Бут Таркингтон. "Семнадцать". VIII Джейн
VIII
Джейн
С того вечера у Вильяма наступил период крайней чувствительности. Особенно его выводила из себя Джейн. Он почувствовал, что Джейн - это обуза, от которой родители вполне могли бы его избавить, и при этом никто бы ничего не потерял - ни они сами, ни весь остальной мир. Они хотя бы могли быть не такими бесхребетными и не разрешать Джейн делать все, что той вздумается. Вильям с горечью осознал, что никогда еще не встречал ребенка, настолько лишенного понятий о дисциплине и целиком потерянного для обучения хорошим манерам.
В частности, все более серьезной проблемой становилась ее страсть к хлебу, намазанному яблочным пюре и посыпанному сахарной пудрой. По секрету сказать, самого Вильяма любовь отнюдь не настолько преобразила, что он приобрел полное безразличие к подобным блюдам, но по крайней мере он потреблял их в одиночестве, в то время как Джейн завела привычку есть бутерброды там, где ее хорошо было видно, - например, в переднем дворе или на тротуаре. Ни в какое время дня ее родственникам нельзя было пройти рядом в составе изысканной компании, не пребывая в постоянной готовности вынужденно признать свою кровную близость с тощей молодой персоной или поедающей бутерброд с яблочным пюре и сахарной пудрой, или имеющей на лице слишком явные следы недавнего поедания такового бутерброда. Более того, временами приходилось краснеть за поступки Джейн, куда худшие, чем питание яблочным пюре, - как Вильям изложил матери в речи столь же горячей, как июльское солнце, глядевшее на него сверху.
Миссис Бакстер спокойно возилась с лейкой вокруг пары маленьких цветочных грядок на тенистом заднем дворе, а Джейн, вернувшись с разнообразных экскурсий вдоль тротуара, стояла рядом в качестве зрителя, с руками, снова занятыми любимой пищей. Медленные движения ее подбородка возвещали легкие волны, ритмично двигавшиеся по тонкому горлышку. Посреди этой мирной сцены и появился Вильям, выскочив из-за угла дома, злой и при этом печальный.
- Ты должна что-то сделать с этим ребенком! - начал он. - Я не МОГУ этого больше выносить.
Джейн глянула на него непонимающе, не перестав, впрочем, жевать; а миссис Бакстер задумчиво продолжала поливать цветы.
- Тебя не было все утро, Вилли, - ответила она. - Мне казалось, что отец за завтраком высказал свои пожелания. Он думал, что ты будешь проводить минимум четыре часа за математикой и...
- Это к делу не относится, - яростно возразил Вильям. - Я вот что хотел сказать: если ты не сделаешь что-нибудь с Джейн, то я займусь ею сам! Ты только посмотри на нее! ПОСМОТРИ на нее, прошу тебя! Вот так же она выглядела полчаса назад, на общественном тротуаре, перед домом, когда я подошел вместе с мисс ПРАТТ! Очень приятно, правда? Идти с леди в общественном месте и встретить члена семьи, который выглядит подобным образом! ПРЕВОСХОДНО!
От припомненных мучений голос его дрогнул, и хотя глаза остались сухими, за них плакали его жесты. Стало понятно, что он подходит к самой жалостной части своего повествования.
- И потом она ЗАОРАЛА! Она заорала: «О, ВИЛЛ-И!».
Тут он изобразил голос Джейн с такой ненавистью, что Джейн на минуту перестала жевать и с достоинством выпрямилась.
- Она заорала: «О, ВИЛЛ-И!» прямо в мою сторону! - бушевал он. - Люди могли подумать, что мне шесть лет! Она заорала: «Вилл-и», а потом потерла себе живот, и размазала яблочное пюре по всей физиономии, и все время при этом орала «Вилл-и!» с набитым ртом. «Вилл-и, смотри! Вкусно! Бутерброд с пюре и сахаром! ТЫ наверное тоже такой хочешь, Вилл-и!»
- Ты же вчера ел такой бутерброд - сказала Джейн. - Ты много их ешь. Ты их ешь при любой возможности.
- Замолчи! - выкрикнул он и вернулся к описанию возмутительного происшествия. - Она все время ХОДИЛА за нами! Она шла за нами и орала «ВИЛЛ-И!». Удивительно, как мы вообще не оглохли. Ты только посмотри на нее! Не понимаю, как ты можешь терпеть, что она ходит в таком виде и люди знают, что это твоя дочь! Она даже толком не ОДЕТА!
Миссис Бакстер рассмеялась:
- В такую жару люди вряд ли это заметят...
- Заметят! - взвыл Вильям. - Я думаю, что мисс ПРАТТ заметила! Жаркая погода - не оправдание откровенной тучности! (Поскольку Джейн была худой девочкой, вероятно, Вильям перепутал это слово с каким-то другим) Погляди же, половина того, что на ней НАДЕТО, вообще не застегнуто - особенно эта жуткая штука, которая висит у нее на ногах, - и посмотри на ее спину, я тебя умоляю! Я прошу тебя посмотреть на ее спину, там же видно спинной мозг!
- Хребет, - поправила его миссис Бакстер. - Спинной хребет, Вилли
- Мне все равно, - вскипел он. - Люди не должны так ходить, чтобы эта штука была всем ВИДНА, как бы она там ни называлась! И с яблочным пюре на ушах!
- Там нет пюре! - запротестовала Джейн, и в этот конкретный момент с полной на то правотой. Впрочем она сразу же подняла руки к обвиненным ушам и печальный результат оправдал утверждение Вильяма.
- СМОТРИ! - закричал он. - Я прошу тебя всего лишь посмотреть! Ты вот о чем подумай: с этим самым зрелищем я вынужден сталкиваться в тот момент, когда я гуляю с мисс ПРАТТ! Она спросила меня, кто это, и жаль, что ты не видела, какое у нее при этом было лицо. Она хотела узнать, кто «это забавное дитя» и очень хорошо, что ты не слышала, каким тоном она это сказала. «КТО это забавное дитя?» - сказала она и мне пришлось ответить, что это моя сестра. Мне пришлось сказать мисс ПРАТТ, что это моя единственная СЕСТРА!
- Вилли, кто такая мисс Пратт? - мягко спросила миссис Бакстер. - Не думаю, что я про нее слышала...
Джейн уже вернулась к своей восхитительной невозмутимости, но выбрала именно этот момент, чтобы прервать и мать, и еду ремаркой, поданной тоном, лишенным всякого выражения или акцента.
- Вильям в нее втюрился, - спокойно сказала Джейн. - И у нее фальшивые локоны. Один уже почти отвалился.
От такого невыразимого кощунства Вильям стал похож на первосвященника, которого режут прямо на алтаре.
- Она приехала в гости к мисс Мэй Парчер, - добавила беспощадная Джейн. - Но Парчеры от нее жутко устали. Они хотят, чтобы она уже уехала к себе домой, но не хотят ей это говорить.
Одно за другим подобные оскорбления от низшего существа сыпались в уши Вильяма. Эта мерзкая клевета осквернила самый воздух, которым он дышал.
Он стал холодным как лед.
- Если ты СЕЙЧАС же не накажешь ее, - сказал он медленно, - значит, ты потеряла всякое чувство долга!
Произнеся эти страшные слова, он повернулся на каблуках и зашагал к дому. Мать крикнула ему вслед:
- Постой, Вилли. Джейн не хотела оскорблять твои чувства...
- Мои чувства! - выкрикнул он, и его холодность внезапно поддалась наплыву эмоций. - Ты стоишь здесь и позволяешь ей так говорить про одну из... одну из...
Вильям, похоже, растерялся на мгновение - и ведь, действительно, для него всегда было тяжело описать матери ЕДИНСТВЕННОЕ яркое, невыразимое божество этого мира - особенно в присутствии враждебных третьих лиц нежного возраста:
- Одну из... одну из... одну из благороднейших... Одну из благороднейших...
Он снова запнулся.
- Джейн не имела в виду ничего плохого, - сказала миссис Бакстер. - И если ты считаешь, что мисс Пратт такая милая, то я попрошу мисс Парчер как-нибудь придти с ней на чай. Если будет очень жарко, мы подадим чай со льдом, и ты, если захочешь, можешь пригласить еще Джонни Ватсона. Не расстраивайся, Вилли!
- Не расстраивайся! - повторил он, взывая к небесам. - Не расстраивайся. - И он скрылся за дверью в самой драматической манере.
- Почему ты так сказала? - спросила миссис Бакстер, с любопытством поворачиваясь к Джейн, когда Вильям скрылся из виду. - Где это ты такое слышала?
- Я там была, - ответила Джейн, раз за разом с нежностью откусывая куски хлеба. Вильямы приходят и уходят, а пищеварительный тракт Джейн - это навсегда.
- Ты была там, Джейн?
- У Парчеров
- А, понятно
- Вчера, - сказала Джейн, - когда у мисс Парчер был воскресный урок, с лимонадом и печеньями
- И ты слышала, как миссис Парчер сказала...
- Нет, мам. Я наверное съела слишком много печенья. Вот, и мисс Парчер сказала, что мне лучше ложиться...
- ЛЕЧЬ, Джейн
- Да, мам. На диване в библиотеке, и миссис Парчер и мистер Парчер тоже потом туда пришли, и сели, и там было немножко темно, а они меня не заметили, или может думали, наверное, что я сплю. Ну и они все равно громко не разговаривали, но мистер Парчер вроде как ворчал. Он сказал, ему хочется знать, когда у него снова будет дом. А миссис Парчер сказала, что Мэй ОБЯЗАНА позвать ее на воскресные занятия, но он сказал, что имеет в виду не воскресные занятия. Он сказал, что как приехала эта мисс Пратт, он не может никуда пойти, потому что Вилли Бакстер и Джонни Ватсон и Джо Буллитт и все остальные такие же сидят тут все время, и ему от этого уже живот тошнит, и ему хочется знать, можно ли как-нибудь выведать, когда она уже соберется домой, потому что он больше не может терпеть разговоров про любовь. Он сказал, что Вилли и Джонни Ватсон и Джо Буллитт и мисс Пратт все время спорят про любовь, и он сказал, что Вилли хуже всех. Мама, он сказал, что ему там все не нравятся, но остальных бы он еще выдержал, если бы не Вилли. И он сказал, что они все в нее влюбились, потому что она все время сюсюкает, и он больше этого сюсюканья не выдержит. Мама, у нее самая миленькая маленькая беленькая собачка, и мистеру Парчеру она не нравится. Он сказал, что не может никуда пойти в доме, чтобы не наткнуться на эту собачку или на Вилли Бакстера. И он сказал, что теперь не может даже посидеть на собственной веранде; он сказал, что не может сидеть даже в библиотеке, что ему все время слышно, как где-то сюсюкают и потом Вилли Бакстер или Джо Буллитт или еще кто начинают спорить про любовь. Мама, он сказал, - и тут Джейн стала особенно выразительной, - он сказал, мама, что воскресные занятия он еще переживет, но он терпеть не может этих чертовых ребят!
- Джейн! - вскрикнула миссис Бакстер, - ты не ДОЛЖНА произносить такие вещи!
- А я не произношу, это мистер Парчер сказал. Он сказал, что не может терпеть этих черто...
- ДЖЕЙН! Как бы он ни сказал, ты не должна такое повторять...
- Так я не повторяю. Я только сказала, что мистер ПАРЧЕР сказал, что не может терпеть этих чер...
Миссис Бакстер прервала дискуссию, закрыв рот Джейн твердой рукой. Джейн продолжала тихо глотать, пока ее рот не освободили. После этого она заметила:
- Но, мама, как же я тебе скажу, что он говорил, если я не скажу...
- Тихо! - скомандовала миссис Бакстер. - Ты никогда, никогда не должна больше употреблять такое ужасное и гадкое слово
- Не буду, мамочка, - сказала Джейн кротко. И потом ее осенило, - Я поняла. Вместо него я буду говорить «слово». Так будет правильно?
- Пожалуй, да
- Так вот, мистер Парчер сказал, что он терпеть не может этих слово ребят. Так правильно, да, мамочка?
Миссис Бакстер заколебалась, но ей хотелось услышать как можно более полный отчет о беседе мистера и миссис Парчер, потому что он непосредственно затрагивал Вильяма; и она хорошо знала, что Джейн все равно будет рассказывать, как умеет, - и если ее перебивать, многие вещи так и останутся неизвестными.
- Пожалуй, да - повторила миссис Бакстер.
- И вот так они разговаривали, - продолжала очень довольная Джейн, - и мистер Парчер сказал, что когда он был молодым, он не был таким слово дураком, как вот эти слово молодые дураки. Он сказал, что за всю жизнь не видел такого самого слово дурака, как Вилли Бакстер!
Мать Вилли Бакстера слегка покраснела: «Мистер Парчер очень несправедлив и сильно ошибается», - сказала она чопорно.
- Да нет же, мамочка! - запротестовала Джейн. - Миссис Парчер тоже так думает.
- Правда?
- Только она не говорила слово или самый слово или что-нибудь такое, - объяснила Джейн. - Она сказала, что это потому что мисс Пратт его в себя влюбила, и мистер Парчер сказал, что его не волнует, кто тут виноват, и что Вилли - как слово теленок, как и все остальные, так он сказал. И он сказал, что больше этого не вынесет. Мистер Парчер повторил это много раз, мамочка. Он сказал, что чувствует, что скоро окажется в сумасшедшем доме, если мисс Пратт останется еще хоть на несколько дней с ее слово собачкой и ее слово Вилли Бакстером и всеми остальные слово телятами. Миссис Парчер сказала, что он не должен говорить «слово», мама. Она сказала ему: «Тише! Тише!», мама. Он все время так говорил, мама: он сказал, «чтоб меня слово утащили, если я буду это терпеть!» И он злился все больше и сказал: «Слово! Слово! СЛОВО! СЛО...»
- Хватит! - резко прервала ее миссис Бакстер. - Достаточно, Джейн! Поговорим теперь о чем-нибудь другом.
На лице Джейн проступила обида; эта доверительная беседа доставляла ей большое удовольствие и она с радостью еще бы долго цитировала измученного мистера Парчера. Впрочем, частичное удовлетворение она все-таки почувствовала, догадываясь, что ее выступление, если рассматривать его как небольшой образец репортажного искусства, не лишено стиля - в отличие от ее одежды. Но миссис Бакстер ничуть не восхитилась прекрасной работой; Джейн и до этого уже несколько раз демонстрировала выдающийся дар запоминания деталей, относящихся к Вильяму. Эта мощная память, рука об руку идущая с грандиозным любопытством, сделала Джейн куда более важной особой в жизни Вильяма, чем он подозревал.
В чарующую пору первой любви более страшным существом, чем младший брат расцветающей женщины, может быть только младшая сестра расцветающего мужчины. Младший брат хотя бы рассказывает то, что ему известно, прямо при всех, часто во всю мощь своих легких, но и этого можно избежать подкупом, от которого он становится податлив как воск; но младшая сестра изощрена гораздо сильнее и приберегает свои знания до самого ужасного случая; а какие бы подарки она ни принимала, матери-то уж она расскажет все. Так что влюбленный юноша должен по возможности быть единственным сыном престарелых родителей или хотя бы стремиться к этому; иначе его мать и сестра непременно будут знать про него гораздо больше, чем он полагает.
Вот почему в тот день глаза Джейн во время завтрака настолько беспокоили Вильяма. Она ела тихо и прилично, но он все время чувствовал обращенный к нему серьезный и непонятный взгляд; однако сестра при этом молчала. Это раздражало его еще больше - особенно потому, что Вильям пытался реагировать молчаливым презрением, а для мышц лица нет ничего более утомительного, чем презрение, если его можно выразить только гримасой. С другой же стороны, загадочность Джейн не доставляла ей вообще никаких неудобств. Загадочность - это, собственно, вообще самое удобное выражение, какое можно придать лицу, хотя на самом деле Джейн вообще не думала изображать какую-нибудь загадочность.
Она просто смотрела на Вильяма и думала о мистере Парчере.