тридцатое и тридцать первое июля
тридцатое июля.
суматошный день на работе, целый день исполняла роль функции, взятой от Грега - распоряжалась нашим ассистентом, заполняла людьми календарные клеточки перед отъездом. самоуничижалась в отсутствие собственных клиентов: это и облегчение, и предстоящая боль. за июль было написано семь предложений, и всё мимо, не знаю, как ещё вывернуться наизнанку, чтобы исправить это.
купила Грегу одежду элладского воздуха в разное время суток: сизые штаны, небесную майку с перистыми облаками, плавки с акварельным рисунком (объясняла этот выбор самой себе: это же мне на них смотреть, пусть будет как в музее!).
наверное, есть какой-то способ упаковаться перед поездкой и лечь спать пораньше, но человечество не достигло даже порога этого октрытия.
тридцать первое июля.
ясно. понятно. в день отъезда больше не дают ни адреналина, ни эндорфина, закончились ещё в мои двадцать. просыпаюсь нехотя и только с непреходящей лёгкой тревогой, как всегда, когда еду за пределы штатов - что произойдёт что-нибудь кафкиански непоправимое.
полили помидоры, взяли банк зарядки и, кажется, готовы к отъезду.
не знаю, получится ли писать из Греции, но намереваюсь хотя бы отчаянно инстаграмить.
суматошный день на работе, целый день исполняла роль функции, взятой от Грега - распоряжалась нашим ассистентом, заполняла людьми календарные клеточки перед отъездом. самоуничижалась в отсутствие собственных клиентов: это и облегчение, и предстоящая боль. за июль было написано семь предложений, и всё мимо, не знаю, как ещё вывернуться наизнанку, чтобы исправить это.
купила Грегу одежду элладского воздуха в разное время суток: сизые штаны, небесную майку с перистыми облаками, плавки с акварельным рисунком (объясняла этот выбор самой себе: это же мне на них смотреть, пусть будет как в музее!).
наверное, есть какой-то способ упаковаться перед поездкой и лечь спать пораньше, но человечество не достигло даже порога этого октрытия.
тридцать первое июля.
ясно. понятно. в день отъезда больше не дают ни адреналина, ни эндорфина, закончились ещё в мои двадцать. просыпаюсь нехотя и только с непреходящей лёгкой тревогой, как всегда, когда еду за пределы штатов - что произойдёт что-нибудь кафкиански непоправимое.
полили помидоры, взяли банк зарядки и, кажется, готовы к отъезду.
не знаю, получится ли писать из Греции, но намереваюсь хотя бы отчаянно инстаграмить.