Последняя миля
Про море дед вспомнил на третий день. Первые два ушли на знакомство с соседями, да на обустройство деда в моем доме, на все эти старческие ворчания про немытую посуду и неметеный пол. Я в ответ троллил старика наступающей деменцией и предложениями вместо хмели-сунели сыпать ему в харчо толченый литий. Привычные наши родственные перепалки к обоюдному удовольствию. Посуду и полы однако ж пришлось перемыть.
На утро третьего дня дед подкатил к моей кровати, еще не рассвело. Постучал по бедру своей палкой.
- Одевайся. На море меня повезешь.
Я спросонья нащупал часы, глянул время, поморщился.
- Какое море, дед, семь утра. Море еще спит.
- Вставай-вставай. Заодно кофе мне сваришь.
Спорить было бессмысленно, да и на море самому хотелось. Я не был там уже дня три, а дед так и вовсе лет двадцать. Представляю как он соскучился, как летел не столько проведать меня и научить жизни, сколько поплескаться в привычных с юности черноморских волнах.
Как раз наступили последние июльские дни, погода стояла божественно прекрасная - в восемь утра уже плюс двадцать пять, в полдень хорошо за тридцать, безветрие, на море штиль и благодать, вода - июльскую местную воду вообще не описать никакими словами. Прекрасная вода. Надо ехать.
Пока кофе, пока умылся-собрался, выкатил машину, проверил масло, завел и прогрел - дед наблюдал за моими манипуляциями с террасы, восседая в своем кресле как на мостике. Выколачивал трубку о стальной обод, снова набивал кэпстеном, раскуривал, старый морской волк. На голове у него красовалась длиннополая соломенная шляпа - вчерашний подарок соседа, от солнца, и вообще для полноты образа.
Выдвинулись около восьми. Коляска побрякивала в багажнике, старик курил рядом, придерживая свое грузинское сомбреро пальцами от ветра из опущенного окошка. Посматривал по сторонам, поминутно спрашивая где море.
- Предупреди примерно за милю. Полтора километра, по-вашему.
- Зачем?
- Надо.
Надо так надо. Выехали на длинную прямую за последней деревней, слева и справа кукурузные поля, какие-то руины, остатки рыбоводческого хозяйства. Развилка на Батуми и Поти была впереди, море - за полосой из сосен.
- Километр триста метров. - старательно серьезно кивнул я деду.
- Остановись.
- Да приехали уже почти. Там туалет есть на берегу. - не удержался я.
- Идиот. Я не за этим.
- Ну? - вопросительно посмотрел я на старика, притершись у обочины.
- Нормально поставь машину, вон съезд есть.
- И?
- И коляску вытаскивай. Дальше так поедем.
Очередная стариковская причуда меня даже не удивила. Поедем так поедем, не вопрос. Можно вообще обратно поехать. Хрен ли там море, не видели его что ли. Прикинули где оно, за соснами, ага, и вернулись домой, поедем через неделю. Или вообще не поедем. А может через поле маханём, а, дедуля? А что, прямо по пашне, на коляске, попрем через жнивье, чтобы значит от души погулять?
- Не истери.
- Я вообще ничего не сказал.
- Угу. Я вижу.
Старик взгромоздился в свое капитанское кресло, крутанул колеса, отмахнулся от моей помощи. Покатил вперед по шоссе. Пока я закрыл машину, пока взял рюкзак и складные стулья, пока проверил ничего ли не забыл - конечно забыл воду и вчерашние лепешки - он уже упилил вперед метров на сто. Нагнал его, зашагал рядом, оглядываясь на редкие машины, трасса слава богу была пустынна.
Дед целенаправленно ехал к морю. Сам, без машины, без моей помощи. Смешное и обычное его чудачество. Нахрена ломать себе руки, уворачиваться от хоть и редких но машин, когда вот она, собственная - сел, доехал, запарковался прямо у воды, вышел и кайфуй.
На полпути я все же не выдержал.
- Тебе пока не понять, - был ответ. Дед остановился передохнуть и перекурить в тени указателя "1000 метров до развилки". Видно было, что давно он не катался на такие дистанции. Дома дочкина машина, тут моя, самолеты, такси, поезда. Куда ему ездить.
- Объясни. Вроде не дурак у тебя внук. В тебя, местами.
- Самая важная часть любого путешествия - последняя. И в этой части самая важная - последняя миля. Ее нужно прочувствовать, нужно понять ее, пройти вот этими самыми ногами. - Он хлопнул тяжелой ладонью по недвижимому своему колену.
- Но проще же доехать? - не унимался я, раззадоривая старика, видя что ему это даже нравится.
- Проще не значит лучше! Пойми, малыш! Вот... - он закашлялся, - вот ты стремился много лет к какой-то цели, ну не знаю, к девушке своей, или к месту где ты родился и уехал, или к вожделенному далекому краю, о котором ты только читал в книгах.
Проживи это путешествие до конца. Растяни удовольствие. Останови машину, самолет, поезд. Выйди напрямки, так чтобы цель твоя была на горизонте, чтобы ты видел ее, чтобы прошел к ней каждый шаг, и с каждым шагом чтобы ты чувствовал, как она к тебе всё ближе и ближе. Как она становится всё прекраснее в своих подробностях, в неизвестных ранее тебе мелочах. Как ты влюбляешься в нее с каждым открытием этой новой для тебя мелочи. Почувствуй как тебе трудно. Обрети усталость, измождение, тягу к ней, к финишу, к финальной вашей встрече. Приди к ней в стертых туфлях и мокрой от пота одежде. Упади и прикоснись, скажи сам себе - я сделал это. Я не тряпка, не тюфяк, не немощный инвапидный старикан в конце концов! Я сильный, отважный, я преодолел расстояние и невзгоды - но дошел и достиг.
Достигнутая цель только тогда ценима тобой, когда она далась с трудностями. Если трудностей на пути нет, то и потеряешь ты ее с той же легкостью, что и добился. Ценность определяется стоимостью для тебя лично, твоими затратами на обретение чего угодно. Тарелка жидкого супа ценна нищему более, чем богатею - полный стол яств. Вода в в пустыне и вода в кране - есть ранизца? Что такое море для тех, кто каждый день видит его из окна спальни, и для тех, кто летит к нему раз в два года на две недели, и копит эти два года, и давится в экономклассе, кормит клопов на третьей линии, и падает наконец на горячий песок у прибоя?
А если нет трудностей по дороге, то и нет такого чувства. Нет полноты эмоций, нет кайфа обладания, обретения, достижения этой цели. Сел - приехал. Что за удовольствие? Банальность, суета и разочарование. Мусор на пляже валяется, и коровами пахнет. И волна не такая как мечтал. И холодновато.
А ты выйди, ты пройди пешком, проползи до него. Пропотей, устань, но дойди. Пусть нарочно, пусть искусственно, пусть со стороны напыщенно и пафосно. Но ты попробуй! И тогда поймешь, каково это. Надеюсь, поймешь.
Я помолчал. Что тут скажешь. Дед снова меня уделал.
- Ладно, не куксись. - он глянул на меня искоса, на мое впечатленное выражение. - Доживешь до моих лет...
- Слушай, ну если надо устраивать такое преодоление... такую тягу к цели и невзгоды в пути, чего ж ты от самого дома на своей коляске-то не укатил? Тут бы тебе и стертые туфли, пардон - руки, и мокрая одежда по полной программе. - попытался я всё же его слегка поддеть. - Нафига мы на машине ехали?
- Ну я все-таки не совсем еще умом тронулся))) Ладно, поехали, море стынет.
И опять, пока я подбирал рюкзаки, стулья, воду - укатил от меня вперед на добрую сотню метров, старый хитрец.
Впереди за соснами уже показалось море.
На утро третьего дня дед подкатил к моей кровати, еще не рассвело. Постучал по бедру своей палкой.
- Одевайся. На море меня повезешь.
Я спросонья нащупал часы, глянул время, поморщился.
- Какое море, дед, семь утра. Море еще спит.
- Вставай-вставай. Заодно кофе мне сваришь.
Спорить было бессмысленно, да и на море самому хотелось. Я не был там уже дня три, а дед так и вовсе лет двадцать. Представляю как он соскучился, как летел не столько проведать меня и научить жизни, сколько поплескаться в привычных с юности черноморских волнах.
Как раз наступили последние июльские дни, погода стояла божественно прекрасная - в восемь утра уже плюс двадцать пять, в полдень хорошо за тридцать, безветрие, на море штиль и благодать, вода - июльскую местную воду вообще не описать никакими словами. Прекрасная вода. Надо ехать.
Пока кофе, пока умылся-собрался, выкатил машину, проверил масло, завел и прогрел - дед наблюдал за моими манипуляциями с террасы, восседая в своем кресле как на мостике. Выколачивал трубку о стальной обод, снова набивал кэпстеном, раскуривал, старый морской волк. На голове у него красовалась длиннополая соломенная шляпа - вчерашний подарок соседа, от солнца, и вообще для полноты образа.
Выдвинулись около восьми. Коляска побрякивала в багажнике, старик курил рядом, придерживая свое грузинское сомбреро пальцами от ветра из опущенного окошка. Посматривал по сторонам, поминутно спрашивая где море.
- Предупреди примерно за милю. Полтора километра, по-вашему.
- Зачем?
- Надо.
Надо так надо. Выехали на длинную прямую за последней деревней, слева и справа кукурузные поля, какие-то руины, остатки рыбоводческого хозяйства. Развилка на Батуми и Поти была впереди, море - за полосой из сосен.
- Километр триста метров. - старательно серьезно кивнул я деду.
- Остановись.
- Да приехали уже почти. Там туалет есть на берегу. - не удержался я.
- Идиот. Я не за этим.
- Ну? - вопросительно посмотрел я на старика, притершись у обочины.
- Нормально поставь машину, вон съезд есть.
- И?
- И коляску вытаскивай. Дальше так поедем.
Очередная стариковская причуда меня даже не удивила. Поедем так поедем, не вопрос. Можно вообще обратно поехать. Хрен ли там море, не видели его что ли. Прикинули где оно, за соснами, ага, и вернулись домой, поедем через неделю. Или вообще не поедем. А может через поле маханём, а, дедуля? А что, прямо по пашне, на коляске, попрем через жнивье, чтобы значит от души погулять?
- Не истери.
- Я вообще ничего не сказал.
- Угу. Я вижу.
Старик взгромоздился в свое капитанское кресло, крутанул колеса, отмахнулся от моей помощи. Покатил вперед по шоссе. Пока я закрыл машину, пока взял рюкзак и складные стулья, пока проверил ничего ли не забыл - конечно забыл воду и вчерашние лепешки - он уже упилил вперед метров на сто. Нагнал его, зашагал рядом, оглядываясь на редкие машины, трасса слава богу была пустынна.
Дед целенаправленно ехал к морю. Сам, без машины, без моей помощи. Смешное и обычное его чудачество. Нахрена ломать себе руки, уворачиваться от хоть и редких но машин, когда вот она, собственная - сел, доехал, запарковался прямо у воды, вышел и кайфуй.
На полпути я все же не выдержал.
- Тебе пока не понять, - был ответ. Дед остановился передохнуть и перекурить в тени указателя "1000 метров до развилки". Видно было, что давно он не катался на такие дистанции. Дома дочкина машина, тут моя, самолеты, такси, поезда. Куда ему ездить.
- Объясни. Вроде не дурак у тебя внук. В тебя, местами.
- Самая важная часть любого путешествия - последняя. И в этой части самая важная - последняя миля. Ее нужно прочувствовать, нужно понять ее, пройти вот этими самыми ногами. - Он хлопнул тяжелой ладонью по недвижимому своему колену.
- Но проще же доехать? - не унимался я, раззадоривая старика, видя что ему это даже нравится.
- Проще не значит лучше! Пойми, малыш! Вот... - он закашлялся, - вот ты стремился много лет к какой-то цели, ну не знаю, к девушке своей, или к месту где ты родился и уехал, или к вожделенному далекому краю, о котором ты только читал в книгах.
Проживи это путешествие до конца. Растяни удовольствие. Останови машину, самолет, поезд. Выйди напрямки, так чтобы цель твоя была на горизонте, чтобы ты видел ее, чтобы прошел к ней каждый шаг, и с каждым шагом чтобы ты чувствовал, как она к тебе всё ближе и ближе. Как она становится всё прекраснее в своих подробностях, в неизвестных ранее тебе мелочах. Как ты влюбляешься в нее с каждым открытием этой новой для тебя мелочи. Почувствуй как тебе трудно. Обрети усталость, измождение, тягу к ней, к финишу, к финальной вашей встрече. Приди к ней в стертых туфлях и мокрой от пота одежде. Упади и прикоснись, скажи сам себе - я сделал это. Я не тряпка, не тюфяк, не немощный инвапидный старикан в конце концов! Я сильный, отважный, я преодолел расстояние и невзгоды - но дошел и достиг.
Достигнутая цель только тогда ценима тобой, когда она далась с трудностями. Если трудностей на пути нет, то и потеряешь ты ее с той же легкостью, что и добился. Ценность определяется стоимостью для тебя лично, твоими затратами на обретение чего угодно. Тарелка жидкого супа ценна нищему более, чем богатею - полный стол яств. Вода в в пустыне и вода в кране - есть ранизца? Что такое море для тех, кто каждый день видит его из окна спальни, и для тех, кто летит к нему раз в два года на две недели, и копит эти два года, и давится в экономклассе, кормит клопов на третьей линии, и падает наконец на горячий песок у прибоя?
А если нет трудностей по дороге, то и нет такого чувства. Нет полноты эмоций, нет кайфа обладания, обретения, достижения этой цели. Сел - приехал. Что за удовольствие? Банальность, суета и разочарование. Мусор на пляже валяется, и коровами пахнет. И волна не такая как мечтал. И холодновато.
А ты выйди, ты пройди пешком, проползи до него. Пропотей, устань, но дойди. Пусть нарочно, пусть искусственно, пусть со стороны напыщенно и пафосно. Но ты попробуй! И тогда поймешь, каково это. Надеюсь, поймешь.
Я помолчал. Что тут скажешь. Дед снова меня уделал.
- Ладно, не куксись. - он глянул на меня искоса, на мое впечатленное выражение. - Доживешь до моих лет...
- Слушай, ну если надо устраивать такое преодоление... такую тягу к цели и невзгоды в пути, чего ж ты от самого дома на своей коляске-то не укатил? Тут бы тебе и стертые туфли, пардон - руки, и мокрая одежда по полной программе. - попытался я всё же его слегка поддеть. - Нафига мы на машине ехали?
- Ну я все-таки не совсем еще умом тронулся))) Ладно, поехали, море стынет.
И опять, пока я подбирал рюкзаки, стулья, воду - укатил от меня вперед на добрую сотню метров, старый хитрец.
Впереди за соснами уже показалось море.