почему мы такие и так замечательно живем?
Часто можно слышать о корупции, о воровстве и разгильдяйстве, о трусости и предательсве. Часто задаем (ну хотя бы некоторые) вопрос почему и от чего мы такие, почему мы так живем? Как мы докатились до такого? и тд. А я тут читая, наткнулся на небольшой отрывок из рассказа "Красный Крест", (надеюсь, у вас хватит терпения дочитать его до конца) В. Шаламова, из серии Колымские рассказы, который мне все объяснил (не значит оправдал). Учитывая то, что у человека есть генетическая память и половина страны с 17 года сидела, а вторя половина охраняла первую (потом они менялись местами), то не мудрено... на ваш суд:
__________________________________________________________________________________
" На вопрос врача о Красном Кресте и об убийствах медиков на приисках, совершенных ворами, сэр
Вильяме ответил, смягчая гласные после шипящих, как выговаривают все
блатари:
- В жизни разные положения могут быть, когда закон не должен
применяться. - Он был диалектик, этот сэр Вильяме.
Достоевский в "Записках из Мертвого дома" с умилением подмечает
поступки несчастных, которые ведут себя как большие дети, увлекаются
театром, по-ребячески безгневно ссорятся между собой. Достоевский не
встречал и не знал людей из настоящего блатного мира. Этому миру Достоевский
не позволил бы высказать никакого сочувствия.
Неисчислимы злодеяния воров в лагере. Несчастные люди - работяги, у
которых вор забирает последнюю тряпку, отнимает последние деньги, и работяга
боится пожаловаться, ибо видит, что вор сильнее начальства. Работягу бьет
вор и заставляет его работать - десятки тысяч людей забиты ворами насмерть.
Сотни тысяч людей, побывавших в заключении, растлены воровской идеологией и
перестали быть людьми. Нечто блатное навсегда поселилось в их душах, воры,
их мораль навсегда оставили в душе любого неизгладимый след.
Груб и жесток начальник, лжив воспитатель, бессовестен врач, но все это
пустяки по сравнению с растлевающей силой блатного мира. Те все-таки люди, и
нет-нет да и проглянет в них человеческое. Блатные же - не люди.
Влияние их морали на лагерную жизнь безгранично, всесторонне. Лагерь -
отрицательная школа жизни целиком и полностью. Ничего полезного, нужного
никто оттуда не вынесет, ни сам заключенный, ни его начальник, ни его
охрана, ни невольные свидетели - инженеры, геологи, врачи, - ни начальники,
ни подчиненные.
Каждая минута лагерной жизни - отравленная минута.
Там много такого, чего человек не должен знать, не должен видеть, а
если видел - лучше ему умереть.
Заключенный приучается там ненавидеть труд - ничему другому и не может
он там научиться.
Он обучается там лести, лганью, мелким и большим подлостям, становится
эгоистом.
Возвращаясь на волю, он видит, что он не только не вырос за время
лагеря, но что интересы его сузились, стали бедными и грубыми.
Моральные барьеры отодвинулись куда-то в сторону.
Оказывается, можно делать подлости и все же жить.
Можно лгать - и жить.
Можно обещать - и не исполнять обещаний и все-таки жить.
Можно пропить деньги товарища.
Можно выпрашивать милостыню и жить! Попрошайничать и жить!
Оказывается, человек, совершивший подлость, не умирает.
Он приучается к лодырничеству, к обману, к злобе на всех и вся. Он
винит весь мир, оплакивая свою судьбу.
Он чересчур высоко ценит свои страдания, забывая, что у каждого
человека есть свое горе. К чужому горю он разучился относиться сочувственно
- он просто его не понимает, не хочет понимать.
Скептицизм - это еще хорошо, это еще лучшее из лагерного наследства.
Он приучается ненавидеть людей.
Он боится - он трус. Он боится повторений своей судьбы - боится
доносов, боится соседей, боится всего, чего не должен бояться человек.
Он раздавлен морально. Его представления о нравственности изменились, и
он сам не замечает этого.
Начальник приучается в лагере к почти бесконтрольной власти над
арестантами, приучается смотреть на себя как на бога, как на единственного
полномочного представителя власти, как на человека высшей расы.
Конвойный, в руках у которого была многократно жизнь людей и который
часто убивал вышедших из запретной зоны, что он расскажет своей невесте о
своей работе на Дальнем Севере? О том, как бил прикладом голодных стариков,
которые не могли идти?
Молодой крестьянин, попавший в заключение, видит, что в этом аду только
урки живут сравнительно хорошо, с ними считаются, их побаивается всемогущее
начальство. Они всегда одеты, сыты, поддерживают друг друга.
Крестьянин задумывается. Ему начинает казаться, что правда лагерной
жизни - у блатарей, что, только подражая им в своем поведении, он встанет на
путь реального спасения своей жизни. Есть, оказывается, люди, которые могут
жить и на самом дне. И крестьянин начинает подражать блатарям в своем
поведении, в своих поступках. Он поддакивает каждому слову блатарей, готов
выполнить все их поручения, говорит о них со страхом и благоговением. Он
спешит украсить свою речь блатными словечками - без этих блатных словечек не
остался ни один человек мужского или женского пола, заключенный или вольный,
побывавший на Колыме.
Слова эти - отрава, яд, влезающий в душу человека, и именно с овладения
блатным диалектом и начинается сближение фраера с блатным миром.
Интеллигент-заключенный подавлен лагерем. Все, что было дорогим,
растоптано в прах, цивилизация и культура слетают с человека в самый
короткий срок, исчисляемый неделями.
Аргумент спора - кулак, палка. Средство понуждения - приклад,
зуботычина.
Интеллигент превращается в труса, и собственный мозг подсказывает ему
оправдание своих поступков. Он может уговорить сам себя на что угодно,
присоединиться к любой из сторон в споре. В блатном мире интеллигент видит
"учителей жизни", борцов "за народные права".
"Плюха", удар, превращает интеллигента в покорного слугу какого-нибудь
Сенечки или Костечки.
Физическое воздействие становится воздействием моральным.
Интеллигент напуган навечно. Дух его сломлен. Эту напуганность и
сломленный дух он приносит и в вольную жизнь.
Инженеры, геологи, врачи, прибывшие на Колыму по договорам с
Дальстроем, развращаются быстро: длинный рубль, закон - тайга, рабский труд,
которым так легко и выгодно пользоваться, сужение интересов культурных - все
это развращает, растлевает, человек, долго поработавший в лагере, не едет на
материк - там ему грош цена, а он привык к богатой, обеспеченной жизни. Вот
эта развращенность и называется в литературе "зовом Севера".
В этом растлении человеческой души в значительной мере повинен блатной
мир, уголовники-рецидивисты, чьи вкусы и привычки сказываются на всей жизни
Колымы."
1959
__________________________________________________________________________________
" На вопрос врача о Красном Кресте и об убийствах медиков на приисках, совершенных ворами, сэр
Вильяме ответил, смягчая гласные после шипящих, как выговаривают все
блатари:
- В жизни разные положения могут быть, когда закон не должен
применяться. - Он был диалектик, этот сэр Вильяме.
Достоевский в "Записках из Мертвого дома" с умилением подмечает
поступки несчастных, которые ведут себя как большие дети, увлекаются
театром, по-ребячески безгневно ссорятся между собой. Достоевский не
встречал и не знал людей из настоящего блатного мира. Этому миру Достоевский
не позволил бы высказать никакого сочувствия.
Неисчислимы злодеяния воров в лагере. Несчастные люди - работяги, у
которых вор забирает последнюю тряпку, отнимает последние деньги, и работяга
боится пожаловаться, ибо видит, что вор сильнее начальства. Работягу бьет
вор и заставляет его работать - десятки тысяч людей забиты ворами насмерть.
Сотни тысяч людей, побывавших в заключении, растлены воровской идеологией и
перестали быть людьми. Нечто блатное навсегда поселилось в их душах, воры,
их мораль навсегда оставили в душе любого неизгладимый след.
Груб и жесток начальник, лжив воспитатель, бессовестен врач, но все это
пустяки по сравнению с растлевающей силой блатного мира. Те все-таки люди, и
нет-нет да и проглянет в них человеческое. Блатные же - не люди.
Влияние их морали на лагерную жизнь безгранично, всесторонне. Лагерь -
отрицательная школа жизни целиком и полностью. Ничего полезного, нужного
никто оттуда не вынесет, ни сам заключенный, ни его начальник, ни его
охрана, ни невольные свидетели - инженеры, геологи, врачи, - ни начальники,
ни подчиненные.
Каждая минута лагерной жизни - отравленная минута.
Там много такого, чего человек не должен знать, не должен видеть, а
если видел - лучше ему умереть.
Заключенный приучается там ненавидеть труд - ничему другому и не может
он там научиться.
Он обучается там лести, лганью, мелким и большим подлостям, становится
эгоистом.
Возвращаясь на волю, он видит, что он не только не вырос за время
лагеря, но что интересы его сузились, стали бедными и грубыми.
Моральные барьеры отодвинулись куда-то в сторону.
Оказывается, можно делать подлости и все же жить.
Можно лгать - и жить.
Можно обещать - и не исполнять обещаний и все-таки жить.
Можно пропить деньги товарища.
Можно выпрашивать милостыню и жить! Попрошайничать и жить!
Оказывается, человек, совершивший подлость, не умирает.
Он приучается к лодырничеству, к обману, к злобе на всех и вся. Он
винит весь мир, оплакивая свою судьбу.
Он чересчур высоко ценит свои страдания, забывая, что у каждого
человека есть свое горе. К чужому горю он разучился относиться сочувственно
- он просто его не понимает, не хочет понимать.
Скептицизм - это еще хорошо, это еще лучшее из лагерного наследства.
Он приучается ненавидеть людей.
Он боится - он трус. Он боится повторений своей судьбы - боится
доносов, боится соседей, боится всего, чего не должен бояться человек.
Он раздавлен морально. Его представления о нравственности изменились, и
он сам не замечает этого.
Начальник приучается в лагере к почти бесконтрольной власти над
арестантами, приучается смотреть на себя как на бога, как на единственного
полномочного представителя власти, как на человека высшей расы.
Конвойный, в руках у которого была многократно жизнь людей и который
часто убивал вышедших из запретной зоны, что он расскажет своей невесте о
своей работе на Дальнем Севере? О том, как бил прикладом голодных стариков,
которые не могли идти?
Молодой крестьянин, попавший в заключение, видит, что в этом аду только
урки живут сравнительно хорошо, с ними считаются, их побаивается всемогущее
начальство. Они всегда одеты, сыты, поддерживают друг друга.
Крестьянин задумывается. Ему начинает казаться, что правда лагерной
жизни - у блатарей, что, только подражая им в своем поведении, он встанет на
путь реального спасения своей жизни. Есть, оказывается, люди, которые могут
жить и на самом дне. И крестьянин начинает подражать блатарям в своем
поведении, в своих поступках. Он поддакивает каждому слову блатарей, готов
выполнить все их поручения, говорит о них со страхом и благоговением. Он
спешит украсить свою речь блатными словечками - без этих блатных словечек не
остался ни один человек мужского или женского пола, заключенный или вольный,
побывавший на Колыме.
Слова эти - отрава, яд, влезающий в душу человека, и именно с овладения
блатным диалектом и начинается сближение фраера с блатным миром.
Интеллигент-заключенный подавлен лагерем. Все, что было дорогим,
растоптано в прах, цивилизация и культура слетают с человека в самый
короткий срок, исчисляемый неделями.
Аргумент спора - кулак, палка. Средство понуждения - приклад,
зуботычина.
Интеллигент превращается в труса, и собственный мозг подсказывает ему
оправдание своих поступков. Он может уговорить сам себя на что угодно,
присоединиться к любой из сторон в споре. В блатном мире интеллигент видит
"учителей жизни", борцов "за народные права".
"Плюха", удар, превращает интеллигента в покорного слугу какого-нибудь
Сенечки или Костечки.
Физическое воздействие становится воздействием моральным.
Интеллигент напуган навечно. Дух его сломлен. Эту напуганность и
сломленный дух он приносит и в вольную жизнь.
Инженеры, геологи, врачи, прибывшие на Колыму по договорам с
Дальстроем, развращаются быстро: длинный рубль, закон - тайга, рабский труд,
которым так легко и выгодно пользоваться, сужение интересов культурных - все
это развращает, растлевает, человек, долго поработавший в лагере, не едет на
материк - там ему грош цена, а он привык к богатой, обеспеченной жизни. Вот
эта развращенность и называется в литературе "зовом Севера".
В этом растлении человеческой души в значительной мере повинен блатной
мир, уголовники-рецидивисты, чьи вкусы и привычки сказываются на всей жизни
Колымы."
1959