"Зловещий самородок", ч.11
(продолжение). Полностью текст можно смотреть через тег, или в "Избранном".
***
Глава 4
К перегибу склона Шура подобрался со всеми мерами предосторожности - часто останавливался и внимательно осматривал в бинокль все склоны. Успокоился только тогда, когда увидел на спуске знакомую цепочку людей.
- А ходят они неважнецки! Мы с тобой, Пончик, им такую фору дали, а они только через перевал переползли!
Место для ночлега зэки выбрали очень удачно - ближе, чем километра на полтора засветло к ним не подберешься. Да и была нужда подставляться под автоматы!
- Неужели они идут прямо в поселок хрустальщиков? - по привычке обсуждал с собакой Шура сложившуюся ситуацию. - Да нет, на сумасшедших они не похожи. Там человек сорок - всех не перестреляешь, кто-нибудь обязательно сбежит... Им же на "железку" надо, а значит, не миновать той долины, где мы с твоей хозяйкой познакомились при весьма романтических обстоятельствах...
"Да, но ведь там самый туристский район, - уже про себя продолжал рассуждать геолог, - дня не проходит, чтобы кто-нибудь не протопал по тропе. И сейчас, наверное, лагерь разбит в том ивняке, где Таня тогда палатку поставила. Надо предупредить, а то напорются туристы на это зверье - слабо не покажется".
Приняв решение, Шура быстрым шагом направился в сторону едва заметного в сумерках хребта, отпустив на волю собаку, которая и без поводка, как привязанная, не отходила от его ног.
Быстро созрел план дальнейших действий. Первую же группу туристов, которую встретит, он отправит к хрустальщикам с запиской, а сам пойдет по тропе до самой железнодорожной станции, расчищая коридор и направляя всех, кого встретит, по соседним долинам - чтобы ни одного человека не попалось на пути "полосатиков".
Ночью пошел дождь, но геолог продолжал подъем, набросив полиэтиленовую накидку, периодически сверяясь с компасом и картой, подсвечивая себе зажигалкой.
На высоте 700 метров дождь перешел в мокрый снег. А еще выше камни были забиты старым снегом, выпавшим неделю назад. Здесь кружила настоящая пурга, поэтому пришлось остановиться в ожидании рассвета. Впрочем, и утром видимость оказалась не больше 20 метров. Хорошо, хоть было видно куда ставить ноги.
Несколько часов ушло на поиски той расселины, по которой он спускался в прошлый раз. Каково же было его разочарование, когда он заглянул вниз! Скалистая ложбина была забита снегом. Ни одного выступа, ни одной зацепки. Нечего было и думать соваться туда - сорвешься на первых же метрах, а внизу будет из тебя "отбивная с косточкой". Вернее, костей будет торчать много!
- Вот попали мы с тобой, Пончик! К поселку теперь нельзя - напоремся на "полосатиков". А обходить слева - такой крюк, что можем опоздать, да и гребешок там один есть... Я еще как-нибудь пролезу, а что с тобой делать? Ладно, попробуем. Эти, "в пижамах", тоже нахлебаются на спуске, да и ползут они, как беременные.
До гребня они добрались очень быстро - всего часа за четыре. Идти было легко, так как все промежутки, щели между камнями были забиты плотным снегом. Это путешествие могло бы показаться легкой прогулкой, если бы не бешеный темп, который задал себе Шура, очень боявшийся не успеть.
Мучения начались на первом же "зубе" этой гигантской "гребенки" между ледниковыми цирками. Человеку было за что зацепиться, он мог подтянуться на руках. Собака на скальных обрывах была просто беспомощна. Пончик скулил и прижимал уши, виновато помахивая хвостом, но никак не мог удержаться на узкой полочке, куда выталкивал его хозяин.
После десятой, наверное, попытки Шура сдался.
- Вот такие дела, Пончик! Придется тебе меня подождать. Мы даже здесь пройти не можем, а дальше скалы еще повыше будут.
Пес все понял. В глазах у него появилась такая тоска, что хозяин не выдержал и отвернулся. Тогда Пончик подошел вплотную, приподнявшись, положил передние лапы на плечи сидевшему на камне Шуре и тихонько-тихонько завыл, слегка покачивая вытянутой вверх мордой.
Услышав этот жалобный вой, Шура понял, что собака настолько боится вновь потерять хозяина, что не будет здесь сидеть, дожидаясь его, а полезет в обход скал и неминуемо свалится в пропасть.
"Надо привязать его, - подумал Шура, нащупывая в кармане капроновый фал. - Да нет, перегрызет! Он трехмесячным щенком с такой веревкой за десять минут расправлялся.
- Веревка! У нас же есть веревка, парень! - вдруг сорвался с места Шура и обнял тут же переставшего подвывать пса. - Но тебе придется потерпеть, лохматый!
Он прощупал ошейник и, убедившись в его прочности, привязал к нему конец фала. Закрепив второй конец на ремне, чтобы руки были свободны, он быстро вскарабкался на скалу. На удивление, собака не проявила никаких признаков беспокойства, спокойно ожидая внизу что будет дальше.
- Ну держись, Пончик! Прости, но другого способа нет.
Геолог выбрал слабину и начал осторожно подтягивать пса к подошве скалы. Пончик покорно подошел, а когда веревка натянулась, он не стал упираться и метаться, как повела бы себя любая другая собака, даже не заскулил и не прижал уши, а сложил передние лапы на груди и, вытянув задние, терпеливо дождался, пока хозяин вытащит его наверх.
- Ну, ты даешь, парень! - восторженно оценил поведение собаки хозяин. - Может, ты и правда человеком был в прежней жизни, как говорит твоя хозяйка?
Спустить пса с другой стороны скалы оказалось более трудным делом. Так легко вытерпев подъем, Пончик ни в какую не соглашался спускаться раньше хозяина. В конце концов пришлось просто спихнуть его. Было много визгу и хрипов, но как-то все обошлось.
Дальше все пошло легче. Собака, убедившись, что хозяин не собирается от нее избавится, перестала упираться на спусках и они благополучно преодолевали один "зуб" за другим, пока не оказались на туристской тропе на перевале.
Тропы, конечно же не было видно под снегом, но она и не нужна была - спускаться по плотному насту было одно удовольствие после бесконечного лазания по скалам.
Шура не ошибся в своих предположениях - в ивняке был разбит большой туристический лагерь. Хорошо, что моросил дождь и все сидели по палаткам.
Геолог быстро организовал общее собрание под тентом, натянутым над потухшим костром и объяснил ситуацию. Через два часа, разделившись на две группы, туристы покинули стоянку. В центре поляны осталась только прикрытая куском полиэтилена поленница сухих дров.
Одна группа с Шуриной запиской ушла к перевалу в сторону поселка, вторая - отправилась по главной тропе вниз по реке.
Геолог километров пять проводил ребят из первой группы, чтобы убедиться, что они не нарвутся на "полосатиков", если те вдруг раньше расчетного срока свалятся в долину. Вернувшись, он долго искал удобный наблюдательный пункт и устроился, наконец, под большой плоской гранитной плитой, хотя бы отчасти прикрывавшей от дождя.
Аккуратно уложив плоские камни, он расстелил на них свою мини-палатку и пуховой спальник. Переобувшись в сухие зимние портянки, удобно устроился на приготовленном ложе, прикрывшись черной пленкой, на которую сменял у туристов свою видную издалека накидку. Пончик отказался залезать под пленку и устроился в глубине укрытия, найдя себе более или менее сухое место, куда не достигали капли дождя.
Внимательно осмотрев в бинокль долину, Шура докурил сигарету и приготовился ждать. По его расчетам, зэки могли появиться только часа через 3-4. Но это в самом лучшем случае. Вряд ли они так быстро преодолеют сложный спуск в долину.
Вдруг собака, только что удобно свернувшаяся калачиком в своем углу, вскочила на лапы и, подойдя к краю укрытия, начала прислушиваться, тревожно поводя ушами. Но смотрела она вовсе не по направлению долины, а на устье того притока, по которому они недавно спустились.
Через минуту из-за скалы показалась плотная цепочка людей.
- Ё-моё! Как они туда попали? - шепотом произнес Шура и, нажав ладонью на холку собаки, заставил ее лечь. - Чуть-чуть мы с тобой, парень, не вляпались!
"Ну конечно, они тоже блуданули в пурге, начали шарить по хребту и вышли на наши следы. Теперь они знают про нас... Впрочем, что они могут знать? Что какой-то придурок-турист решил прогуляться с собакой в пургу по гребню? Ну и что? Чем это их может насторожить?
В цепочке не хватало одного человека. Четыре автомата за плечами, в середине согнулся под тяжелым рюкзаком Петрович. Значит, нет молодого парнишки.
"Пристрелили? Или сбежал во время пурги?"
Шурин расчет, на то, что зэки "клюнут" на сухие дрова, полностью оправдался. Скоро на поляне уже стояла палатка. С удивлением геолог наблюдал в бинокль, как один из "полосатиков" заставил пленника копаться в большой помойной яме, вырытой каким-то уж слишком порядочным туристом.
"Продуктов нет? Они что, будут банки вылизывать? Ну, тут им не обломится! Пончик там уже побывал."
Петрович выбрал в яме десятка два больших консервных банок и перетаскал их к палатке. Следивший за ним зэк бросил нож и пленник начал зачем-то вырезать донышки. Только минут через 15, когда банки были соединены, Шура догадался, что это будет печная труба.
"Да у них же печки нет - вот в чем дело!"
Собрав на поляне все плоские камни и притащив в рюкзаке из отвала помойки глины, Петрович скрылся в палатке. Через полчаса из баночной трубы полезла струйка дыма.
"Ну и ушлые пошли урки! - удивился про себя Шура. - Я бы в жизни не догадался. В лучшем случае, затопил бы "по черному" и глотал бы потом дым."
Продукты у них были. Через некоторое время из палатки вылетели одна за другой несколько пустых банок и сидевший на своем измазанном глиной рюкзаке, промокший до нитки Петрович начал палочкой выковыривать из них остатки жира. Карауливший его зэк, укрывшийся от дождя под козырьком палатки, бросил несколько сухарей.
Глава 5
Костя проснулся от жары, женского смеха и плеска воды. В избушке горела свеча. Выглянув из-за печки, парень тут же спрятался назад. В детской оцинкованной ванне, которую он видел вчера под навесом, сидела, выставив вверх коленки, голая девушка с намыленной головой, а ее подружка, стоявшая спиной и отсвечивающая голой попкой, нагнувшись, терла мочалкой ей спину.
Девочки без умолку тараторили и смеялись, вспоминая, как какие-то Гена с Гошей перевернулись на байдарке, нахлебались воды и как их вытаскивали потом всей компанией...
Второй раз Костя выглянул, когда из комнаты раздались дикий визг и шум борьбы.
"Дерутся что ли? - не на шутку встревожился парень, - Этого только мне не хватало!"
Но девушки просто баловались, катаясь на расстеленных на полу спальных мешках, щипая друг друга и шлепая ладошками по голым местам.
Дурацкое положение, в которое попал Костя, усугублялось жарой от раскалившейся печки. Он лежал, обливаясь потом, и никак не мог решиться выбраться отсюда.
Девчата наконец успокоились и зашуршали одеждой. Костя, совсем уже задушенный жарой, собрался вылезать из своего укрытия, когда услышал громкий голос:
- Эй, таракан запечный! Ты там еще не сварился? Вылезай, уже можно.
Парень выбрался на свет, уселся у порога и громко отдышался, вытирая со лба пот.
- А ты терпеливый! - с усмешкой похвалила блондинка, расчесывающая свои короткие волосы.
Брюнетка, закуривая тонкую длинную коричневую сигарету полулежа на спине, строго спросила:
- Признавайся, подглядывал?
Костя слегка смутился и даже покраснел, но потом, рассмеявшись, ответил:
- Так вы нарочно визг подняли, чтобы я проснулся, высунулся и увидел все ваши прелести?! Успокойтесь, все путем! У черненькой на ягодице родинка, а у беленькой аппендикс вырезали...
- Надо же, какой замечательный! - съязвила брюнетка, - И что ты еще заметил?
- А что еще я мог увидеть у голых девок? Все на месте. Ну, может быть... эти..., как их... бюсты могли быть и побольше. А так ничего...
- "Девок"!? Наташка, слышь, его бюсты наши не устраивают! - возмутилась беленькая и демонстративно погладила ладонями через футболку свои охаянные, вовсе не такие уж и маленькие груди.
- Ему силиконовые подавай, - выразительно показала объем руками Наташа, - насмотрелся видиков. А вот мы сейчас посмотрим на его замечательные бицепсы и трицепсы! Вода на печке стоит. Выплесни из ванны и помойся, а то будешь на улице спать. Отсюда слышно, как потом от тебя несет.
Через несколько минут Костя уже сидел в ванне спиной к девчатам, намыливал голову и выслушивал обидные замечания по поводу своего телосложения.
- А доходяга то! - издевалась Наташа, - Кожа да кости!
- Нет, ты бицепсы посмотри, - вторила ей Света, - Шварценеггер бы просто заплакал от зависти...
- Ну и язвы же вы! - огрызнулся Костя.
- А нечего было над нашими бюстами издеваться! - отпарировала Наташа.
- Да пошутил я! Все у вас на месте! А силиконовые - фу, какая гадость - как у коровы.
- Ну, Наташка, он уже извиняется! Он, оказывается, пошутил! Его наш размер вполне даже устраивает...
- Ладно, Геракл сушеный, прощаем тебя на первый раз - торжественно сообщила Наташа. - Мойся нормально. И плавки сними, постирай - мы отвернулись.
Во время ужина, который быстро собрали девушки, под радостные возгласы своих новых знакомых Костя плеснул всем в кружки настоящего армянского коньяка. Выпили "за знакомство", потом еще немного - "за прекрасных дам" и еще по чуть-чуть - "за удачу".
Девочки сразу заметно опьянели. Наташа, шлепнув подружку ниже спины, вдруг заявила:
- Светка, а у него на том же самом месте родинка. Может, вы дальние родственники?
- Подглядывали все же, чертовки! - рассмеялся Костя.
- А ты думал!? - ответила слегка заплетающимся языком Наташа, - Ты, значит, можешь на нас пялиться, бюсты наши оценивать, а мы - рыжие?
- Дались вам эти бюсты! У кого что болит, тот о том и говорит! Нормально все у вас - вон как торчат через майки. А через годик-другой такие отрастут - все мужики будут сразу в обморок падать.
- Ладно, все, завтра рано вставать, - вдруг посерьезнела Света. - Если ты, Костик, что-нибудь такое подумал, то крупно ошибся. Спать будешь вон там, а если полезешь ночью - получишь по мозгам, понял? Давай, Наташка, залезай в спальник.
Устроившись в указанном ему углу и потушив свечу, Костя долго не мог уснуть, вспоминая как выглядели голые женские тела, которые в такой близости удалось увидеть ему впервые в жизни. Потом он начал фантазировать, как спас бы девушек от напавших на избушку бандитов и каждая из них в благодарность крепко поцеловала бы его... Так и уснул с ощущением поцелуев на своих обветренных губах.
Глава 6
Уже в густых сумерках Шура с трудом разглядел в бинокль как двое «полосатиков» связали пленнику руки и ноги и бросили его под козырек у входа, а сами залезли в палатку. Судя по тому, что из трубы периодически начинали сыпать искры, в палатке кто-то дежурил. Только после полуночи в печку перестали подкладывать дрова.
Выждав еще около часа и оставив под камнем собранный рюкзак, Шура осторожно спустился на тропу и медленно двинулся к едва белевшей невдалеке палатке, сжимая в ладони рукоятку ракетницы. Чем ближе подходил, тем короче становился шаг, тем тщательней он ощупывал носком сапога тропу перед собой. Рядом на поводке бесшумно следовал невидимый в темноте молчаливый Пончик.
Вообще-то геолог не собирался совершать никаких героических вылазок. Четыре АКаэМа - слишком серьезный аргумент, чтобы держаться подальше от бандюг. Просто он хотел проследить: пойдет эта компания по набитой тропе напрямую к ближайшей станции или свернет в сторону, и тогда придется опять их обгонять и расчищать дорогу от туристов. Но увидев, что зэки ведут себя достаточно беспечно, он решил попробовать освободить пленника. Надо было просто подкрасться, перерезать веревки и тихо вернуться под камень.
Подобравшись вплотную к палатке, Шура разглядел под козырьком расплывчатое светлое пятно и понял, что Бугор лежит лицом к нему. Опустившись на колени, он протянул руку и ладонью мягко, но крепко прикрыл пленнику рот. Видимо, Бугор не спал - он не вздрогнул, не отвернул лицо в сторону, а лишь едва заметно трижды кивнул головой. Шура переложил ракетницу в левую руку, достал нож и разрезал сперва веревку на ногах, потом осторожно повернул мужичка на живот и освободил ему руки.
Дело было сделано и осталось только тихо убраться. Он помог пленнику подняться, встать на непослушные, затекшие ноги и, придерживая его за пояс, слегка подтолкнул в сторону тропы.
Они уже сделали по несколько мелких шажков, когда случилось непоправимое. Шура совсем забыл про Пончика, про то, что конец поводка привязан к ремню. Пес вел себя так тихо, что присутствие его рядом совершенно не ощущалось. Пока хозяин возился с веревками, Пончик успел поднырнуть под растяжку палатки и когда люди начали отходить, - он рванул напрямую. Шуру дернуло за ремень назад, хорошо натянутая растяжка громко бухнула и вся палатка вздрогнула.
Нож был в руке и перерезать вибрирующий поводок не составило большого труда, но было уже поздно...
Из палатки донеслось грозное:
- Ты чего там, с-сука?!...
Раздался шорох отодвигаемого брезента и в трех метрах от обернувшегося Шуры на фоне палатки показалась человеческая фигура.
Все решали доли секунды и геолог не стал медлить. Он быстро поднял ракетницу и нажал на спуск. В свете ослепившей его вспышки от выстрела он увидел, что заряд должен попасть точно в голову человеку в полосатой робе. Еще, перед тем, как сомкнулась темнота, он успел заметить в руке у зэка автомат.
Раздался глухой стон. Отчетливо было слышно, как зэк упал на землю и брякнуло оружие. Из палатки послышались дикий мат, крики бандитов.
Поборов в себе желание убежать подальше от этого места и забиться где-нибудь в камнях, Шура сделал два быстрых шага к палатке, опустился на колени и начал шарить руками по земле. Несколько секунд показалось ему вечностью. Сердце бешено колотилось. Наконец пальцы наткнулись на приклад автомата. Он быстро поднял оружие, направил его в сторону палатки и тут же нажал на спусковой крючок.
Вместо ожидаемой длинной, на весь магазин, очереди, прозвучал одиночный выстрел. Это оказалось настолько неожиданным для Шуры, что он еще несколько секунд упорно давил на спуск. Из оцепенения его вывела короткая очередь из палатки, прямо через брезент. Пули прошли над головой. Если бы он не стоял на коленях - получил бы порцию свинца прямо в грудь. Наконец он сообразил, что автомат переведен на одиночную стрельбу и резко дернул скобу предохранителя. Не обращая внимания на крики и стоны, он стрелял по палатке до тех пор, пока в рожке не кончились патроны.
Когда отгремел последний выстрел, Шура, пригибаясь, отбежал в сторону и лег на мокрую землю. Прислушиваясь к слабой возне в палатке, он бесшумно отсоединил "галету" - связку из двух рожков, - перевернул ее и вставил в гнездо полный магазин. По осторожному прикосновению к ноге он понял, что Пончик здесь, рядом.
Выстрелы раздалась совершенно неожиданно не от палатки, а от края поляны - метрах в двадцати от нее. Стреляли аккуратными короткими очередями в направлении тропы.
«Хорошо, что я отбежал в сторону, - подумал Шура и плотнее вжался в землю. - Кто-то все же успел выскочить! Как там Петрович? Он ведь где-то на тропе. Живой, нет?»
Он слишком долго прицеливался в направлении вспышек и опоздал - выстрелы прекратились. А может быть, просто геолог не рискнул вступать в открытый бой, не имея никаких навыков ночной стрельбы. Да и вообще, какие там навыки! Два выезда на стрельбище на сборах после окончания института, каждый раз по десять патронов. Да и когда это было!
Выждав минут двадцать и не услышав ни одного звука ни в палатке, ни на краю поляны, Шура медленно поднялся с мокрой травы и стал осторожно отходить к берегу, часто останавливаясь и прислушиваясь, повернув голову. Перейдя вброд спокойную и бесшумную здесь речку, избегая риска случайно встретиться с бандитом, он сделал большой круг по левому берегу, потом перебрался назад на правый, поднялся высоко на склон и уже оттуда спустился к камню, под которым остался рюкзак. И даже не удивился, что сразу нашел это место в темноте.
Снова устроившись под камнем на спальнике, он стал ждать рассвета. Дождик прекратился и не было необходимости теперь прикрываться пленкой. Уже через час темнота посерела, прорисовались края горного хребта впереди. Потом постепенно, как на фотобумаге, проявились палатка, кусты ивняка, речка.
Приготовившись ждать, рассматривая в бинокль из своего укрытия окрестности, долгие часы, а может быть, и весь день, Шура неожиданно увидел, что из палатки выходит Петрович с автоматом в руке. Он постоял, оглядываясь по сторонам, потом начал подавать руками какие-то знаки, поворачиваясь лицом то к одному, то к другому склону.
"Это же он мне машет, - догадался Шура. - И ведь не боится! Значит, все четыре трупа нашел. И тот, кто стрелял, наверное, был ранен и откинул концы."
Быстро собрав рюкзак и закинув его за плечи, геолог спустился на тропу. Подходя к палатке, он все-таки опасливо оглядывался по сторонам и не снимал пальца со спускового крючка.
- Ладно, не бойся, - крикнул издали бывший пленник, пнул ногой лежащий у входа в палатку труп и демонстративно забросил автомат за плечо, - живых здесь нет никого!
Увидев поблизости Шуру в лицо, Петрович втянул голову в плечи, попятился, смешно приседая и тараща ошалелые глаза.
- В штаны не наделай, герой! - съязвил геолог. - Что, страшно встретиться с живым покойничком, которого собственными руками в могилку оприходовал?! В следующий раз делай контрольный выстрел в голову - чтобы надежно не выполз.
- Т-так он... и б-был в голову! - слегка заикаясь, ответил мужичек, до сих пор не веривший своим глазам. - Только я не стрелял, ты не подумай! Это Санька, мой племяш, щенок глупой... А вот что закапывал...
- Ладно, это потом. А из этих никто не вылезет с автоматом? - кивнул он на палатку.
- Холодные уже, - жестом руки успокоил Бугор.
- А тот, у опушки, тоже остыл?
- Ну, того уже и след простыл - он, поди, километров пятнадцать, отмахал за ночь.
- Так он не ранен?
- Ранетый, не ранетый, я не скажу. Как ты пальнул первый раз, я и ломанулся по кустам - подальше от этих сучьих "особняков". Потом выпер на тропу, и - по ней... Когда сил совсем лишился - замышковался в камни и лежу. Только отдышался, слышу: кто-то камушек сшевельнул на тропе, потом еще. В пяти шагах он прошел от меня, гад вонючий. Я сразу узнал, что это Сынок - за километр слышно, как у этой падлюки в горле хрычит... Выждал я немного, и назад. Пока темно было - в кустах сидел, все слушал: не шевельнется кто в палатке. А чуть развиднелось, взял каменюгу побольше - и сюда. Лежат, орлы! Погуляли на свободе! Сколько мужиков загубили!
- А этот, здоровый, который за двустволку хватался?
- Гриша? Убили его, в первый же день. И Витька тоже. Раздели догола, положили наземь, и - в голову... А шмотки на себя напялили. Хорошо, мы с Санькой - недомерки, а то бы и нас... Ты на Сашку зла не держи. Он по глупости. Увидал, что на мушке всех нас держишь и решил, что ты грабануть и поубивать нас собрался... Да и досталось ему за эти дни... Они ж его опетушили, завместо бабы пользовали... Ох, и наизгалялись над ним!.. Оттого он и прыгнул со скалы. Матюгнул всех и прыгнул прямо к озеру. Может, живой еще, а? Хоть и не шевелился. Стрелять они не стали - боялись туристов спугнуть. Очень им хотелось с девочками поиграться - только про это и базарили.
- Слушай, Петрович, или как тебя там?..
- Петровичем и зови...
- Ладно, могильщик мой персональный, пока мы тут базарим, этот Сынок точно до девочек доберется, натворит еще дел. Собирай свое барахло, продукты и пойдем его догонять. Вдвоем сподручнее будет его скрадывать.
- Извини, мил-человек, - замотал головой Петрович, - не один должок у меня к этому гаду, но пойти с тобой не могу. Надо в пропасть лезть - племяша вытаскивать. Живой, неживой, а что я потом брату своему Кольке скажу? Ты уж прости нас, геолог, за все. Спасибо, что вызволил, но... Я ж этого Саньку из роддома нес - папаша так нализался на радостях... Он с моими Людкой да Петькой как родной был, не вылезал из нашего дому...
Шура кивнул:
- Да, ты прав, надо идти парня вытаскивать. Ты уж сам там как-нибудь... По гриве не ползай, а сразу с перевала спускайся вниз, к озеру. Оттуда уже подберешься к той стенке. А мне бежать надо. По первой погоде сюда вертолет с солдатами прилетит, или из поселка через перевал прибегут. Так что притащи его сюда и сиди жди в палатке. И вот еще что. За оружие головой отвечаешь! Кстати, документ у тебя есть какой-нибудь? А то сбежишь еще...
- Не сбегу, не боись. Надо же потом и Витька с Гришей вывезти, похоронить... А что я их бабам скажу?!.. Пусть судют за золото, пусть чо угодно.., - Петрович полез во внутренний карман телогрейки. - А паспорта наши я у пахана ихнего только что забрал. Немного кровью запачканы были, но я об траву обтер. Вот мой.
Шура раскрыл паспорт и в слух прочитал:
- Шеповалов Владимир Петрович... седьмого мая сорок шестого... в городе Чкаловске...
- Он самый, - подтвердил Петрович, - да мы ведь с тобой старые знакомцы. Я ж у Туманова в артели сварщиком работал. Пару раз лодку вашему вездеходу - польскому "атээсу" - варил... В бане мы с тобой мылись, в бильярд один раз играли. Не уж совсем не помнишь?
- Ну-у! А я думаю: где я его видел, этого "хитника", этого небритого "дикаря" в занюханной телогрейке? Раньше ты бы и под трактор не полез в таком рванье. Хорошо вас одевали тогда у Туманова. Да и деньги лопатой гребли... Кстати, а где золото, что намыли?
- А про золото я и забыл! - ударил себя по лбу ладошкой Петрович и полез в палатку.- Где-то тут оно - в рюкзаке у пахана. Я щас!
- Захвати там заодно автомат, - попросил Шура, которому очень не хотелось заглядывать в палатку, чтобы не увидеть результаты своей ночной стрельбы, - я патроны заберу.
Взвесив на ладони небольшой туго набитый мешочек, который подал ему Петрович, Шура присвистнул:
- Ну, вы даете, мужики! Тут же килограмма три будет! Это за сколько дней?
- Три двести двадцать. Всего за три с половиной недели. Да еще дней пять прилаживались, да притирались, да учил их чо да как... Хорошее местечко, будь оно проклято! Мне его один знакомый мужик за литру водки продал... Забери ты эту желтую дрянь - одни беды от нее.
- Да уж заберу! - хмыкнул Шура, но потом на минуту задумался. - Впрочем, куда я его потащу? Лишний вес. Да еще и неизвестно как все обернется... Сейчас мы его вместе с тобой в камни спрячем. Если обойдется, я его заберу - надо мне как следует поизучать самородки. Самые интересные заберу, сдам в нашу геологическую кассу, а за остальным приедешь ко мне домой. Тебе теперь кучу денег надо будет на похороны, да и женам этих мужиков надо как-то жить. Ну а если что со мной случится - сам заберешь. Только не вляпайся по дороге, или когда толкать будешь золотишко барыгам.
- И еще. Никому не говори чем вы там занимались и про то, как меня хоронили. Отдыхали да рыбачили, - продолжал наставлять мужика геолог, выщелкивая из магазина по одному патрону и складывая их в карман. - И про ручей этот никому ни слова! А то продашь за литру эту россыпуху, какая-нибудь еще более дикая компания заявится и закопает меня окончательно. И не переживай - "стараться", мыть я там не буду. Не жаден я до этого "рыжья". Мне надо коренное месторождение найти - тонн на двести, на триста...
Они вместе спрятали золото, в стороне привалили камнями автоматы, молча пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
(продолжение следует)
***
Глава 4
К перегибу склона Шура подобрался со всеми мерами предосторожности - часто останавливался и внимательно осматривал в бинокль все склоны. Успокоился только тогда, когда увидел на спуске знакомую цепочку людей.
- А ходят они неважнецки! Мы с тобой, Пончик, им такую фору дали, а они только через перевал переползли!
Место для ночлега зэки выбрали очень удачно - ближе, чем километра на полтора засветло к ним не подберешься. Да и была нужда подставляться под автоматы!
- Неужели они идут прямо в поселок хрустальщиков? - по привычке обсуждал с собакой Шура сложившуюся ситуацию. - Да нет, на сумасшедших они не похожи. Там человек сорок - всех не перестреляешь, кто-нибудь обязательно сбежит... Им же на "железку" надо, а значит, не миновать той долины, где мы с твоей хозяйкой познакомились при весьма романтических обстоятельствах...
"Да, но ведь там самый туристский район, - уже про себя продолжал рассуждать геолог, - дня не проходит, чтобы кто-нибудь не протопал по тропе. И сейчас, наверное, лагерь разбит в том ивняке, где Таня тогда палатку поставила. Надо предупредить, а то напорются туристы на это зверье - слабо не покажется".
Приняв решение, Шура быстрым шагом направился в сторону едва заметного в сумерках хребта, отпустив на волю собаку, которая и без поводка, как привязанная, не отходила от его ног.
Быстро созрел план дальнейших действий. Первую же группу туристов, которую встретит, он отправит к хрустальщикам с запиской, а сам пойдет по тропе до самой железнодорожной станции, расчищая коридор и направляя всех, кого встретит, по соседним долинам - чтобы ни одного человека не попалось на пути "полосатиков".
Ночью пошел дождь, но геолог продолжал подъем, набросив полиэтиленовую накидку, периодически сверяясь с компасом и картой, подсвечивая себе зажигалкой.
На высоте 700 метров дождь перешел в мокрый снег. А еще выше камни были забиты старым снегом, выпавшим неделю назад. Здесь кружила настоящая пурга, поэтому пришлось остановиться в ожидании рассвета. Впрочем, и утром видимость оказалась не больше 20 метров. Хорошо, хоть было видно куда ставить ноги.
Несколько часов ушло на поиски той расселины, по которой он спускался в прошлый раз. Каково же было его разочарование, когда он заглянул вниз! Скалистая ложбина была забита снегом. Ни одного выступа, ни одной зацепки. Нечего было и думать соваться туда - сорвешься на первых же метрах, а внизу будет из тебя "отбивная с косточкой". Вернее, костей будет торчать много!
- Вот попали мы с тобой, Пончик! К поселку теперь нельзя - напоремся на "полосатиков". А обходить слева - такой крюк, что можем опоздать, да и гребешок там один есть... Я еще как-нибудь пролезу, а что с тобой делать? Ладно, попробуем. Эти, "в пижамах", тоже нахлебаются на спуске, да и ползут они, как беременные.
До гребня они добрались очень быстро - всего часа за четыре. Идти было легко, так как все промежутки, щели между камнями были забиты плотным снегом. Это путешествие могло бы показаться легкой прогулкой, если бы не бешеный темп, который задал себе Шура, очень боявшийся не успеть.
Мучения начались на первом же "зубе" этой гигантской "гребенки" между ледниковыми цирками. Человеку было за что зацепиться, он мог подтянуться на руках. Собака на скальных обрывах была просто беспомощна. Пончик скулил и прижимал уши, виновато помахивая хвостом, но никак не мог удержаться на узкой полочке, куда выталкивал его хозяин.
После десятой, наверное, попытки Шура сдался.
- Вот такие дела, Пончик! Придется тебе меня подождать. Мы даже здесь пройти не можем, а дальше скалы еще повыше будут.
Пес все понял. В глазах у него появилась такая тоска, что хозяин не выдержал и отвернулся. Тогда Пончик подошел вплотную, приподнявшись, положил передние лапы на плечи сидевшему на камне Шуре и тихонько-тихонько завыл, слегка покачивая вытянутой вверх мордой.
Услышав этот жалобный вой, Шура понял, что собака настолько боится вновь потерять хозяина, что не будет здесь сидеть, дожидаясь его, а полезет в обход скал и неминуемо свалится в пропасть.
"Надо привязать его, - подумал Шура, нащупывая в кармане капроновый фал. - Да нет, перегрызет! Он трехмесячным щенком с такой веревкой за десять минут расправлялся.
- Веревка! У нас же есть веревка, парень! - вдруг сорвался с места Шура и обнял тут же переставшего подвывать пса. - Но тебе придется потерпеть, лохматый!
Он прощупал ошейник и, убедившись в его прочности, привязал к нему конец фала. Закрепив второй конец на ремне, чтобы руки были свободны, он быстро вскарабкался на скалу. На удивление, собака не проявила никаких признаков беспокойства, спокойно ожидая внизу что будет дальше.
- Ну держись, Пончик! Прости, но другого способа нет.
Геолог выбрал слабину и начал осторожно подтягивать пса к подошве скалы. Пончик покорно подошел, а когда веревка натянулась, он не стал упираться и метаться, как повела бы себя любая другая собака, даже не заскулил и не прижал уши, а сложил передние лапы на груди и, вытянув задние, терпеливо дождался, пока хозяин вытащит его наверх.
- Ну, ты даешь, парень! - восторженно оценил поведение собаки хозяин. - Может, ты и правда человеком был в прежней жизни, как говорит твоя хозяйка?
Спустить пса с другой стороны скалы оказалось более трудным делом. Так легко вытерпев подъем, Пончик ни в какую не соглашался спускаться раньше хозяина. В конце концов пришлось просто спихнуть его. Было много визгу и хрипов, но как-то все обошлось.
Дальше все пошло легче. Собака, убедившись, что хозяин не собирается от нее избавится, перестала упираться на спусках и они благополучно преодолевали один "зуб" за другим, пока не оказались на туристской тропе на перевале.
Тропы, конечно же не было видно под снегом, но она и не нужна была - спускаться по плотному насту было одно удовольствие после бесконечного лазания по скалам.
Шура не ошибся в своих предположениях - в ивняке был разбит большой туристический лагерь. Хорошо, что моросил дождь и все сидели по палаткам.
Геолог быстро организовал общее собрание под тентом, натянутым над потухшим костром и объяснил ситуацию. Через два часа, разделившись на две группы, туристы покинули стоянку. В центре поляны осталась только прикрытая куском полиэтилена поленница сухих дров.
Одна группа с Шуриной запиской ушла к перевалу в сторону поселка, вторая - отправилась по главной тропе вниз по реке.
Геолог километров пять проводил ребят из первой группы, чтобы убедиться, что они не нарвутся на "полосатиков", если те вдруг раньше расчетного срока свалятся в долину. Вернувшись, он долго искал удобный наблюдательный пункт и устроился, наконец, под большой плоской гранитной плитой, хотя бы отчасти прикрывавшей от дождя.
Аккуратно уложив плоские камни, он расстелил на них свою мини-палатку и пуховой спальник. Переобувшись в сухие зимние портянки, удобно устроился на приготовленном ложе, прикрывшись черной пленкой, на которую сменял у туристов свою видную издалека накидку. Пончик отказался залезать под пленку и устроился в глубине укрытия, найдя себе более или менее сухое место, куда не достигали капли дождя.
Внимательно осмотрев в бинокль долину, Шура докурил сигарету и приготовился ждать. По его расчетам, зэки могли появиться только часа через 3-4. Но это в самом лучшем случае. Вряд ли они так быстро преодолеют сложный спуск в долину.
Вдруг собака, только что удобно свернувшаяся калачиком в своем углу, вскочила на лапы и, подойдя к краю укрытия, начала прислушиваться, тревожно поводя ушами. Но смотрела она вовсе не по направлению долины, а на устье того притока, по которому они недавно спустились.
Через минуту из-за скалы показалась плотная цепочка людей.
- Ё-моё! Как они туда попали? - шепотом произнес Шура и, нажав ладонью на холку собаки, заставил ее лечь. - Чуть-чуть мы с тобой, парень, не вляпались!
"Ну конечно, они тоже блуданули в пурге, начали шарить по хребту и вышли на наши следы. Теперь они знают про нас... Впрочем, что они могут знать? Что какой-то придурок-турист решил прогуляться с собакой в пургу по гребню? Ну и что? Чем это их может насторожить?
В цепочке не хватало одного человека. Четыре автомата за плечами, в середине согнулся под тяжелым рюкзаком Петрович. Значит, нет молодого парнишки.
"Пристрелили? Или сбежал во время пурги?"
Шурин расчет, на то, что зэки "клюнут" на сухие дрова, полностью оправдался. Скоро на поляне уже стояла палатка. С удивлением геолог наблюдал в бинокль, как один из "полосатиков" заставил пленника копаться в большой помойной яме, вырытой каким-то уж слишком порядочным туристом.
"Продуктов нет? Они что, будут банки вылизывать? Ну, тут им не обломится! Пончик там уже побывал."
Петрович выбрал в яме десятка два больших консервных банок и перетаскал их к палатке. Следивший за ним зэк бросил нож и пленник начал зачем-то вырезать донышки. Только минут через 15, когда банки были соединены, Шура догадался, что это будет печная труба.
"Да у них же печки нет - вот в чем дело!"
Собрав на поляне все плоские камни и притащив в рюкзаке из отвала помойки глины, Петрович скрылся в палатке. Через полчаса из баночной трубы полезла струйка дыма.
"Ну и ушлые пошли урки! - удивился про себя Шура. - Я бы в жизни не догадался. В лучшем случае, затопил бы "по черному" и глотал бы потом дым."
Продукты у них были. Через некоторое время из палатки вылетели одна за другой несколько пустых банок и сидевший на своем измазанном глиной рюкзаке, промокший до нитки Петрович начал палочкой выковыривать из них остатки жира. Карауливший его зэк, укрывшийся от дождя под козырьком палатки, бросил несколько сухарей.
Глава 5
Костя проснулся от жары, женского смеха и плеска воды. В избушке горела свеча. Выглянув из-за печки, парень тут же спрятался назад. В детской оцинкованной ванне, которую он видел вчера под навесом, сидела, выставив вверх коленки, голая девушка с намыленной головой, а ее подружка, стоявшая спиной и отсвечивающая голой попкой, нагнувшись, терла мочалкой ей спину.
Девочки без умолку тараторили и смеялись, вспоминая, как какие-то Гена с Гошей перевернулись на байдарке, нахлебались воды и как их вытаскивали потом всей компанией...
Второй раз Костя выглянул, когда из комнаты раздались дикий визг и шум борьбы.
"Дерутся что ли? - не на шутку встревожился парень, - Этого только мне не хватало!"
Но девушки просто баловались, катаясь на расстеленных на полу спальных мешках, щипая друг друга и шлепая ладошками по голым местам.
Дурацкое положение, в которое попал Костя, усугублялось жарой от раскалившейся печки. Он лежал, обливаясь потом, и никак не мог решиться выбраться отсюда.
Девчата наконец успокоились и зашуршали одеждой. Костя, совсем уже задушенный жарой, собрался вылезать из своего укрытия, когда услышал громкий голос:
- Эй, таракан запечный! Ты там еще не сварился? Вылезай, уже можно.
Парень выбрался на свет, уселся у порога и громко отдышался, вытирая со лба пот.
- А ты терпеливый! - с усмешкой похвалила блондинка, расчесывающая свои короткие волосы.
Брюнетка, закуривая тонкую длинную коричневую сигарету полулежа на спине, строго спросила:
- Признавайся, подглядывал?
Костя слегка смутился и даже покраснел, но потом, рассмеявшись, ответил:
- Так вы нарочно визг подняли, чтобы я проснулся, высунулся и увидел все ваши прелести?! Успокойтесь, все путем! У черненькой на ягодице родинка, а у беленькой аппендикс вырезали...
- Надо же, какой замечательный! - съязвила брюнетка, - И что ты еще заметил?
- А что еще я мог увидеть у голых девок? Все на месте. Ну, может быть... эти..., как их... бюсты могли быть и побольше. А так ничего...
- "Девок"!? Наташка, слышь, его бюсты наши не устраивают! - возмутилась беленькая и демонстративно погладила ладонями через футболку свои охаянные, вовсе не такие уж и маленькие груди.
- Ему силиконовые подавай, - выразительно показала объем руками Наташа, - насмотрелся видиков. А вот мы сейчас посмотрим на его замечательные бицепсы и трицепсы! Вода на печке стоит. Выплесни из ванны и помойся, а то будешь на улице спать. Отсюда слышно, как потом от тебя несет.
Через несколько минут Костя уже сидел в ванне спиной к девчатам, намыливал голову и выслушивал обидные замечания по поводу своего телосложения.
- А доходяга то! - издевалась Наташа, - Кожа да кости!
- Нет, ты бицепсы посмотри, - вторила ей Света, - Шварценеггер бы просто заплакал от зависти...
- Ну и язвы же вы! - огрызнулся Костя.
- А нечего было над нашими бюстами издеваться! - отпарировала Наташа.
- Да пошутил я! Все у вас на месте! А силиконовые - фу, какая гадость - как у коровы.
- Ну, Наташка, он уже извиняется! Он, оказывается, пошутил! Его наш размер вполне даже устраивает...
- Ладно, Геракл сушеный, прощаем тебя на первый раз - торжественно сообщила Наташа. - Мойся нормально. И плавки сними, постирай - мы отвернулись.
Во время ужина, который быстро собрали девушки, под радостные возгласы своих новых знакомых Костя плеснул всем в кружки настоящего армянского коньяка. Выпили "за знакомство", потом еще немного - "за прекрасных дам" и еще по чуть-чуть - "за удачу".
Девочки сразу заметно опьянели. Наташа, шлепнув подружку ниже спины, вдруг заявила:
- Светка, а у него на том же самом месте родинка. Может, вы дальние родственники?
- Подглядывали все же, чертовки! - рассмеялся Костя.
- А ты думал!? - ответила слегка заплетающимся языком Наташа, - Ты, значит, можешь на нас пялиться, бюсты наши оценивать, а мы - рыжие?
- Дались вам эти бюсты! У кого что болит, тот о том и говорит! Нормально все у вас - вон как торчат через майки. А через годик-другой такие отрастут - все мужики будут сразу в обморок падать.
- Ладно, все, завтра рано вставать, - вдруг посерьезнела Света. - Если ты, Костик, что-нибудь такое подумал, то крупно ошибся. Спать будешь вон там, а если полезешь ночью - получишь по мозгам, понял? Давай, Наташка, залезай в спальник.
Устроившись в указанном ему углу и потушив свечу, Костя долго не мог уснуть, вспоминая как выглядели голые женские тела, которые в такой близости удалось увидеть ему впервые в жизни. Потом он начал фантазировать, как спас бы девушек от напавших на избушку бандитов и каждая из них в благодарность крепко поцеловала бы его... Так и уснул с ощущением поцелуев на своих обветренных губах.
Глава 6
Уже в густых сумерках Шура с трудом разглядел в бинокль как двое «полосатиков» связали пленнику руки и ноги и бросили его под козырек у входа, а сами залезли в палатку. Судя по тому, что из трубы периодически начинали сыпать искры, в палатке кто-то дежурил. Только после полуночи в печку перестали подкладывать дрова.
Выждав еще около часа и оставив под камнем собранный рюкзак, Шура осторожно спустился на тропу и медленно двинулся к едва белевшей невдалеке палатке, сжимая в ладони рукоятку ракетницы. Чем ближе подходил, тем короче становился шаг, тем тщательней он ощупывал носком сапога тропу перед собой. Рядом на поводке бесшумно следовал невидимый в темноте молчаливый Пончик.
Вообще-то геолог не собирался совершать никаких героических вылазок. Четыре АКаэМа - слишком серьезный аргумент, чтобы держаться подальше от бандюг. Просто он хотел проследить: пойдет эта компания по набитой тропе напрямую к ближайшей станции или свернет в сторону, и тогда придется опять их обгонять и расчищать дорогу от туристов. Но увидев, что зэки ведут себя достаточно беспечно, он решил попробовать освободить пленника. Надо было просто подкрасться, перерезать веревки и тихо вернуться под камень.
Подобравшись вплотную к палатке, Шура разглядел под козырьком расплывчатое светлое пятно и понял, что Бугор лежит лицом к нему. Опустившись на колени, он протянул руку и ладонью мягко, но крепко прикрыл пленнику рот. Видимо, Бугор не спал - он не вздрогнул, не отвернул лицо в сторону, а лишь едва заметно трижды кивнул головой. Шура переложил ракетницу в левую руку, достал нож и разрезал сперва веревку на ногах, потом осторожно повернул мужичка на живот и освободил ему руки.
Дело было сделано и осталось только тихо убраться. Он помог пленнику подняться, встать на непослушные, затекшие ноги и, придерживая его за пояс, слегка подтолкнул в сторону тропы.
Они уже сделали по несколько мелких шажков, когда случилось непоправимое. Шура совсем забыл про Пончика, про то, что конец поводка привязан к ремню. Пес вел себя так тихо, что присутствие его рядом совершенно не ощущалось. Пока хозяин возился с веревками, Пончик успел поднырнуть под растяжку палатки и когда люди начали отходить, - он рванул напрямую. Шуру дернуло за ремень назад, хорошо натянутая растяжка громко бухнула и вся палатка вздрогнула.
Нож был в руке и перерезать вибрирующий поводок не составило большого труда, но было уже поздно...
Из палатки донеслось грозное:
- Ты чего там, с-сука?!...
Раздался шорох отодвигаемого брезента и в трех метрах от обернувшегося Шуры на фоне палатки показалась человеческая фигура.
Все решали доли секунды и геолог не стал медлить. Он быстро поднял ракетницу и нажал на спуск. В свете ослепившей его вспышки от выстрела он увидел, что заряд должен попасть точно в голову человеку в полосатой робе. Еще, перед тем, как сомкнулась темнота, он успел заметить в руке у зэка автомат.
Раздался глухой стон. Отчетливо было слышно, как зэк упал на землю и брякнуло оружие. Из палатки послышались дикий мат, крики бандитов.
Поборов в себе желание убежать подальше от этого места и забиться где-нибудь в камнях, Шура сделал два быстрых шага к палатке, опустился на колени и начал шарить руками по земле. Несколько секунд показалось ему вечностью. Сердце бешено колотилось. Наконец пальцы наткнулись на приклад автомата. Он быстро поднял оружие, направил его в сторону палатки и тут же нажал на спусковой крючок.
Вместо ожидаемой длинной, на весь магазин, очереди, прозвучал одиночный выстрел. Это оказалось настолько неожиданным для Шуры, что он еще несколько секунд упорно давил на спуск. Из оцепенения его вывела короткая очередь из палатки, прямо через брезент. Пули прошли над головой. Если бы он не стоял на коленях - получил бы порцию свинца прямо в грудь. Наконец он сообразил, что автомат переведен на одиночную стрельбу и резко дернул скобу предохранителя. Не обращая внимания на крики и стоны, он стрелял по палатке до тех пор, пока в рожке не кончились патроны.
Когда отгремел последний выстрел, Шура, пригибаясь, отбежал в сторону и лег на мокрую землю. Прислушиваясь к слабой возне в палатке, он бесшумно отсоединил "галету" - связку из двух рожков, - перевернул ее и вставил в гнездо полный магазин. По осторожному прикосновению к ноге он понял, что Пончик здесь, рядом.
Выстрелы раздалась совершенно неожиданно не от палатки, а от края поляны - метрах в двадцати от нее. Стреляли аккуратными короткими очередями в направлении тропы.
«Хорошо, что я отбежал в сторону, - подумал Шура и плотнее вжался в землю. - Кто-то все же успел выскочить! Как там Петрович? Он ведь где-то на тропе. Живой, нет?»
Он слишком долго прицеливался в направлении вспышек и опоздал - выстрелы прекратились. А может быть, просто геолог не рискнул вступать в открытый бой, не имея никаких навыков ночной стрельбы. Да и вообще, какие там навыки! Два выезда на стрельбище на сборах после окончания института, каждый раз по десять патронов. Да и когда это было!
Выждав минут двадцать и не услышав ни одного звука ни в палатке, ни на краю поляны, Шура медленно поднялся с мокрой травы и стал осторожно отходить к берегу, часто останавливаясь и прислушиваясь, повернув голову. Перейдя вброд спокойную и бесшумную здесь речку, избегая риска случайно встретиться с бандитом, он сделал большой круг по левому берегу, потом перебрался назад на правый, поднялся высоко на склон и уже оттуда спустился к камню, под которым остался рюкзак. И даже не удивился, что сразу нашел это место в темноте.
Снова устроившись под камнем на спальнике, он стал ждать рассвета. Дождик прекратился и не было необходимости теперь прикрываться пленкой. Уже через час темнота посерела, прорисовались края горного хребта впереди. Потом постепенно, как на фотобумаге, проявились палатка, кусты ивняка, речка.
Приготовившись ждать, рассматривая в бинокль из своего укрытия окрестности, долгие часы, а может быть, и весь день, Шура неожиданно увидел, что из палатки выходит Петрович с автоматом в руке. Он постоял, оглядываясь по сторонам, потом начал подавать руками какие-то знаки, поворачиваясь лицом то к одному, то к другому склону.
"Это же он мне машет, - догадался Шура. - И ведь не боится! Значит, все четыре трупа нашел. И тот, кто стрелял, наверное, был ранен и откинул концы."
Быстро собрав рюкзак и закинув его за плечи, геолог спустился на тропу. Подходя к палатке, он все-таки опасливо оглядывался по сторонам и не снимал пальца со спускового крючка.
- Ладно, не бойся, - крикнул издали бывший пленник, пнул ногой лежащий у входа в палатку труп и демонстративно забросил автомат за плечо, - живых здесь нет никого!
Увидев поблизости Шуру в лицо, Петрович втянул голову в плечи, попятился, смешно приседая и тараща ошалелые глаза.
- В штаны не наделай, герой! - съязвил геолог. - Что, страшно встретиться с живым покойничком, которого собственными руками в могилку оприходовал?! В следующий раз делай контрольный выстрел в голову - чтобы надежно не выполз.
- Т-так он... и б-был в голову! - слегка заикаясь, ответил мужичек, до сих пор не веривший своим глазам. - Только я не стрелял, ты не подумай! Это Санька, мой племяш, щенок глупой... А вот что закапывал...
- Ладно, это потом. А из этих никто не вылезет с автоматом? - кивнул он на палатку.
- Холодные уже, - жестом руки успокоил Бугор.
- А тот, у опушки, тоже остыл?
- Ну, того уже и след простыл - он, поди, километров пятнадцать, отмахал за ночь.
- Так он не ранен?
- Ранетый, не ранетый, я не скажу. Как ты пальнул первый раз, я и ломанулся по кустам - подальше от этих сучьих "особняков". Потом выпер на тропу, и - по ней... Когда сил совсем лишился - замышковался в камни и лежу. Только отдышался, слышу: кто-то камушек сшевельнул на тропе, потом еще. В пяти шагах он прошел от меня, гад вонючий. Я сразу узнал, что это Сынок - за километр слышно, как у этой падлюки в горле хрычит... Выждал я немного, и назад. Пока темно было - в кустах сидел, все слушал: не шевельнется кто в палатке. А чуть развиднелось, взял каменюгу побольше - и сюда. Лежат, орлы! Погуляли на свободе! Сколько мужиков загубили!
- А этот, здоровый, который за двустволку хватался?
- Гриша? Убили его, в первый же день. И Витька тоже. Раздели догола, положили наземь, и - в голову... А шмотки на себя напялили. Хорошо, мы с Санькой - недомерки, а то бы и нас... Ты на Сашку зла не держи. Он по глупости. Увидал, что на мушке всех нас держишь и решил, что ты грабануть и поубивать нас собрался... Да и досталось ему за эти дни... Они ж его опетушили, завместо бабы пользовали... Ох, и наизгалялись над ним!.. Оттого он и прыгнул со скалы. Матюгнул всех и прыгнул прямо к озеру. Может, живой еще, а? Хоть и не шевелился. Стрелять они не стали - боялись туристов спугнуть. Очень им хотелось с девочками поиграться - только про это и базарили.
- Слушай, Петрович, или как тебя там?..
- Петровичем и зови...
- Ладно, могильщик мой персональный, пока мы тут базарим, этот Сынок точно до девочек доберется, натворит еще дел. Собирай свое барахло, продукты и пойдем его догонять. Вдвоем сподручнее будет его скрадывать.
- Извини, мил-человек, - замотал головой Петрович, - не один должок у меня к этому гаду, но пойти с тобой не могу. Надо в пропасть лезть - племяша вытаскивать. Живой, неживой, а что я потом брату своему Кольке скажу? Ты уж прости нас, геолог, за все. Спасибо, что вызволил, но... Я ж этого Саньку из роддома нес - папаша так нализался на радостях... Он с моими Людкой да Петькой как родной был, не вылезал из нашего дому...
Шура кивнул:
- Да, ты прав, надо идти парня вытаскивать. Ты уж сам там как-нибудь... По гриве не ползай, а сразу с перевала спускайся вниз, к озеру. Оттуда уже подберешься к той стенке. А мне бежать надо. По первой погоде сюда вертолет с солдатами прилетит, или из поселка через перевал прибегут. Так что притащи его сюда и сиди жди в палатке. И вот еще что. За оружие головой отвечаешь! Кстати, документ у тебя есть какой-нибудь? А то сбежишь еще...
- Не сбегу, не боись. Надо же потом и Витька с Гришей вывезти, похоронить... А что я их бабам скажу?!.. Пусть судют за золото, пусть чо угодно.., - Петрович полез во внутренний карман телогрейки. - А паспорта наши я у пахана ихнего только что забрал. Немного кровью запачканы были, но я об траву обтер. Вот мой.
Шура раскрыл паспорт и в слух прочитал:
- Шеповалов Владимир Петрович... седьмого мая сорок шестого... в городе Чкаловске...
- Он самый, - подтвердил Петрович, - да мы ведь с тобой старые знакомцы. Я ж у Туманова в артели сварщиком работал. Пару раз лодку вашему вездеходу - польскому "атээсу" - варил... В бане мы с тобой мылись, в бильярд один раз играли. Не уж совсем не помнишь?
- Ну-у! А я думаю: где я его видел, этого "хитника", этого небритого "дикаря" в занюханной телогрейке? Раньше ты бы и под трактор не полез в таком рванье. Хорошо вас одевали тогда у Туманова. Да и деньги лопатой гребли... Кстати, а где золото, что намыли?
- А про золото я и забыл! - ударил себя по лбу ладошкой Петрович и полез в палатку.- Где-то тут оно - в рюкзаке у пахана. Я щас!
- Захвати там заодно автомат, - попросил Шура, которому очень не хотелось заглядывать в палатку, чтобы не увидеть результаты своей ночной стрельбы, - я патроны заберу.
Взвесив на ладони небольшой туго набитый мешочек, который подал ему Петрович, Шура присвистнул:
- Ну, вы даете, мужики! Тут же килограмма три будет! Это за сколько дней?
- Три двести двадцать. Всего за три с половиной недели. Да еще дней пять прилаживались, да притирались, да учил их чо да как... Хорошее местечко, будь оно проклято! Мне его один знакомый мужик за литру водки продал... Забери ты эту желтую дрянь - одни беды от нее.
- Да уж заберу! - хмыкнул Шура, но потом на минуту задумался. - Впрочем, куда я его потащу? Лишний вес. Да еще и неизвестно как все обернется... Сейчас мы его вместе с тобой в камни спрячем. Если обойдется, я его заберу - надо мне как следует поизучать самородки. Самые интересные заберу, сдам в нашу геологическую кассу, а за остальным приедешь ко мне домой. Тебе теперь кучу денег надо будет на похороны, да и женам этих мужиков надо как-то жить. Ну а если что со мной случится - сам заберешь. Только не вляпайся по дороге, или когда толкать будешь золотишко барыгам.
- И еще. Никому не говори чем вы там занимались и про то, как меня хоронили. Отдыхали да рыбачили, - продолжал наставлять мужика геолог, выщелкивая из магазина по одному патрону и складывая их в карман. - И про ручей этот никому ни слова! А то продашь за литру эту россыпуху, какая-нибудь еще более дикая компания заявится и закопает меня окончательно. И не переживай - "стараться", мыть я там не буду. Не жаден я до этого "рыжья". Мне надо коренное месторождение найти - тонн на двести, на триста...
Они вместе спрятали золото, в стороне привалили камнями автоматы, молча пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
(продолжение следует)