Способ переправы - река Миасс и около в XVIII - начале XX века...2
Итак, к началу 1770-х годов посреди Миасса, в месте традиционной переправы через реку, полуостров левого берега превратился в остров. Уже в документах, датированных 1773 годом, говорится о «проточине», или «старице», отделявшей остров от левого берега. Название «старица» впоследствии часто использовалось по отношению к этой протоке, возможно, это действительно было старичное русло, которое вновь «ожило» к 1770-м годам.
Фрагмент плана 1784 года. Остров посреди Миасса. То, что с левым берегом остров соединен не мостом, а плотиной, зжесь не видно. Это следует лишь из документов. Те мостики, что показаны красным цветом - проектировавшиеся. Насколько мне известно, проектные решения в жизнь воплощены не были.
Как бы то ни было, но если раньше два берега реки Миасс в центре Челябинска соединял мост, то теперь мост соединял правый берег с островом, а тот был связан с левым берегом… плотиной, которая в документах чаще именуется «сланью». Каждую весну, после половодья, жители Челябинска общими усилиями строили новую плотину взамен размытой вешней водой. Организовывала их на этот трудовой подвиг городская дума: «…всех кто только имеет дома и промыслы… нарядить к четвертому числу сего июля вывозить с каждой команды по одной лехе дерну и по пятидесяти возов чащи, с тем однако ж, чтобы дерн возили от города не ближе двухсот пятидесяти сажен, а чащу рубили в лежащих около города лесах в разстоянии не менее как в трех верстах, и когда все сие вывозят, чтобы они свою часть заплотили». («Леха» - мера площади, не имела единого стандарта, от 800 до 1300 кв. м). Все население города - казаки, купцы, мещане - разбивалось на команды, каждая из которых должна была привезти по 50 возов «чащи», то есть веток и весьма немалое количество дерна, затем все это послойно укладывали (стлали, «слали») и утрамбовывали - «плотили слань». То есть плотина была из дерна с ветками, и хватало ее до следующего весеннего паводка, а иногда лишь до осенних дождей, - если те были продолжительны, и вода в реке поднималась, то «слань» опять размывало.
Фрагмент плана 1798 года. Появился дополнительный мост между мостом и левым берегом. Насколько я могу судить, он существовал несколько лет, может быть 2-3 года. В документах наткнулся на одно упоминание о нем.
Как указано в письме 1798 года Челябинской городской думы губернатору Баратаеву: «…ибо нет такого году, в который общество градское не занималось бы в починке оной (плотины - Г.С.), а иногда во всем делании ея снова раза два, чрез что получают оне (горожане) и (люди) проезжающие мимо здешний город (то есть через город); во-первых отягощение и лишнюю без пользы работу; а во-вторых трудный, во время ея худобы проезд и потерю чего-либо чрез утопление или подмочение водою». В связи с чем дума просила гражданского губернатора князя Баратаева повелеть начать постройку моста на свинках на месте старой плотины. Использовать на строительство предполагалось 180 рублей, которые имелись в городской казне, а если их не хватит, то устроить сбор средств с жителей города. Разрешение губернатора требовалось по простой причине - городская дума могла использовать городские доходы только на «законные городовые расходы». Строительство моста к таким расходам не относилось. А «сверх положенных тех расходов городовые общества не могут… делать новых издержек, но буде что усмотрят к ползе общей, к выгоде и украшению города, нужное да представят губернатору и ожидают позволения». Губернатор строить позволил и прислал образцовый проект моста, челябинский уездный землемер Богорщиков разметил место под его постройку. Тут все уперлось в отсутствие в городе архитектора, поскольку некому было рассчитать нужное количество материалов, необходимых для строительства и, соответственно, их стоимость. Когда дума попросила Богорщикова составить смету расходов, тот гордо ответил что «…землемерия не соответствует с архитекторией, поелику сии науки одна с другою имеют разницу; да хотя бы я и совершенно знал архитекторию, в дело до меня не принадлежащее входить не обязан, и не имею к тому времяни». Трудно сказать, что окончательно погубило идею нового моста, но ему так и не суждено было соединить остров и левый берег реки, а горожане продолжали один-два раза в год заготавливать ветки и дерн и ремонтировать плотину.
В 1824 году вместо земляной плотины, от острова к левому берегу уложили каменную «слань», длина ее составила 50 сажен, или более 100 м. Длина моста через старое русло реки составляла всего 22 сажени. Теперь плотину не полностью размывало в половодье, зато подмывало изрядные куски берега. После одного из наводнений каменную слань пришлось удлинять на 10 сажен, то есть более 20 м. В 1846 году длина каменной плотины составляла почти 70 сажен, при ширине 4 сажени. Протока между островом и левым берегом была шире основного, или старого русла более чем в 2 раза, но при этом воспринималась именно как протока, прорыв, старица. В связи с ремонтами плотины и неудавшимся строительством второго моста особенно ярко проявилась небольшая, но занятная деталь психологии челябинцев того времени. Жители города упорно продолжали считать левым берегом реки Миасс… южный (то есть правый) берег злополучного острова. Второй рукав реки существовал, но как-то всерьез, как разделяющий фактор не воспринимался. И остров гораздо чаще называли левым берегом реки, чем островом. Это зафиксировано во многих документах. Одна из самых замечательных фраз была записана в решении о ремонте плотины: «плотину лежащую чрез реку Мияс за мясными лавками в зарешной стороне» - получалось, что плотина была построена через реку, но за рекой!
На рубеже 1860-1870-х годов остров, просуществовавший около 100 лет, «воссоединился» с левым берегом реки, опять став полуостровом. Терпение челябинцев было вознаграждено - почти сто лет они упорно называли левым берегом реки Миасс южный берег острова, и теперь он действительно опять стал законным левым берегом реки. Они таки были правы!
Фрагмент плана 1784 года. Остров посреди Миасса. То, что с левым берегом остров соединен не мостом, а плотиной, зжесь не видно. Это следует лишь из документов. Те мостики, что показаны красным цветом - проектировавшиеся. Насколько мне известно, проектные решения в жизнь воплощены не были.
Как бы то ни было, но если раньше два берега реки Миасс в центре Челябинска соединял мост, то теперь мост соединял правый берег с островом, а тот был связан с левым берегом… плотиной, которая в документах чаще именуется «сланью». Каждую весну, после половодья, жители Челябинска общими усилиями строили новую плотину взамен размытой вешней водой. Организовывала их на этот трудовой подвиг городская дума: «…всех кто только имеет дома и промыслы… нарядить к четвертому числу сего июля вывозить с каждой команды по одной лехе дерну и по пятидесяти возов чащи, с тем однако ж, чтобы дерн возили от города не ближе двухсот пятидесяти сажен, а чащу рубили в лежащих около города лесах в разстоянии не менее как в трех верстах, и когда все сие вывозят, чтобы они свою часть заплотили». («Леха» - мера площади, не имела единого стандарта, от 800 до 1300 кв. м). Все население города - казаки, купцы, мещане - разбивалось на команды, каждая из которых должна была привезти по 50 возов «чащи», то есть веток и весьма немалое количество дерна, затем все это послойно укладывали (стлали, «слали») и утрамбовывали - «плотили слань». То есть плотина была из дерна с ветками, и хватало ее до следующего весеннего паводка, а иногда лишь до осенних дождей, - если те были продолжительны, и вода в реке поднималась, то «слань» опять размывало.
Фрагмент плана 1798 года. Появился дополнительный мост между мостом и левым берегом. Насколько я могу судить, он существовал несколько лет, может быть 2-3 года. В документах наткнулся на одно упоминание о нем.
Как указано в письме 1798 года Челябинской городской думы губернатору Баратаеву: «…ибо нет такого году, в который общество градское не занималось бы в починке оной (плотины - Г.С.), а иногда во всем делании ея снова раза два, чрез что получают оне (горожане) и (люди) проезжающие мимо здешний город (то есть через город); во-первых отягощение и лишнюю без пользы работу; а во-вторых трудный, во время ея худобы проезд и потерю чего-либо чрез утопление или подмочение водою». В связи с чем дума просила гражданского губернатора князя Баратаева повелеть начать постройку моста на свинках на месте старой плотины. Использовать на строительство предполагалось 180 рублей, которые имелись в городской казне, а если их не хватит, то устроить сбор средств с жителей города. Разрешение губернатора требовалось по простой причине - городская дума могла использовать городские доходы только на «законные городовые расходы». Строительство моста к таким расходам не относилось. А «сверх положенных тех расходов городовые общества не могут… делать новых издержек, но буде что усмотрят к ползе общей, к выгоде и украшению города, нужное да представят губернатору и ожидают позволения». Губернатор строить позволил и прислал образцовый проект моста, челябинский уездный землемер Богорщиков разметил место под его постройку. Тут все уперлось в отсутствие в городе архитектора, поскольку некому было рассчитать нужное количество материалов, необходимых для строительства и, соответственно, их стоимость. Когда дума попросила Богорщикова составить смету расходов, тот гордо ответил что «…землемерия не соответствует с архитекторией, поелику сии науки одна с другою имеют разницу; да хотя бы я и совершенно знал архитекторию, в дело до меня не принадлежащее входить не обязан, и не имею к тому времяни». Трудно сказать, что окончательно погубило идею нового моста, но ему так и не суждено было соединить остров и левый берег реки, а горожане продолжали один-два раза в год заготавливать ветки и дерн и ремонтировать плотину.
В 1824 году вместо земляной плотины, от острова к левому берегу уложили каменную «слань», длина ее составила 50 сажен, или более 100 м. Длина моста через старое русло реки составляла всего 22 сажени. Теперь плотину не полностью размывало в половодье, зато подмывало изрядные куски берега. После одного из наводнений каменную слань пришлось удлинять на 10 сажен, то есть более 20 м. В 1846 году длина каменной плотины составляла почти 70 сажен, при ширине 4 сажени. Протока между островом и левым берегом была шире основного, или старого русла более чем в 2 раза, но при этом воспринималась именно как протока, прорыв, старица. В связи с ремонтами плотины и неудавшимся строительством второго моста особенно ярко проявилась небольшая, но занятная деталь психологии челябинцев того времени. Жители города упорно продолжали считать левым берегом реки Миасс… южный (то есть правый) берег злополучного острова. Второй рукав реки существовал, но как-то всерьез, как разделяющий фактор не воспринимался. И остров гораздо чаще называли левым берегом реки, чем островом. Это зафиксировано во многих документах. Одна из самых замечательных фраз была записана в решении о ремонте плотины: «плотину лежащую чрез реку Мияс за мясными лавками в зарешной стороне» - получалось, что плотина была построена через реку, но за рекой!
На рубеже 1860-1870-х годов остров, просуществовавший около 100 лет, «воссоединился» с левым берегом реки, опять став полуостровом. Терпение челябинцев было вознаграждено - почти сто лет они упорно называли левым берегом реки Миасс южный берег острова, и теперь он действительно опять стал законным левым берегом реки. Они таки были правы!