Уральская «Гринландия». К 140-летию Александра Грина
В жизни А.С. Грина, чей 140-летний юбилей пришелся на 11 августа (или 23, если считать по новому стилю), имеется малоизвестный, почти недоступный для изучения период - уральский. Весной 1901 года двадцатилетний Александр Гриневский, пока еще не писатель, прибывает работать и попутно искать романтики на Средний Урал, где ему с марта по май предстояло трудиться «на Пашийских приисках, на домнах, в железных рудниках села Кушва, на торфяниках, на сплаве и скидке дров и дровосеком».
Вид на домну Пашийского завода (Пермский край)
Время путешествия доподлинно неизвестно. Грин сообщает, что отправился на Урал 23 марта 1900 года, но это белая ложь самому себе: точной даты он не запомнил, однако, веруя в магию числа 23, слегка подправил биографию. Год также назван неверно. Установлено, что Грин отправился в путь в конце февраля - начале марта 1901 года.
Вторая загадка: неизвестно, где именно находились золотые прииски, на которых Грин качал воду из шурфов. Грин называет их Пашийскими: в даче Архангело-Пашийского завода (ныне поселок Пашия Пермского края) действительно имелись два прииска, находившихся на левом берегу в верховьях Вильвы.
Но в кругах историков и краеведов сложилась традиция считать, что речь идет о Шуваловских приисках, находившихся на речке Полуденке в даче Бисерского завода, поскольку в начале минувшего столетия именно там во владениях наследников Строгановых сосредотачивался золотой промысел. К слову, в поселке Промысла, близ которого находятся золотоносные россыпи, даже имеется «дом Александра Грина» - музей, сейчас закрытый, но в более благополучные времена функционировавший, посвященный творчеству писателя.
Речка Полуденка (Пермский край)
А вот что сообщает о своей работе на добыче золота сам Грин в «Автобиографической повести»:
«Из бараков вышел народ, бабы и мужики, прибавилось к нему нас, новичков, человек двадцать, и, пройдя с полверсты лесом, мы очутились в лесной долине.
Здесь, на расстоянии пятидесяти сажен один от другого, были «шурфы» - неглубокие шахты для разведки золотоносного слоя, состоящего из песку и гравия. Эти шахты - три - пять саженей глубины - обслуживались ручным воротом с бадьей и обыкновенным насосом, рукав которого, касаясь дна, выбирал воду.
Внизу работали двое: забойщик, то есть шахтер, рывший породу мотыгой, и плотник, ставивший деревянную клеть для избежания обвала стен шурфа.
Время от времени бадья вывертывалась воротом вверх, порода высыпалась, а штейгер, обходя шурфы, делал пробу ковшом: набросав в ковш песку, прополаскивал его водой и смотрел, остаются ли после удаления песка крупицы золота. Однажды он, найдя такие крупицы, стал показывать их мне; я притворился, что вижу, но на деле ничего не видел: что-то узкой полоской блестело на дне ковша, верно; хотя, был то блеск оловянной полуды или воды, я не разобрал.
...Я работал то на откачке воды, то крутил ворот.
Неподалеку были старатели, и я один раз ходил смотреть, как они там живут. Старатели жили с семьями, в лесу, по берегу речки, в больших избах; кое у кого из них было хозяйство: птица, корова, лошадь. Тут же возле избы стоял вашгерт, промывательный станок, род ступенчатого корыта с задерживающими золотой песок планками. Насыпав в вашгерт породу, старатель прибавлял туда ртути, платина или золото амальгамировались ртутью. Эта смесь оставалась на дне вашгерта, а песок относило прочь водой, качаемой обыкновенным насосом. Впоследствии ртуть удалялась нагреванием».
Знак границы двух частей света «Европа - Азия» недалеко от пос. Промысла (Пермский край)
Почему же эти прииски Грин назвал «Пашийскими»? Видимо, со временем память, на которую писатель всегда жаловался, сыграла с ним злую шутку - Александр Степанович перепутал Бисерский завод с Архангело-Пашийским, на котором трудился той же весной, покинув прииски. Рассказывая о своих уральских приключениях, писатель признался: «Мне очень неприятно теперь, что моя память, сравнительно легко удержавшая моменты деятельности, обстановки и сцен, почти бессильна установить картину дорог, направлений и числа дней, а также множества ночлегов в пути. Рассеянный по природе, я был глубоко рассеян во время пути».
Хотя, заметим, поселок Пашия не сдается, спорит за «полные права на Грина», как когда-то семь греческих городов спорили за честь зваться отчизной Гомера.
Собственно на доменном производстве в Пашии Александр Степанович не работал, он направился на лесные рубки в даче Пашийского завода:
«В середине апреля, взяв расчет (рубля три), я отправился в Пашийский завод вместе с двумя рабочими. Шел слух, что на лесных заводских рубках можно хорошо заработать...
Я не сразу научился владеть пилой. Она заскакивала, упиралась, сгибалась, лишь опыт нескольких часов заставил слушаться пилу, ходить ровно и легко. Она была так остра, что разрез ствола толщиной в две четверти занимал не больше двух минут.
Свалив дерево, я отрубал сучья, отмеривал по стволу полуторааршинное расстояние и распиливал ствол на части, начиная с толстого конца. Затем колол эти круглыши, вгоняя в сделанную на конце обрубка топором трещину клинья, один за другим, пока круглыш не распадался. Для очень толстых деревьев я вытесывал добавочные сосновые клинья».
Лес в окрестностях пос. Пашия
Впрочем, будет лучше, если читатели узнают о пребывании Грина на Урале из первых рук - из его «Автобиографической повести» и рассказа «Золото и шахтеры». А эту фотозаметку уместно закрыть рассказом об одном опасном приключении, случившемся с будущим писателем той весной, - о встрече с медведем:
«Способность к ориентации - самое слабое мое место. Поэтому когда я был дроворубом, то, отправляясь всего за три версты из леса к зданию лавки, на берегу речки, почти всегда сбивался с дороги - как вперед, так и назад, хотя по тропинкам и обугленному пожаром в одном месте пространству отлогих гор был путь очень простой. Вероятно, этой бездарности я обязан одной встрече с медведем, от сопения которого за моей спиной избавился только тем, что последовал совету дроворуба Ильи - притвориться работающим около дерева и не обращать на Михаила никакого внимания. Сбившись, я попал в чащу, а за мной, слабо взревнув, побежал этот самый Михаил. Стерпев естественную панику, я встал около толстого кедра и начал обтесывать его топором. Медведь долго стоял сзади меня, сопя и фыркая, но не тронул, затем медленно обошел дерево и, видя, что я точно работаю, сшиб лапой тонкий гнилой пень. Вдруг, к облегчению моему, послышались голоса рубщиков с соседнего участка, и медведь убежал, а я долго затем сидел, откуриваясь махоркой и не смея двинуться с места; потом рубщики проводили меня до тропы».
Скалы в окрестностях пос. Пашия
(Фотографии автора, 2014 г.)
Источники:
Варламов А.Н. Александр Грин. - 2-е изд., испр. - М.: Молодая гвардия, 2008.
Грин А.С. Автобиографическая повесть // Воспоминания об Александре Грине / Сост. Вл. Сандлер. - Л.: Лениздат, 1972.
Миквиц Р. Характер залегания руд в Пашийской даче и разработка тамошних рудников // Горный журнал. - 1884, апрель. - С.1-43.
Наумов В.А. Золотой промысел // Геологические памятники Пермского края: Энциклопедия / Под общ. ред. И.И. Чайковского; Горный институт УрО РАН. - Пермь, 2009. - С.523-526.
Вид на домну Пашийского завода (Пермский край)
Время путешествия доподлинно неизвестно. Грин сообщает, что отправился на Урал 23 марта 1900 года, но это белая ложь самому себе: точной даты он не запомнил, однако, веруя в магию числа 23, слегка подправил биографию. Год также назван неверно. Установлено, что Грин отправился в путь в конце февраля - начале марта 1901 года.
Вторая загадка: неизвестно, где именно находились золотые прииски, на которых Грин качал воду из шурфов. Грин называет их Пашийскими: в даче Архангело-Пашийского завода (ныне поселок Пашия Пермского края) действительно имелись два прииска, находившихся на левом берегу в верховьях Вильвы.
Но в кругах историков и краеведов сложилась традиция считать, что речь идет о Шуваловских приисках, находившихся на речке Полуденке в даче Бисерского завода, поскольку в начале минувшего столетия именно там во владениях наследников Строгановых сосредотачивался золотой промысел. К слову, в поселке Промысла, близ которого находятся золотоносные россыпи, даже имеется «дом Александра Грина» - музей, сейчас закрытый, но в более благополучные времена функционировавший, посвященный творчеству писателя.
Речка Полуденка (Пермский край)
А вот что сообщает о своей работе на добыче золота сам Грин в «Автобиографической повести»:
«Из бараков вышел народ, бабы и мужики, прибавилось к нему нас, новичков, человек двадцать, и, пройдя с полверсты лесом, мы очутились в лесной долине.
Здесь, на расстоянии пятидесяти сажен один от другого, были «шурфы» - неглубокие шахты для разведки золотоносного слоя, состоящего из песку и гравия. Эти шахты - три - пять саженей глубины - обслуживались ручным воротом с бадьей и обыкновенным насосом, рукав которого, касаясь дна, выбирал воду.
Внизу работали двое: забойщик, то есть шахтер, рывший породу мотыгой, и плотник, ставивший деревянную клеть для избежания обвала стен шурфа.
Время от времени бадья вывертывалась воротом вверх, порода высыпалась, а штейгер, обходя шурфы, делал пробу ковшом: набросав в ковш песку, прополаскивал его водой и смотрел, остаются ли после удаления песка крупицы золота. Однажды он, найдя такие крупицы, стал показывать их мне; я притворился, что вижу, но на деле ничего не видел: что-то узкой полоской блестело на дне ковша, верно; хотя, был то блеск оловянной полуды или воды, я не разобрал.
...Я работал то на откачке воды, то крутил ворот.
Неподалеку были старатели, и я один раз ходил смотреть, как они там живут. Старатели жили с семьями, в лесу, по берегу речки, в больших избах; кое у кого из них было хозяйство: птица, корова, лошадь. Тут же возле избы стоял вашгерт, промывательный станок, род ступенчатого корыта с задерживающими золотой песок планками. Насыпав в вашгерт породу, старатель прибавлял туда ртути, платина или золото амальгамировались ртутью. Эта смесь оставалась на дне вашгерта, а песок относило прочь водой, качаемой обыкновенным насосом. Впоследствии ртуть удалялась нагреванием».
Знак границы двух частей света «Европа - Азия» недалеко от пос. Промысла (Пермский край)
Почему же эти прииски Грин назвал «Пашийскими»? Видимо, со временем память, на которую писатель всегда жаловался, сыграла с ним злую шутку - Александр Степанович перепутал Бисерский завод с Архангело-Пашийским, на котором трудился той же весной, покинув прииски. Рассказывая о своих уральских приключениях, писатель признался: «Мне очень неприятно теперь, что моя память, сравнительно легко удержавшая моменты деятельности, обстановки и сцен, почти бессильна установить картину дорог, направлений и числа дней, а также множества ночлегов в пути. Рассеянный по природе, я был глубоко рассеян во время пути».
Хотя, заметим, поселок Пашия не сдается, спорит за «полные права на Грина», как когда-то семь греческих городов спорили за честь зваться отчизной Гомера.
Собственно на доменном производстве в Пашии Александр Степанович не работал, он направился на лесные рубки в даче Пашийского завода:
«В середине апреля, взяв расчет (рубля три), я отправился в Пашийский завод вместе с двумя рабочими. Шел слух, что на лесных заводских рубках можно хорошо заработать...
Я не сразу научился владеть пилой. Она заскакивала, упиралась, сгибалась, лишь опыт нескольких часов заставил слушаться пилу, ходить ровно и легко. Она была так остра, что разрез ствола толщиной в две четверти занимал не больше двух минут.
Свалив дерево, я отрубал сучья, отмеривал по стволу полуторааршинное расстояние и распиливал ствол на части, начиная с толстого конца. Затем колол эти круглыши, вгоняя в сделанную на конце обрубка топором трещину клинья, один за другим, пока круглыш не распадался. Для очень толстых деревьев я вытесывал добавочные сосновые клинья».
Лес в окрестностях пос. Пашия
Впрочем, будет лучше, если читатели узнают о пребывании Грина на Урале из первых рук - из его «Автобиографической повести» и рассказа «Золото и шахтеры». А эту фотозаметку уместно закрыть рассказом об одном опасном приключении, случившемся с будущим писателем той весной, - о встрече с медведем:
«Способность к ориентации - самое слабое мое место. Поэтому когда я был дроворубом, то, отправляясь всего за три версты из леса к зданию лавки, на берегу речки, почти всегда сбивался с дороги - как вперед, так и назад, хотя по тропинкам и обугленному пожаром в одном месте пространству отлогих гор был путь очень простой. Вероятно, этой бездарности я обязан одной встрече с медведем, от сопения которого за моей спиной избавился только тем, что последовал совету дроворуба Ильи - притвориться работающим около дерева и не обращать на Михаила никакого внимания. Сбившись, я попал в чащу, а за мной, слабо взревнув, побежал этот самый Михаил. Стерпев естественную панику, я встал около толстого кедра и начал обтесывать его топором. Медведь долго стоял сзади меня, сопя и фыркая, но не тронул, затем медленно обошел дерево и, видя, что я точно работаю, сшиб лапой тонкий гнилой пень. Вдруг, к облегчению моему, послышались голоса рубщиков с соседнего участка, и медведь убежал, а я долго затем сидел, откуриваясь махоркой и не смея двинуться с места; потом рубщики проводили меня до тропы».
Скалы в окрестностях пос. Пашия
(Фотографии автора, 2014 г.)
Источники:
Варламов А.Н. Александр Грин. - 2-е изд., испр. - М.: Молодая гвардия, 2008.
Грин А.С. Автобиографическая повесть // Воспоминания об Александре Грине / Сост. Вл. Сандлер. - Л.: Лениздат, 1972.
Миквиц Р. Характер залегания руд в Пашийской даче и разработка тамошних рудников // Горный журнал. - 1884, апрель. - С.1-43.
Наумов В.А. Золотой промысел // Геологические памятники Пермского края: Энциклопедия / Под общ. ред. И.И. Чайковского; Горный институт УрО РАН. - Пермь, 2009. - С.523-526.