батуми. - Зорг хохотнул, вспоминая ощущения от ММТС. - ты слышал о таком понятии - "модулор"?
- Еще бы. Один взбалмошный старик глупо пошутил, а потом поколения советских людей мучались в потолках два-двадцать.
- Так вот, весь копитнарский аэропорт построен по принципу модулора.
- Если ты про потолки в сортире, то я там еще не был.
- Потолки тут как раз не при чем. Вот вспомни тот же ад аэропорта Внуково. Приезжаешь ты на ликсутовском аэроэкспрессе на одноименную станцию, выходишь на платформу, осторожно двери закрываются. Оглядываешься, и понимаешь что ты нихрена не понимаешь. И что путешествовать тебе с твоим чемоданом на колесиках, придуманным простой американской стюардессой, по подземным казематам - не менее километра. Причем по неочевидному маршруту. Или взять Хитроу...
- Давай уже к нашим черешням?
- К нашим черешням, хорошо. Тут, - Витька обвел руками пространство, - всё соразмерно человеку. Дорожки, двери, даже парковка на двадцать машинок. И проход от нее к паркомату. И интерфейс паркомата - ты видел эти стрелочки? пункт один, пункт два, суньте монетку, возьмите чек. Всё изумительно человечески сделано.
Вся система от въезда на боковую дорожку с трассы до входа в дверь самолета - подчинена одному: простой человеческой логике и соразмерности затрачиваемым усилиям. Нет смысла городить зимний дворец для двух сочинских электричек в сутки, если не стоит задача максимизации затрат. А не стоит она только в том экономическом пространстве, которое прозрачно от верхних прогретых властным взглядом слоев до самого ила, до тумана в Пятом элементе, до червей и шахтеров.
В открытом обществе существует задача обратного проектирования, когда нужно минимизировать затраты при надлежащем исполнении целевой функции. И это тебе не ад девяносто четвертого закона. Тут это закон физики, термодинамики!
Витька покатал на языке удачную фразу:
- Девяносто четвертый федеральный закон термодинамики, ага. Всё, что может быть сделано с минимальной энтропией при обусловленном результате, делается с минимальной энтропией.
- Потому что тут как в космической ракете. - продолжил бывший бауманец. - Считаем массу, делим на тягу - многовато. Ставим двигатели помощнее, вес у них больше, расход - расходнее, увеличиваем топливо и конструцию баков - растет вес, тяги снова не хватает. Ставим снова двигатели помощнее. И в итоге получаем Н-1, которая исправно валится при каждом пуске, круша старт в мелкую щебенку под хихикание Глушко, Валентина Петровича. И никому невдомек, что нужно действовать ровно наоборот.
- То есть ты хочешь сказать, что станция "Улица академика Королева" это советский лунный модуль?
- Скорее одноразовый корабль многоразового использования. Такой же величественный, мощный, выдающийся. И с такой же судьбой на задворках Лодочной улицы. А аэропорт Копитнари - это SpaceShipOne. Если понимаешь о чем я.
Стемнело. Спейсшип зажег габаритные огни, мягко осветившие окрестности. Мы вышли к стоянке, такой же игрушечной как всё вокруг - к маленьким аккуратным дорожкам посреди травы, ведущим от шоссе к зданию, к трогательной надписи на дверях "Для пассажиров вылетающих, и влетающим тоже сюда", к курящим во дворе двум полицейским с серьезными лицами при исполнении, стоит только посмотреть в их сторону.
Вокруг нас был знакомый с детства аэропорт города Телави, такой же трогательный и по-человечески душевный. Казалось - еще мгновение, и мы услышим голос начальника, Гиви Ивановича Гоглидзе, владельца красного "запорожца", водить который он так и не научился. А наружную стенку постконструктивистского здания до сих пор так и красит вечно молодой старик Аристофан, приговаривая "хозяин, а может быть этот колор?"
Так же, как почти сорок лет назад, строились на весы грузинские пассажиры в смешных кепках, недоумевающие куда подевался восьмой баран. А юный Варлаам снова и снова пристегивал замком за колесо аэробус А-320 к бревну, лежащему поперек взлетной полосы.
Самое главное, что есть в Грузии - это соразмерность человеку. Пресловутый "модулор". Соразмерность масштабов, усилий, целей, средств.
Надо будет покопаться в биографии Ле Корбюзье. Наверняка обнаружится, что отчество у него - Шалвович)))