7 июля 2024 - 65 лет СЕРГЕЮ МЕЛЬНИКОВУ
📖 страницы из книги 📚
Эта глава - не мемуары, не эпистолярное и не литературное изложение. Эта глава - мой мучительный надрыв!
Почти 10 (десять!) лет прошло-было в моих попытках написать что-то о Сергее Мельникове… но не мог - перо из пальцев выпадало…
Не поднимается рука писать о нём в прошлом времени, никогда не поворачивался язык произнести в его адрес слово «был»! Он мне друг?… Неподходящее слово… Он мне брат? - Нет, больше! Серёга - это кусок меня самого, частичка его Души - крещённый им-уходившим мой младшенький сынок Серёженька. Сочинять по нему реквием для меня - всё равно, что собственноручно сколачивать свой намогильный крест…
Но заставить себя придётся - новая книга уже почти дописана, она не может состояться без памяти о Сергее Мельникове. Работаем!
Мы с Серёжей почти сверстники и «цыплята одного инкубатора» - уроженцы того-ещё полузакрытого, утопавшего поголовно в секретности и романтике лётных испытаний советского города Жуковский. Вся наша юность прошла рядом в одних и тех же занятиях и увлечениях, в параллельных школах / секциях: моя жуковская школа № 3, его № 7, моя легкоатлетическая секция в городской юношеской спортшколе, его горнолыжная - на Боровском кургане.
В нашем детстве были одного круга друзья семей и авторитеты-кумиры из мира самых «козырных» лётчиков-испытателей… мои: дядя Лёня Рыбиков, Олег Гудков, Юрий Шевяков; его - Игорь Волк, Олег Кононенко (старший). Мы оба с младенчества всасывали восторженно с молоком матерей форсажный грохот, регулярно накрывавший пол-города, оба ходили на похороны погибших испытателей, а к окончанию средней школы поставили себе однозначную цель - поступление в Школу лётчиков-испытателей (ШЛИ). Оба видели для себя один и тот же основной путь - через высшее военное лётное училище и боевую офицерскую службу в истребительной авиации Советской армии.
Под призывной возраст мы подгадали прохождение в городском военкомате углубленной медкомиссии для поступления в военное лётное училище. Тогда, в 1975-76 годах статистика казалась устрашающей - из 52 кандидатов-школьников успешно прошли только нас-пять. Двоими оказались мы с Серёгой Мельниковым, а нашими напарниками были ровесники Боря Кречетов и Игорь Гудков. Так попарно мы и поехали поступать в соседние истребительные ВВАУЛы: Сергей с Борисом в Ейск, а мы с Игорем в Армавир - из расчёта зарезервировать за каждым возможность по дополнительной повторной попытке поступления в случае первой неудачи. Но неудач тогда ни у кого не случилось - все четверо поступили с 1-го захода!
Через четыре года все мы-четверо «асами» в 1981 году приехали по выпуску в родной Жуковский, переполненные гордостью - в ярко-стальных новеньких парадных шинелях и белоснежных офицерских рубахах, синих лётных кителях с золотыми лейтенантскими погонами… Море нашего счастья плескалось через край, и мы шагали по улицам и бульварам города детства, словно через Океан Жизни - который нам тогда казался «по колено»! Все четверо, лихо отгуляв первый офицерский отпуск, по-воински дисциплинированно убыли в боевые авиаполки для дальнейшего прохождения армейской службы.
Ровно четыре года спустя, в 1985-м мне удалось со второй попытки пробиться к своей заветной цели - поступить из ВВС в Школу лётчиков-испытателей. По тогдашним советским меркам нам-слушателям временно выдавалось совершенно роскошное жильё - отдельные квартиры каждой семье в новом общежитии ШЛИ на лесистой городской окраине. В один из дней в дверь моей ещё неосвоенной квартиры раздался стук… Открыв, чуть не заорал от радости - на пороге стоял «свеже-поступивший» Серёга Мельников! С тех пор мы больше никогда надолго по жизни не расставались… и не расстаёмся.
Полтора года нашей учёбы в ШЛИ пролетели как одна многосюжетная, ярко-пёстро раскрашенная сказка: в колоритный калейдоскоп торжества и радости постижения, упорной учёбы и огромной ответственности - вплеталась горечь потерь товарищей. Сбылось: упоение сложнейшими полётами на полутора десятках самых разных типов, трагизм прощаний с погибшими коллегами, неутолимое стремление ввысь… на самый верх овладения профессией своей мечты!
И после выпуска из ШЛИ в 1987 году мы были почти совсем неразлучны, оба в стрежне бурной испытательной работы на самых «забойных» фирмах: он - в ОКБ «Су», я - в ОКБ «МиГ». Базовые лётные станции на родном испытательном аэродроме в Жуковском располагались бок-о-бок вокруг поделённого перегородкой пополам огромного ангара, по соседству были и экспедиции наших фирм в Ахтубинске, где нам в начале испытательской карьеры доводилось работать по семь-восемь месяцев в году, часто ужинали вместе в наших лётных домиках.
Вспоминается, как мы поначалу было-недоумевали по не заставившему себя долго ждать самому первому т.с. «подвигу»: полетев на испытания с новым топливным насосом на стареньком однодвигательном Су-17 по вроде бы несложной двигателистской программе, Сергей нарвался на непростой отказ силовой установки - его мотор непредсказуемо встал в воздухе и даже вдогон запускаться сходу не захотел… Тогда молодой лётчик-испытатель в нескольких беспрерывных попытках запусков дотянул-таки до аэродромной ВПП, мягко приземлился и потом лишь шутливо недоумевал: почему же такие программы на «простых серийных» типах оценивают лишь по 2-й категории сложности с копеечной оплатой?!
Вообще юморное отношение ко всему окружающему было неисправимым кредом Сергея: он никогда не прекращал шутковать, даже в самых напряжных ситуациях, даже при очень несмешных уж-было обстоятельствах… первая его реакция - всегда улыбка, она могла быть и искренней, и саркастической, и надсмешкой, и защитной реакцией.
У нас совпадало всё: и планы, и взгляды на жизнь, и отношение к своей работе, и увлечения, и досуг, и оценки людей, политики, всех событий вокруг. Как сумасшедшие носились на парашютные прыжки…
Нам вместе всегда было интересно: и на лётной службе, и в быту, и в горнолыжных отпусках. Как «засекреченным боевым оборонщикам» ещё со времён СССР нам настоятельно рекомендовалось отдыхать в Приэльбрусье отгороженными от иностранного присутствия - только на турбазе Министерства обороны «Терскол». Мы с восторгом ездили туда каждую зиму из года в год, с упоением нарезали кантами крутые склоны седого Эльбруса, распахивали целяки и трамбовали снежные бугры горы Чегет.
Горных лыж нам-неугомонным оказалось мало, и мы начали-было со снежных склонов стартовать и летать по ущельям на парапланах. Очень яркая иллюстрация Серёгиного несгибаемого характера: однажды после не вполне удачного приземления на поляне Чегет, он почувствовал боль в ногах, но, преодолевая её, сам поднялся и пешком дошёл по горной тропке больше 2-х километров до турбазы «Терскол». Лишь на следующий день его, просветив рентгеном, диагностировали - перелом двух голеностопов, и обе ноги загипсовали. Но нескончаемым нашим шуткам, приключениям, приколам, новым интересным знакомствам - всегда казалось не было конца…
В первой боевой службе авианосца «Адмирал Кузнецов» 1995-96 годов, когда тот зашёл в порт на Мальте, Сергей сбегал в портовый сувенирный дьютик и купил резиновую маску-«страшилище». Через пару месяцев, возвращаясь из многомесячного похода на авиабазу в Североморск, доблестные летуны, взлетев с авианосца, вперёд корабля перегнали по Заполярью свои ястребки с палубы на базовый аэродром - где их официально встречало высшее командование авиации ВМФ с соблюдением всех воинских ритуалов:
Торжественное построение личного состава в парадной форме на аэродромной рулёжке, гремит оркестровый марш. На заруливании Серёга по-быстрому стянул с себя кислородную маску и лётный защитный шлем, одел ту маску-страшилку и поверх неё напялил всё снаряжение обратно… В таком виде: со штатными морскими спас-поплавками поверх лётного комбинезона, со шлемом ЗШ-7 на голове и маской КМ-35, пристёгнутой поверх страшной рожи - выключив двигатели, в ужасающем виде он вылез из кабины пред генералитетом и затихшими парадными шеренгами воинов. Гремевший-было оркестр аж сбился с марша и затих…
А вот служебных «подвигов» и «страшилок» на всю нашу последующую испытательную работу нам обоим выпадало с избытком… но не об этом сейчас речь, не в этом всё-таки основная тяжесть испытательной работы - вовсе не в геройских деяниях, а именно в тяжком труде… отнюдь не безопасном, но изнуряющем, многолетнем.
С 1989 года на крымской военно-морской авиабазе Саки и близлежащей акватории Чёрного моря параллельно-конкурентно наши ОКБ «Су» и «МиГ» интенсивно вели этап корабельных испытаний на отечественном авианосце, 5 (пять) раз переименованном: из «Советский Союз» - в «Рига», затем «Леонид Брежнев», «Тбилиси» и наконец «Адмирал Кузнецов».
Там на аэродромном блоке мне как-то не повезло: при отработке корабельной посадки на палубном аэрофинишере сокрушающе лопнула стальная рессора механизма тросоподъёмника, моему МиГ-29ЛЛ порвало левое колесо основной стойки шасси и пробило 3-й топливный бак - еле-еле успел с тросового блока уйти вверх и по-короткой «с крючка» зайти-усесться на большую аэродромную полосу с разрушенным шасси и хлещущим из дыры в баке топливом… Хлюпая ботинками в разливающемся керосине, убежал по бетону из аварийного самолёта. Пожара тогда удалось избежать чудом, машина требовала ремонта, а меня тем временем перенацелили безотзывно, до получения зачётного результата из Сак на Балхаш - испытательный полигон Сарышаган в супер-стратегическую тему «07» по отработке поражения орбитальных объектов с опытных самолётов на огромных сверхзвуковых скоростях.
С самого начала работ по военно-морской тематике Сергей посвятил себя всего этому делу без остатка. После громких первых успехов на палубе старших лётчиков-испытателей, он взял на себя всю тяжесть огромного многолетнего объёма испытаний, отработки различных корабельных методик, обучения и ввода в строй военных испытателей и палубных лётчиков ВМФ: всего более полутора десятилетий тяжкого труда в большом отрыве от родного дома, многие сотни полётов по корабельной тематике, с дозаправкой в воздухе, на боевое применение, тысячи заходов по блоку и палубе с проходами, с зацепами, боевые походы вокруг континента, вынужденные посадки на авианосец с единственным (!) исправным тросом, две сотни палубных зацепов - собственных корабельных посадок!
Наш выпуск из ШЛИ-1987 получился одним из самых «звездатых», из 13-ти выпускников - пять Героев РФ, в порядке присвоения: Сергей Мельников, Александр Гарнаев, Марат Алыков, Сергей Борисов, Андрей Солдатенков…
(… По-честному должно б было быть шесть:
- 5 июля 1993 года произошла тяжёлая катастрофа при испытании Ил-114… на взлёте коварно, без предупредительных признаков и аварийной сигнализации, отказал опытный турбовинтовой двигатель. Весь экипаж погиб, командир Александр Котельников чудом остался жив, но от полученных увечий стал инвалидом.
- 2015 год… после более чем двадцати (20!) лет нелетания - Александр Котельников плюнул на инвалидный испытательский пенсион, успешно прошёл ВЛЭК и продолжил лётно-испытательную работу! Будь моя власть - дал бы Героя Сане Котельникову…)
Серёга Мельников из нашего выпуска ШЛИ-1987 самым первым стал Героем России!
Особая практика присвоения наивысшего государственного звания для лётно-испытательной работы сложилась ещё со времён СССР: не оглядываясь лишь на отдельные т.с. «подвиги» и т.н. «страшилки» (кои в нашем деле у многих происходили-бывало порой чуть ли не с ежедневной регулярностью), а - дабы не профанировать высокое звание - рассматривались представления не ранее, чем через десятилетие непрерывной лётной работы соискателя по наивысшим категориям сложностей, начиная с получения испытателем такого уровня допусков в принципе (дававшихся априори отнюдь не всем, а лишь считанным единицам). Сергей Николаевич Мельников за свою уникально сложную и результативную испытательную работу необычайно рано - несомненно заслуженно получил Золотую Звезду Героя через семь с половиной лет после выпуска из ШЛИ.
Цену Сергею, увы (!) пришлось заплатить немалую - и семейное счастье, и своё здоровье, и в итоге жизнь… Драматичная развязка с первой семьёй произошла даже не дома в Москве, а там же - при надрывной работе на крымской командировочной базе Саки. Затем судьба подарила ему до конца дней - увы (!) недолгое счастье… яркую любовь Сергея с красавицей-горнолыжницей Таней, новую счастливую семью и их двоих очаровательных детишек: доченьку Юленьку и сынка Тимку! Беззаветно любила своего папу выросшая умница, обворожительная старшая дочь Лана…
Но при очередной врачебно-лётной медкомиссии у Сергея вдруг заподозрили неладное… в заключении о его годности к полётам врачами было временно отказано, и в той ситуации казалось безальтернативно: тогда, чтобы даже просто понять происходящее глубоко в организме, нужно было очень сильно располосовать его - после таких хирургических вмешательств при любом результате о продолжении высокоманевренного летания на сверхзвуковых самолётах уже не могло бы быть и речи. Потому Сергей категорически отказался от любых операций! А самые значительные его подвиги (без кавычек) были ещё впереди…
7 (семь!) лет Сергей, продолжая заниматься руководящей работой у себя на суховской фирме, мужественно, с предельной настойчивостью постигал все возможные в этом подлунном мире способы безоперационного противостояния онкологической болезни - от самых передовых медикаментозных, до физических и высоко-духовных медитаций. Невообразимое исцеление периодически происходило на виду в результате регулярных месячных походов по тибетским монастырям - встречая его из таких поездок, сам не верил своим очам: взгляду вдруг внова представал необъяснимо помолодевший задорный юноша с ярким лучезарным сиянием глаз.
В этот период, очевидно, и произошло то духовное вознесение Сергея - до которого суждено взойти лишь очень немногим людям. По-братски мы с ним очень много сокровенно обсуждали столь труднопостижимые, не поддающиеся упрощенным объяснениям зависимости нашей судьбы и здоровья от мировосприятия (прежде всего собственного!) и мироощущения. Вот когда и от кого мне посчастливилось получить, наверное, Самые Главные Духовные Уроки в Жизни…
И настоящее чудо на глазах реально произошло! Сергей исцелился-было - по крайней мере, с формальной точки зрения наистрожайших врачебно-лётных требований: он сумел в итоге совершенно зачётно пройти все медицинские исследования, тесты и объективно убедить всех авиационных докторов в несомненной стабильности своего состояния, в отсутствии отрицательной динамики и каких бы то ни было острых угроз внутри своего организма… а на глубокие внутриполостные хирургические вмешательства он по-прежнему не соглашался по очевидным вышеизложенным причинам. Прошло почти семь лет после первого отстранения - и вот вердикт ВЛЭК: Годен!
А зачем Всевышнему было нужно дать Сергею ещё немного полетать?… Ну уж конечно - не забавы ради! Следом за вводом в испытательный строй, не заставили себя долго ждать и аварийные ситуации, и невообразимо ответственные, наисложнейшие лётные задания… Серёга с честью выходил победителем раз за разом, и с характерной улыбочкой потом за рюмкой чая юморил и острил над своими очередными подвигами…
Полярной ночью в декабре 2008 года из-за обострения политической обстановки отечественному авианосцу «Адмирал Кузнецов» было приказано срочно выйти на боевую службу вокруг Европы. Несколько боевых самолётов оставались на аэродроме. Всю зиму в тех арктических морях - полярная ночь, ближайший рассвет ожидается лишь в марте следующего года. У всего поголовно, без исключений истребительного и командного лётного состава ВМФ России давным-давно истекли допустимые перерывы не только в выполнении корабельных посадок, но и просто ночных полётов! Как быть?
Серёга, выручай в одиночку весь отечественный Военно-морской флот!
Сергей-то - точно так же вроде бы «не в строю»… но над ним не висит дамокловых запретов военно-уставных норм. У испытателя Главный судья - прежде всего ты сам себе, твой самоконтроль и твоя совесть!
И вот вдогонку на крейсер, прокладывающий ночной заполярный курс по Баренцеву морю севернее Скандинавии, один за одним садятся корабельные истребители: заход, зацеп, остановка на посадочной палубе, выключение двигателей - единственный незаменимый лётчик-испытатель Мельников выпрыгивает из кабины и бегом в уже стрекочущий в ожидании него вертолёт. Быстрее на береговой аэродром в Североморске - и оттуда в одиночку следующий перегон вдогон на уходящий корабль, второй, третий, четвёртый…
Вот такова бывает роль Личности в истории !
Чего стоило хотя бы участие Сергея и в отечественной авиационно-морской программе, и неутомимое обучение им лётного состава - как российского, так и зарубежного для иностранных заказчиков. Это - и выполненные от безысходности на требующем срочного ремонта корабельном истребителе, априори категорически возбранявшиеся взлёты с палубы неисправного корабля, пришвартованного к причальному пирсу рядом со скалой в бухте Видяево. Это внедрение дозаправки в воздухе Су-30, поставленных из России в Индонезию, от тамошних допотопных турбовинтовых танкеров КС-130J - максимальная скорость которых была аж на 40 км/ч меньше минимально разрешённой для дозаправки в воздухе скорости Су-30.
Очередная командировка в Индонезию зимой 2009 года стала для Сергея последней.
Полёты там шли с ужасающей интенсивностью, сердце сжималось видеть Серёжу на экране ноутбука в наших частых беседах по Скайпу. Мы буйно радовались и мечтали об альпийских горнолыжных каникулах сразу же по его возвращении из опостылевших душных тропиков. Эти мечты - словно сильнодействующие инъекции заставляли-было его бурно воспрять, но тут же на глазах Серый таял как свечка…
Через один день после его прилёта из Индонезии мы с неистовой радостью проехались вместе по московским переулкам, оплатили в турагентстве горнолыжные путёвки в австрийский Цель-ам-Зее. Но буквально через пару дней он мне перезвонил и сказал, что горы в этот раз не потянет, и я поехал без него… А лишь через пару месяцев мы с Сергеем покрестили моего младшего сынка Серёженьку.
Летом 2010 года на Airbus A-330 мы в Аэрофлоте только начали-было осваивать транс-океанические беспосадочные рейсы через Заполярье в Лос-Анджелес… Прям туда-то мне вдруг 1 сентября и дозвонился Сергей - поздравить слабым голосом с моим 50-летием. Сердце сжалось: стало вдруг ясно, что это он позвонил попрощаться навсегда.
5 сентября 2010 года он покинул этот Свет.
Сергей Мельников - он мне друг?… Неподходящее слово… Он мне брат? - Нет, больше! Серёга - это кусок меня самого, сочинять по нему реквием для меня - всё равно, что собственноручно сколачивать свой надмогильный крест…
Простите …
Эта глава - не мемуары, не эпистолярное и не литературное изложение. Эта глава - мой мучительный надрыв!
Почти 10 (десять!) лет прошло-было в моих попытках написать что-то о Сергее Мельникове… но не мог - перо из пальцев выпадало…
Не поднимается рука писать о нём в прошлом времени, никогда не поворачивался язык произнести в его адрес слово «был»! Он мне друг?… Неподходящее слово… Он мне брат? - Нет, больше! Серёга - это кусок меня самого, частичка его Души - крещённый им-уходившим мой младшенький сынок Серёженька. Сочинять по нему реквием для меня - всё равно, что собственноручно сколачивать свой намогильный крест…
Но заставить себя придётся - новая книга уже почти дописана, она не может состояться без памяти о Сергее Мельникове. Работаем!
Мы с Серёжей почти сверстники и «цыплята одного инкубатора» - уроженцы того-ещё полузакрытого, утопавшего поголовно в секретности и романтике лётных испытаний советского города Жуковский. Вся наша юность прошла рядом в одних и тех же занятиях и увлечениях, в параллельных школах / секциях: моя жуковская школа № 3, его № 7, моя легкоатлетическая секция в городской юношеской спортшколе, его горнолыжная - на Боровском кургане.
В нашем детстве были одного круга друзья семей и авторитеты-кумиры из мира самых «козырных» лётчиков-испытателей… мои: дядя Лёня Рыбиков, Олег Гудков, Юрий Шевяков; его - Игорь Волк, Олег Кононенко (старший). Мы оба с младенчества всасывали восторженно с молоком матерей форсажный грохот, регулярно накрывавший пол-города, оба ходили на похороны погибших испытателей, а к окончанию средней школы поставили себе однозначную цель - поступление в Школу лётчиков-испытателей (ШЛИ). Оба видели для себя один и тот же основной путь - через высшее военное лётное училище и боевую офицерскую службу в истребительной авиации Советской армии.
Под призывной возраст мы подгадали прохождение в городском военкомате углубленной медкомиссии для поступления в военное лётное училище. Тогда, в 1975-76 годах статистика казалась устрашающей - из 52 кандидатов-школьников успешно прошли только нас-пять. Двоими оказались мы с Серёгой Мельниковым, а нашими напарниками были ровесники Боря Кречетов и Игорь Гудков. Так попарно мы и поехали поступать в соседние истребительные ВВАУЛы: Сергей с Борисом в Ейск, а мы с Игорем в Армавир - из расчёта зарезервировать за каждым возможность по дополнительной повторной попытке поступления в случае первой неудачи. Но неудач тогда ни у кого не случилось - все четверо поступили с 1-го захода!
Через четыре года все мы-четверо «асами» в 1981 году приехали по выпуску в родной Жуковский, переполненные гордостью - в ярко-стальных новеньких парадных шинелях и белоснежных офицерских рубахах, синих лётных кителях с золотыми лейтенантскими погонами… Море нашего счастья плескалось через край, и мы шагали по улицам и бульварам города детства, словно через Океан Жизни - который нам тогда казался «по колено»! Все четверо, лихо отгуляв первый офицерский отпуск, по-воински дисциплинированно убыли в боевые авиаполки для дальнейшего прохождения армейской службы.
Ровно четыре года спустя, в 1985-м мне удалось со второй попытки пробиться к своей заветной цели - поступить из ВВС в Школу лётчиков-испытателей. По тогдашним советским меркам нам-слушателям временно выдавалось совершенно роскошное жильё - отдельные квартиры каждой семье в новом общежитии ШЛИ на лесистой городской окраине. В один из дней в дверь моей ещё неосвоенной квартиры раздался стук… Открыв, чуть не заорал от радости - на пороге стоял «свеже-поступивший» Серёга Мельников! С тех пор мы больше никогда надолго по жизни не расставались… и не расстаёмся.
Полтора года нашей учёбы в ШЛИ пролетели как одна многосюжетная, ярко-пёстро раскрашенная сказка: в колоритный калейдоскоп торжества и радости постижения, упорной учёбы и огромной ответственности - вплеталась горечь потерь товарищей. Сбылось: упоение сложнейшими полётами на полутора десятках самых разных типов, трагизм прощаний с погибшими коллегами, неутолимое стремление ввысь… на самый верх овладения профессией своей мечты!
И после выпуска из ШЛИ в 1987 году мы были почти совсем неразлучны, оба в стрежне бурной испытательной работы на самых «забойных» фирмах: он - в ОКБ «Су», я - в ОКБ «МиГ». Базовые лётные станции на родном испытательном аэродроме в Жуковском располагались бок-о-бок вокруг поделённого перегородкой пополам огромного ангара, по соседству были и экспедиции наших фирм в Ахтубинске, где нам в начале испытательской карьеры доводилось работать по семь-восемь месяцев в году, часто ужинали вместе в наших лётных домиках.
Вспоминается, как мы поначалу было-недоумевали по не заставившему себя долго ждать самому первому т.с. «подвигу»: полетев на испытания с новым топливным насосом на стареньком однодвигательном Су-17 по вроде бы несложной двигателистской программе, Сергей нарвался на непростой отказ силовой установки - его мотор непредсказуемо встал в воздухе и даже вдогон запускаться сходу не захотел… Тогда молодой лётчик-испытатель в нескольких беспрерывных попытках запусков дотянул-таки до аэродромной ВПП, мягко приземлился и потом лишь шутливо недоумевал: почему же такие программы на «простых серийных» типах оценивают лишь по 2-й категории сложности с копеечной оплатой?!
Вообще юморное отношение ко всему окружающему было неисправимым кредом Сергея: он никогда не прекращал шутковать, даже в самых напряжных ситуациях, даже при очень несмешных уж-было обстоятельствах… первая его реакция - всегда улыбка, она могла быть и искренней, и саркастической, и надсмешкой, и защитной реакцией.
У нас совпадало всё: и планы, и взгляды на жизнь, и отношение к своей работе, и увлечения, и досуг, и оценки людей, политики, всех событий вокруг. Как сумасшедшие носились на парашютные прыжки…
Нам вместе всегда было интересно: и на лётной службе, и в быту, и в горнолыжных отпусках. Как «засекреченным боевым оборонщикам» ещё со времён СССР нам настоятельно рекомендовалось отдыхать в Приэльбрусье отгороженными от иностранного присутствия - только на турбазе Министерства обороны «Терскол». Мы с восторгом ездили туда каждую зиму из года в год, с упоением нарезали кантами крутые склоны седого Эльбруса, распахивали целяки и трамбовали снежные бугры горы Чегет.
Горных лыж нам-неугомонным оказалось мало, и мы начали-было со снежных склонов стартовать и летать по ущельям на парапланах. Очень яркая иллюстрация Серёгиного несгибаемого характера: однажды после не вполне удачного приземления на поляне Чегет, он почувствовал боль в ногах, но, преодолевая её, сам поднялся и пешком дошёл по горной тропке больше 2-х километров до турбазы «Терскол». Лишь на следующий день его, просветив рентгеном, диагностировали - перелом двух голеностопов, и обе ноги загипсовали. Но нескончаемым нашим шуткам, приключениям, приколам, новым интересным знакомствам - всегда казалось не было конца…
В первой боевой службе авианосца «Адмирал Кузнецов» 1995-96 годов, когда тот зашёл в порт на Мальте, Сергей сбегал в портовый сувенирный дьютик и купил резиновую маску-«страшилище». Через пару месяцев, возвращаясь из многомесячного похода на авиабазу в Североморск, доблестные летуны, взлетев с авианосца, вперёд корабля перегнали по Заполярью свои ястребки с палубы на базовый аэродром - где их официально встречало высшее командование авиации ВМФ с соблюдением всех воинских ритуалов:
Торжественное построение личного состава в парадной форме на аэродромной рулёжке, гремит оркестровый марш. На заруливании Серёга по-быстрому стянул с себя кислородную маску и лётный защитный шлем, одел ту маску-страшилку и поверх неё напялил всё снаряжение обратно… В таком виде: со штатными морскими спас-поплавками поверх лётного комбинезона, со шлемом ЗШ-7 на голове и маской КМ-35, пристёгнутой поверх страшной рожи - выключив двигатели, в ужасающем виде он вылез из кабины пред генералитетом и затихшими парадными шеренгами воинов. Гремевший-было оркестр аж сбился с марша и затих…
А вот служебных «подвигов» и «страшилок» на всю нашу последующую испытательную работу нам обоим выпадало с избытком… но не об этом сейчас речь, не в этом всё-таки основная тяжесть испытательной работы - вовсе не в геройских деяниях, а именно в тяжком труде… отнюдь не безопасном, но изнуряющем, многолетнем.
С 1989 года на крымской военно-морской авиабазе Саки и близлежащей акватории Чёрного моря параллельно-конкурентно наши ОКБ «Су» и «МиГ» интенсивно вели этап корабельных испытаний на отечественном авианосце, 5 (пять) раз переименованном: из «Советский Союз» - в «Рига», затем «Леонид Брежнев», «Тбилиси» и наконец «Адмирал Кузнецов».
Там на аэродромном блоке мне как-то не повезло: при отработке корабельной посадки на палубном аэрофинишере сокрушающе лопнула стальная рессора механизма тросоподъёмника, моему МиГ-29ЛЛ порвало левое колесо основной стойки шасси и пробило 3-й топливный бак - еле-еле успел с тросового блока уйти вверх и по-короткой «с крючка» зайти-усесться на большую аэродромную полосу с разрушенным шасси и хлещущим из дыры в баке топливом… Хлюпая ботинками в разливающемся керосине, убежал по бетону из аварийного самолёта. Пожара тогда удалось избежать чудом, машина требовала ремонта, а меня тем временем перенацелили безотзывно, до получения зачётного результата из Сак на Балхаш - испытательный полигон Сарышаган в супер-стратегическую тему «07» по отработке поражения орбитальных объектов с опытных самолётов на огромных сверхзвуковых скоростях.
С самого начала работ по военно-морской тематике Сергей посвятил себя всего этому делу без остатка. После громких первых успехов на палубе старших лётчиков-испытателей, он взял на себя всю тяжесть огромного многолетнего объёма испытаний, отработки различных корабельных методик, обучения и ввода в строй военных испытателей и палубных лётчиков ВМФ: всего более полутора десятилетий тяжкого труда в большом отрыве от родного дома, многие сотни полётов по корабельной тематике, с дозаправкой в воздухе, на боевое применение, тысячи заходов по блоку и палубе с проходами, с зацепами, боевые походы вокруг континента, вынужденные посадки на авианосец с единственным (!) исправным тросом, две сотни палубных зацепов - собственных корабельных посадок!
Наш выпуск из ШЛИ-1987 получился одним из самых «звездатых», из 13-ти выпускников - пять Героев РФ, в порядке присвоения: Сергей Мельников, Александр Гарнаев, Марат Алыков, Сергей Борисов, Андрей Солдатенков…
(… По-честному должно б было быть шесть:
- 5 июля 1993 года произошла тяжёлая катастрофа при испытании Ил-114… на взлёте коварно, без предупредительных признаков и аварийной сигнализации, отказал опытный турбовинтовой двигатель. Весь экипаж погиб, командир Александр Котельников чудом остался жив, но от полученных увечий стал инвалидом.
- 2015 год… после более чем двадцати (20!) лет нелетания - Александр Котельников плюнул на инвалидный испытательский пенсион, успешно прошёл ВЛЭК и продолжил лётно-испытательную работу! Будь моя власть - дал бы Героя Сане Котельникову…)
Серёга Мельников из нашего выпуска ШЛИ-1987 самым первым стал Героем России!
Особая практика присвоения наивысшего государственного звания для лётно-испытательной работы сложилась ещё со времён СССР: не оглядываясь лишь на отдельные т.с. «подвиги» и т.н. «страшилки» (кои в нашем деле у многих происходили-бывало порой чуть ли не с ежедневной регулярностью), а - дабы не профанировать высокое звание - рассматривались представления не ранее, чем через десятилетие непрерывной лётной работы соискателя по наивысшим категориям сложностей, начиная с получения испытателем такого уровня допусков в принципе (дававшихся априори отнюдь не всем, а лишь считанным единицам). Сергей Николаевич Мельников за свою уникально сложную и результативную испытательную работу необычайно рано - несомненно заслуженно получил Золотую Звезду Героя через семь с половиной лет после выпуска из ШЛИ.
Цену Сергею, увы (!) пришлось заплатить немалую - и семейное счастье, и своё здоровье, и в итоге жизнь… Драматичная развязка с первой семьёй произошла даже не дома в Москве, а там же - при надрывной работе на крымской командировочной базе Саки. Затем судьба подарила ему до конца дней - увы (!) недолгое счастье… яркую любовь Сергея с красавицей-горнолыжницей Таней, новую счастливую семью и их двоих очаровательных детишек: доченьку Юленьку и сынка Тимку! Беззаветно любила своего папу выросшая умница, обворожительная старшая дочь Лана…
Но при очередной врачебно-лётной медкомиссии у Сергея вдруг заподозрили неладное… в заключении о его годности к полётам врачами было временно отказано, и в той ситуации казалось безальтернативно: тогда, чтобы даже просто понять происходящее глубоко в организме, нужно было очень сильно располосовать его - после таких хирургических вмешательств при любом результате о продолжении высокоманевренного летания на сверхзвуковых самолётах уже не могло бы быть и речи. Потому Сергей категорически отказался от любых операций! А самые значительные его подвиги (без кавычек) были ещё впереди…
7 (семь!) лет Сергей, продолжая заниматься руководящей работой у себя на суховской фирме, мужественно, с предельной настойчивостью постигал все возможные в этом подлунном мире способы безоперационного противостояния онкологической болезни - от самых передовых медикаментозных, до физических и высоко-духовных медитаций. Невообразимое исцеление периодически происходило на виду в результате регулярных месячных походов по тибетским монастырям - встречая его из таких поездок, сам не верил своим очам: взгляду вдруг внова представал необъяснимо помолодевший задорный юноша с ярким лучезарным сиянием глаз.
В этот период, очевидно, и произошло то духовное вознесение Сергея - до которого суждено взойти лишь очень немногим людям. По-братски мы с ним очень много сокровенно обсуждали столь труднопостижимые, не поддающиеся упрощенным объяснениям зависимости нашей судьбы и здоровья от мировосприятия (прежде всего собственного!) и мироощущения. Вот когда и от кого мне посчастливилось получить, наверное, Самые Главные Духовные Уроки в Жизни…
И настоящее чудо на глазах реально произошло! Сергей исцелился-было - по крайней мере, с формальной точки зрения наистрожайших врачебно-лётных требований: он сумел в итоге совершенно зачётно пройти все медицинские исследования, тесты и объективно убедить всех авиационных докторов в несомненной стабильности своего состояния, в отсутствии отрицательной динамики и каких бы то ни было острых угроз внутри своего организма… а на глубокие внутриполостные хирургические вмешательства он по-прежнему не соглашался по очевидным вышеизложенным причинам. Прошло почти семь лет после первого отстранения - и вот вердикт ВЛЭК: Годен!
А зачем Всевышнему было нужно дать Сергею ещё немного полетать?… Ну уж конечно - не забавы ради! Следом за вводом в испытательный строй, не заставили себя долго ждать и аварийные ситуации, и невообразимо ответственные, наисложнейшие лётные задания… Серёга с честью выходил победителем раз за разом, и с характерной улыбочкой потом за рюмкой чая юморил и острил над своими очередными подвигами…
Полярной ночью в декабре 2008 года из-за обострения политической обстановки отечественному авианосцу «Адмирал Кузнецов» было приказано срочно выйти на боевую службу вокруг Европы. Несколько боевых самолётов оставались на аэродроме. Всю зиму в тех арктических морях - полярная ночь, ближайший рассвет ожидается лишь в марте следующего года. У всего поголовно, без исключений истребительного и командного лётного состава ВМФ России давным-давно истекли допустимые перерывы не только в выполнении корабельных посадок, но и просто ночных полётов! Как быть?
Серёга, выручай в одиночку весь отечественный Военно-морской флот!
Сергей-то - точно так же вроде бы «не в строю»… но над ним не висит дамокловых запретов военно-уставных норм. У испытателя Главный судья - прежде всего ты сам себе, твой самоконтроль и твоя совесть!
И вот вдогонку на крейсер, прокладывающий ночной заполярный курс по Баренцеву морю севернее Скандинавии, один за одним садятся корабельные истребители: заход, зацеп, остановка на посадочной палубе, выключение двигателей - единственный незаменимый лётчик-испытатель Мельников выпрыгивает из кабины и бегом в уже стрекочущий в ожидании него вертолёт. Быстрее на береговой аэродром в Североморске - и оттуда в одиночку следующий перегон вдогон на уходящий корабль, второй, третий, четвёртый…
Вот такова бывает роль Личности в истории !
Чего стоило хотя бы участие Сергея и в отечественной авиационно-морской программе, и неутомимое обучение им лётного состава - как российского, так и зарубежного для иностранных заказчиков. Это - и выполненные от безысходности на требующем срочного ремонта корабельном истребителе, априори категорически возбранявшиеся взлёты с палубы неисправного корабля, пришвартованного к причальному пирсу рядом со скалой в бухте Видяево. Это внедрение дозаправки в воздухе Су-30, поставленных из России в Индонезию, от тамошних допотопных турбовинтовых танкеров КС-130J - максимальная скорость которых была аж на 40 км/ч меньше минимально разрешённой для дозаправки в воздухе скорости Су-30.
Очередная командировка в Индонезию зимой 2009 года стала для Сергея последней.
Полёты там шли с ужасающей интенсивностью, сердце сжималось видеть Серёжу на экране ноутбука в наших частых беседах по Скайпу. Мы буйно радовались и мечтали об альпийских горнолыжных каникулах сразу же по его возвращении из опостылевших душных тропиков. Эти мечты - словно сильнодействующие инъекции заставляли-было его бурно воспрять, но тут же на глазах Серый таял как свечка…
Через один день после его прилёта из Индонезии мы с неистовой радостью проехались вместе по московским переулкам, оплатили в турагентстве горнолыжные путёвки в австрийский Цель-ам-Зее. Но буквально через пару дней он мне перезвонил и сказал, что горы в этот раз не потянет, и я поехал без него… А лишь через пару месяцев мы с Сергеем покрестили моего младшего сынка Серёженьку.
Летом 2010 года на Airbus A-330 мы в Аэрофлоте только начали-было осваивать транс-океанические беспосадочные рейсы через Заполярье в Лос-Анджелес… Прям туда-то мне вдруг 1 сентября и дозвонился Сергей - поздравить слабым голосом с моим 50-летием. Сердце сжалось: стало вдруг ясно, что это он позвонил попрощаться навсегда.
5 сентября 2010 года он покинул этот Свет.
Сергей Мельников - он мне друг?… Неподходящее слово… Он мне брат? - Нет, больше! Серёга - это кусок меня самого, сочинять по нему реквием для меня - всё равно, что собственноручно сколачивать свой надмогильный крест…
Простите …