Короткая заметка
Сегодня я выложу последнюю главу "Себастиана Найта". Мне останется только написать комментарии, проверить ещё раз текст, чтобы найти и исправить оставшиеся в нём ошибки, и встретить такого редактора, который бы нашёл и указал мне на те ошибки, которые не разглядел я.
Переводить этот роман было непросто. Но перевод помогает понять кухню писателя, и удивительным образом вторую половину романа, из-за того, что мне стали более ясны приёмы, которыми он пользовался, было переводить легче. Стиль его варьировался. Несколько глав - те, где он ближе стоял к английскому роману, скупому на словесные красоты, шли очень легко, места, напоминающие роман Томаса Манна было переводить очень интересно, несколько же глав, в которых он спохватывался и доходил почти до своего же русскоязычного уровня и до стиля русской и особенно французской прозы - там пришлось изрядно помучиться. Но и там помогали знания, которыми я попытался овладеть, переводя роман. Особенно меня трогал один его приём - иногда забавлял, а иногда злил. Очень часто он следует формуле - взять эпитет, найти его синонимы (пользуясь, не сомневаюсь, тезаурусом, в английском значении этого слова), и расставить эти синонимы, как колышки на цветочной клумбе, по всему абзацу. Так что поначалу бывало, радуюсь, что после пятнадцати минут головоломания наконец, казалось бы, нашёл нужное слово, вздыхал с облегчением... Но сразу же, в следующем предложении следовало то же по значению слово, и нужно было снова отправляться на поиски. Поэтому пришлось со временем привыкнуть к этому его иезуитству, и вскоре я уже ожидал подобное постоянно. Этим, понятно, он разноображивал язык, заодно показывая англичанам своё мастерство. Они к нему, кстати, в отличие от американцев относятся очень сдержанно. Не очень оценив его попытку "переангличанить" их, как он сам выразился в романе.
К слову, внимательный читатель мог оценить скромность писателя в отношении своего английского, неуверенность в коем он высказывает в романе несколько раз. И конечно он явно шутит, когда пишет о том, что роман будет несложно перевести на русский - скажу честно, судя по синтаксису, он, пиша его, полнстью погрузился в мир английского языка, совершенно забыв о возможном будущем переводе. Это и понятно - ему хотелось написать идеальный роман на английском.
Не уверен, знают ли читатели, что этот свой первый английский роман автор писал под лингвистической опекой англоязычной подруги (я забыл её имя), и тщательно проверял с ней каждую фразу, чтобы та звучала по-английски.
Тем не менее роман кажется мне очень русским, и по темам, и по настроению, хотя... Хотя этот роман одновременно является и прощанием писателя как с русским языком, так и с Россией. Поэтому, возможно, так смелы сатирические страницы, посвящённые русским персонажам. Но затем он говорит несколько слов, в которых чувствуется сила его привязанности к стране, и сатира отходит на задний план, уступая место любви. Стоит упомянуть и о том, что это "роман о брате", но тут, чтобы не ввергнуться в литературоведческие и жизненные изыскания, я, пожалуй, остановлюсь, предоставив читателям самим покопаться в истоках темы и вопросе о том, почему одновременно с чувством любви в романе нитью протянуто чувство вины.
Я ещё не вполне осознал, что я чувствую, так как закончил переводить книгу только сегодня утром. Но из тех ощущений, которые я испытываю, можно точно определить, во-первых, чувство моей благодарности писателю за то, что он дал мне возможность прикоснуться к произведению своего гения и прожить эти несколько месяцев вместе со своей жизнью и жизни героев романа, и, во-вторых, чувство любви к той стране, которая была, и которая, кто знает, может быть, когда-нибудь будет.
Переводить этот роман было непросто. Но перевод помогает понять кухню писателя, и удивительным образом вторую половину романа, из-за того, что мне стали более ясны приёмы, которыми он пользовался, было переводить легче. Стиль его варьировался. Несколько глав - те, где он ближе стоял к английскому роману, скупому на словесные красоты, шли очень легко, места, напоминающие роман Томаса Манна было переводить очень интересно, несколько же глав, в которых он спохватывался и доходил почти до своего же русскоязычного уровня и до стиля русской и особенно французской прозы - там пришлось изрядно помучиться. Но и там помогали знания, которыми я попытался овладеть, переводя роман. Особенно меня трогал один его приём - иногда забавлял, а иногда злил. Очень часто он следует формуле - взять эпитет, найти его синонимы (пользуясь, не сомневаюсь, тезаурусом, в английском значении этого слова), и расставить эти синонимы, как колышки на цветочной клумбе, по всему абзацу. Так что поначалу бывало, радуюсь, что после пятнадцати минут головоломания наконец, казалось бы, нашёл нужное слово, вздыхал с облегчением... Но сразу же, в следующем предложении следовало то же по значению слово, и нужно было снова отправляться на поиски. Поэтому пришлось со временем привыкнуть к этому его иезуитству, и вскоре я уже ожидал подобное постоянно. Этим, понятно, он разноображивал язык, заодно показывая англичанам своё мастерство. Они к нему, кстати, в отличие от американцев относятся очень сдержанно. Не очень оценив его попытку "переангличанить" их, как он сам выразился в романе.
К слову, внимательный читатель мог оценить скромность писателя в отношении своего английского, неуверенность в коем он высказывает в романе несколько раз. И конечно он явно шутит, когда пишет о том, что роман будет несложно перевести на русский - скажу честно, судя по синтаксису, он, пиша его, полнстью погрузился в мир английского языка, совершенно забыв о возможном будущем переводе. Это и понятно - ему хотелось написать идеальный роман на английском.
Не уверен, знают ли читатели, что этот свой первый английский роман автор писал под лингвистической опекой англоязычной подруги (я забыл её имя), и тщательно проверял с ней каждую фразу, чтобы та звучала по-английски.
Тем не менее роман кажется мне очень русским, и по темам, и по настроению, хотя... Хотя этот роман одновременно является и прощанием писателя как с русским языком, так и с Россией. Поэтому, возможно, так смелы сатирические страницы, посвящённые русским персонажам. Но затем он говорит несколько слов, в которых чувствуется сила его привязанности к стране, и сатира отходит на задний план, уступая место любви. Стоит упомянуть и о том, что это "роман о брате", но тут, чтобы не ввергнуться в литературоведческие и жизненные изыскания, я, пожалуй, остановлюсь, предоставив читателям самим покопаться в истоках темы и вопросе о том, почему одновременно с чувством любви в романе нитью протянуто чувство вины.
Я ещё не вполне осознал, что я чувствую, так как закончил переводить книгу только сегодня утром. Но из тех ощущений, которые я испытываю, можно точно определить, во-первых, чувство моей благодарности писателю за то, что он дал мне возможность прикоснуться к произведению своего гения и прожить эти несколько месяцев вместе со своей жизнью и жизни героев романа, и, во-вторых, чувство любви к той стране, которая была, и которая, кто знает, может быть, когда-нибудь будет.