позволю себе процитировать интервью Соломона Волкова понятно какому журналу:
С Лимоновым опять особая история. Каждый из людей, которых вы упоминаете, - это целый мир. Лучшей книги об эмиграции, именно об эмиграции, чем «Это я - Эдичка», никто пока не написал. Не побоюсь сказать, что это гениальная книга. Когда «Эдичка» появился, говорили: «Ну да, это только начало, сейчас пойдут книжки одна за другой». И ничего, никто. Цвет, запах, вкус, ужас и одновременно веселое отчаяние этой книги остались абсолютно непревзойденными. Девица, которая с ним спала, мне рассказывала, что она пришла к нему, заночевала, сунула руку под подушку, а там - нож. Она страшно испугалась, что он ее зарежет, и второй раз к нему не пошла. А он жил вот так. Он был батлером - дворецким, мажордомом в доме у знакомого миллионера - в отсутствие хозяина, который ездил по всему миру, занимаясь бизнесом, он жил месяцами один. И мы все к нему ходили, он нас угощал вином из хозяйских запасов. Причем он жил во дворике, где жили высокопоставленные дипломаты из ООН. У него тогда уже стоял портрет Каддафи. Он говорил: поеду в Ливию, напишу биографию Каддафи. Мы смеялись. А он сделал это. До Каддафи он не добрался, но до Сербии добрался; к ужасу Сьюзан Зонтаг, он стрелял. Сначала Бродский написал похвальное предисловие к публикации его стихов. Лимонов ведь незаурядный поэт, прекрасный, тонкий. Но потом он стал бунтовать против Бродского и написал статью «Поэт-бухгалтер». Он писал: «Старый еврей, который никому не нужен, то ли дело я, молодой анархист с «калашниковым» в руках». И тогда произошел замечательный эпизод. Когда нужно было издавать «Эдичку» на английском, редактор позвонил Бродскому и попросил, не даст ли он короткий одобрительный отзыв, так называемый blurb. И Бродский написал: «Лимонов - это Смердяков, который начал писать». Однако редактор был грамотный, по-русски читал и не поставил этой цитаты.
Оу, роскошный отрывок! (Да, я на досуге почитываю журнал, уже первый номер одолел - чистое удовольствие, спасибо!)
Как раз про "стрелял" было ещё у Антоновского, который утверждал, что << Про Лимонова как поэта можно так же сказать, что он отвратителен, и да, местами это так, местами Лимонов пишет хуже иного подростка. Но разве это важно, когда ты на полном серьезе уверен, что пишешь лучше Бродского? И разве ты уже не лучше Бродского, хотя бы тем, что ходишь с автоматом и в советской шинели по корчащейся от войны Сербии? Разве не это чистая поэзия? Кто-то стреляет из калаша, а кто-то будит котов для дорогих гостей. К поэтам определенно относятся первые. Вспомните судьбу Пушкина. >> (http://mtrpl.ru/ded)
по-моему, про «хуже любого подростка»-антоновский не сечёт вообще! в этом-то и крутота ранних стихов л. (поздние уже скучные):
Я люблю живую капусту Очень высокого роста Люблю видеть Валентину Павловну Выходящую из дома утром Тихую мечтательную зелень С кислым тургеневским оттенком Перемежающуюся девушками немного Розовыми платьями мелькая Жизнь размеренную без бега без шума Последнюю книгу с заломленной страницей Слегка духами подмазанную маму Она щебечет словно птица Белый столик на нем яркий завтрак Из помидоров. яичницы. молока Протянутую в воздухе руку Это моя собственная рука
С Лимоновым опять особая история. Каждый из людей, которых вы упоминаете, - это целый
мир. Лучшей книги об эмиграции, именно об эмиграции, чем «Это я - Эдичка», никто пока не
написал. Не побоюсь сказать, что это гениальная книга. Когда «Эдичка» появился, говорили:
«Ну да, это только начало, сейчас пойдут книжки одна за другой». И ничего, никто. Цвет, запах,
вкус, ужас и одновременно веселое отчаяние этой книги остались абсолютно
непревзойденными. Девица, которая с ним спала, мне рассказывала, что она пришла к нему,
заночевала, сунула руку под подушку, а там - нож. Она страшно испугалась, что он ее зарежет, и
второй раз к нему не пошла. А он жил вот так. Он был батлером - дворецким, мажордомом в
доме у знакомого миллионера - в отсутствие хозяина, который ездил по всему миру, занимаясь
бизнесом, он жил месяцами один. И мы все к нему ходили, он нас угощал вином из хозяйских
запасов. Причем он жил во дворике, где жили высокопоставленные дипломаты из ООН. У него
тогда уже стоял портрет Каддафи. Он говорил: поеду в Ливию, напишу биографию Каддафи.
Мы смеялись. А он сделал это. До Каддафи он не добрался, но до Сербии добрался; к ужасу
Сьюзан Зонтаг, он стрелял. Сначала Бродский написал похвальное предисловие к публикации
его стихов. Лимонов ведь незаурядный поэт, прекрасный, тонкий. Но потом он стал бунтовать
против Бродского и написал статью «Поэт-бухгалтер». Он писал: «Старый еврей, который
никому не нужен, то ли дело я, молодой анархист с «калашниковым» в руках». И тогда
произошел замечательный эпизод. Когда нужно было издавать «Эдичку» на английском,
редактор позвонил Бродскому и попросил, не даст ли он короткий одобрительный отзыв, так
называемый blurb. И Бродский написал: «Лимонов - это Смердяков, который начал писать».
Однако редактор был грамотный, по-русски читал и не поставил этой цитаты.
Reply
Как раз про "стрелял" было ещё у Антоновского, который утверждал, что << Про Лимонова как поэта можно так же сказать, что он отвратителен, и да, местами это так, местами Лимонов пишет хуже иного подростка. Но разве это важно, когда ты на полном серьезе уверен, что пишешь лучше Бродского? И разве ты уже не лучше Бродского, хотя бы тем, что ходишь с автоматом и в советской шинели по корчащейся от войны Сербии? Разве не это чистая поэзия? Кто-то стреляет из калаша, а кто-то будит котов для дорогих гостей. К поэтам определенно относятся первые. Вспомните судьбу Пушкина. >>
(http://mtrpl.ru/ded)
Reply
Я люблю живую капусту
Очень высокого роста
Люблю видеть Валентину Павловну
Выходящую из дома утром
Тихую мечтательную зелень
С кислым тургеневским оттенком
Перемежающуюся девушками немного
Розовыми платьями мелькая
Жизнь размеренную без бега без шума
Последнюю книгу с заломленной страницей
Слегка духами подмазанную маму
Она щебечет словно птица
Белый столик на нем яркий завтрак
Из помидоров. яичницы. молока
Протянутую в воздухе руку
Это моя собственная рука
а так да.
Reply
Leave a comment